Франц Кафка - Ангелы не летают Страница 23

КНЯЗЬ: Ты мне грозишь?

СТОРОЖ (не сразу поняв). Не тебе. Тому, за окном!

КНЯЗЬ: Кто это?

СТОРОЖ: Он сразу объявляется. Одним ударом распахиваются и ставни, и окна, я едва успеваю набросить одеяло внучке на лицо. Врывается порыв бури и вмиг гасит огонь. Герцог Фридрих! Его лицо с бородой и волосами целиком заполняет все мое несчастное окошко. Как он изменился за эти столетия! Когда он открывает рот, чтобы говорить, ветер забрасывает ему туда его древнюю бороду, и он кусает ее.

КНЯЗЬ: Погоди. Ты говоришь, герцог Фридрих? Какой Фридрих?

СТОРОЖ: Герцог Фридрих, только герцог Фридрих.

КНЯЗЬ: Он называет свое имя?

СТОРОЖ (испуганно). Нет, он его не называет.

КНЯЗЬ: И тем не менее ты знаешь… (обрывает фразу). Рассказывай же дальше!

СТОРОЖ: Ты приказываешь мне рассказывать дальше?

КНЯЗЬ: Естественно. Мне это действительно очень важно; здесь допущена ошибка в распределении работы. Тебя перегружали.

СТОРОЖ (падая на колени). Не отбирай у меня этот пост, Высочество. Я столько за тебя пережил — позволь мне за тебя и умереть! Не закрывай передо мной могилу, в которую я схожу. Я готов служить, я еще могу послужить. Одна такая аудиенция, как сегодня, одна минутка отдыха подле моего господина даст мне сил на десять лет.

КНЯЗЬ (снова садится на софу). Никто не отбирает у тебя твой пост. Как бы я смог обойтись там без твоего опыта! Но я назначу еще одного сторожа, а ты будешь старшим сторожем.

СТОРОЖ: А меня разве не достаточно? Разве я когда-нибудь хоть одного пропустил?

КНЯЗЬ: Во Фридрихспарк?

СТОРОЖ: Нет, из парка. Туда кто же захочет? Если когда-нибудь кто-то и остановится перед решеткой, так я махну из окна рукой — и он уж бежит прочь. А вот оттуда — оттуда хотят все. Ты бы посмотрел, как после полуночи все эти могильные голоса собираются вокруг моего дома. Если бы они там не так теснились, так, я думаю, они бы все вместе, со всем, что за ними есть, ввалились в мое маленькое окошко. Правда, когда становится уж совсем невмоготу, я достаю из-под кровати фонарь, высоко поднимаю его, и эти непонятные существа со смехом и воплями разлетаются во все стороны, я потом только слышу, как они шуршат в самых дальних зарослях на краю парка. Но вскоре они собираются снова.

КНЯЗЬ: И они высказывают тебе свои просьбы?

СТОРОЖ: Вначале они приказывают. Особенно герцог Фридрих. Да еще так уверенно, как ни кто из живущих. Вот уже тридцать лет каждую ночь он верит, что на этот раз я не устою.

КНЯЗЬ: Если он приходит уже тридцать лет, то это не может быть герцог Фридрих, он умер только пятнадцать лет назад. А с таким именем в склепе он один.

СТОРОЖ (слишком увлеченный своим рассказом). Я, Высочество, про это не знаю, я не учился. Я знаю только, как он начинает. «Старый пес, — начинает он у моего окна, — господа стучат, а ты продолжаешь валяться в своей грязной кровати». Они именно на кровать всегда гневаются. И после этого произносим мы каждую ночь почти одни и те же слова. Он — за дверью, я — с другой стороны, прислонясь к двери спиной. Я говорю: «У меня служба только днем». Господин обертывается и кричит в парк: «У него служба только днем». На это раздается общий смех слетевшейся знати. Тогда герцог снова обертывается ко мне: «Сейчас и есть день». Я на это коротко: «Вы ошибаетесь». Герцог: «День или ночь — открывай ворота!» Я: «Это нарушение моей служебной инструкции», — и указываю черенком трубки на прикрепленный к стене листок. Герцог: «Но ты же наш сторож». Я: «Сторож-то ваш, но поставлен правящим князем». Он: «Ты наш сторож, это главное. Поэтому открывай, и немедленно». Я: «Нет». Он: «Дурак, ты лишишься своего места. Герцог Лео пригласил нас на сегодня».

КНЯЗЬ (быстро). Я?

СТОРОЖ: Ты.

Пауза.

Когда я слышу твое имя, я теряю свою устойчивость. Поэтому-то из предосторожности я с самого начала прислоняюсь к двери, и теперь держусь на ногах почти только благодаря ей. А снаружи все поют твое имя. «Где приглашение?» — тихо спрашиваю я. «Тварь постельная, — кричит он, — ты сомневаешься в моем герцогском слове?» Я на это: «Я не получал никаких указаний, и поэтому я не открою, не открою, не открою». «Он не открывает, — восклицает герцог за дверью, — так вперед, все, вся династия — на ворота, мы откроем их сами». И в одно мгновение за моим окном — пустота.

Пауза.

КНЯЗЬ: Это все?

СТОРОЖ: Если бы! Только теперь и начинается моя настоящая служба. Выскакиваю за дверь — бегом вокруг дома — и вот уже я столкнулся с герцогом, и вот уж мы схлестнулись в схватке. Он так велик, а я так мал, он так широк, а я так тонок, что я борюсь только с его ногами, но иногда он поднимает меня, и тогда я борюсь и наверху. Нас кольцом окружают все его сотоварищи и потешаются надо мной. Один, к примеру, надрезает сзади мои штаны, и, пока я борюсь, все забавляются с краями моей рубашки. Непонятно только, чему они смеются, потому что я ведь до сих пор всегда побеждал.

КНЯЗЬ: Но как это возможно, чтобы ты побеждал? У тебя есть оружие?

СТОРОЖ: Это только в первые годы я брал с собой оружие. Чем оно могло мне помочь против него? — только лишняя тяжесть. Мы бьемся только кулаками — даже, вообще-то говоря, только силой дыхания. И в мыслях у меня всегда ты.

Пауза.

Но я никогда не сомневаюсь в моей победе. Только иногда я боюсь, что герцог может меня потерять между пальцами и уже не будет знать, что он борется.

КНЯЗЬ: И когда же ты побеждаешь?

СТОРОЖ: Когда наступает утро. Он тогда меня отшвыривает и плюет мне вслед, признавая этим свое поражение. Мне, правда, приходится еще целый час отлеживаться, хватая воздух, пока не отдышусь как следует.

Пауза.

КНЯЗЬ (встает). Но скажи, чего они все, собственно, хотят — ты это знаешь?

СТОРОЖ: Вырваться из парка.

КНЯЗЬ: Но зачем?

СТОРОЖ: Этого я не знаю.

КНЯЗЬ: Ты никогда их не спрашивал?

СТОРОЖ: Нет.

КНЯЗЬ: Почему?

СТОРОЖ: Не решался. Но если ты хочешь, я сегодня спрошу у них.

КНЯЗЬ (испуганно-громко). Сегодня!

СТОРОЖ (деловито). Да, сегодня.

КНЯЗЬ: И ты даже не догадываешься, чего они хотят?

СТОРОЖ (задумчиво). Нет.

Пауза.

Иногда — наверное, я должен это сказать — рано утром, когда я еще лежу совсем бездыханный и у меня нету даже сил глаза открыть, приходит ко мне одно нежное, влажное и волосистое на ощупь существо, одна запоздалая гостья, графиня Изабелла. Она трогает меня в разных местах, прикасается к бороде, проскальзывает вся целиком по шее под подбородком и обычно говорит: «Остальных не надо, но меня, меня выпусти наружу». Я мотаю головой, насколько хватает сил. «К князю Лео, чтобы я могла протянуть ему руку». Я не перестаю мотать головой. «Но меня, меня», — слышу я еще, и потом она исчезает. И появляется моя внучка с одеялом, укутывает меня и ждет подле меня, когда я уже сам смогу идти. Необыкновенно добрая девочка.

КНЯЗЬ: Изабелла. Незнакомое имя.

Пауза.

Протянуть мне руку (встает у окна, смотрит в него).

В среднюю дверь входит слуга.

СЛУГА: Ваше Высочество, государыня княгиня просит допустить ее.

КНЯЗЬ (в рассеянности смотрит на слугу, затем, обращаясь к сторожу). Подожди здесь, пока я вернусь (уходит в левую дверь).

В тот же миг из средней двери появляется камергер, затем из правой — обергофмейстер, сравнительно молодой человек в офицерском мундире. Сторож отмахивается от них, словно от призраков, и прячется за софу.

ОБЕРГОФМЕЙСТЕР: Князь ушел?

КАМЕРГЕР: По вашему совету госпожа княгиня только что вызвала его отсюда.

ОБЕРГОФМЕЙСТЕР: Хорошо. (Неожиданно поворачивается и наклоняется за софу.) Так ты, жалкий призрак, в самом деле осмелился появиться здесь, в княжеском замке? А ты не боишься того могучего пинка, которым тебя вышвырнут за ворота?

СТОРОЖ: Я… я…

ОБЕРГОФМЕЙСТЕР: Для начала ты сейчас замолчишь — чтобы ни единого звука — и встанешь сюда, в угол! (Камергеру.) Я благодарю вас за уведомление об этом новом княжеском капризе.

КАМЕРГЕР: Вы же посылали осведомиться.

ОБЕРГОФМЕЙСТЕР: Тем не менее. А теперь немного откровенности. Да, именно в присутствии этой тени в углу. Вы, господин граф, заигрываете с партией наших врагов.