Джеймс Олдридж - Удивительный монгол Страница 23

Но когда мы направились к Мушке и жеребенку, Tax уже вернулся к ним, схватил жеребенка зубами и бросил вперед раз, второй, третий.

Мы знали, так он может убить жеребенка, но чем ближе мы подходили, тем отчаяннее он становился. Мы все-таки надеялись, что он убежит. Но когда мы оказались метрах в десяти от бедной Мушки, Tax, оставив жеребенка, бросился к ней и попытался зубами поднять ее.

Это дало возможность схватить жеребенка.

Он был не больше крупной собаки, и наш рослый пилот, подхватив его, как ребенка, на руки, побежал к вертолету. Не успел он пробежать несколько шагов, как Tax бросился за ним. Он бы убил пилота, если бы догнал. Но мы продолжали размахивать халатами, кричать, один из членов экипажа опять выстрелил из ракетницы, это напугало Таха, и пилот смог благополучно добежать с жеребенком до вертолета.

Теперь нам нужно было отступать, a Tax преследовал нас и, когда мы взлетали, даже лягнул вертолет, оставив на металле две глубокие вмятины от копыт.

Когда отец осмотрел жеребенка в вертолете, мы поняли, что успели вовремя. Его глаза были подернуты голубоватой пленкой, и он бы не выжил без матери.

Что еще я могу сказать Китти?

Мы вымыли жеребенка, закутали его в теплую шкуру и поместили в одной из юрт. Мы сами кормили его. Каждый день он находился между жизнью и смертью, мы не знали, выживет ли.

Но ведь нужно было что-то делать с Мушкой и Тахом. Мы, коневоды, очень хорошо знаем, что лошадь может зачахнуть от тоски, если умирает друг или подруга. Столько раз мы видели это. Поэтому мы много думали о том, как поступить с Тахом.

Когда мы снова пролетали над долиной, то видели, что Tax все еще стоит около Мушки. Что ему оставалось делать? А что оставалось делать нам, кроме как похоронить ее в наших горах, в наших сухих желтых степях? Нам пришлось отгонять Таха, хлопая хлыстами, с палками наготове, пока рыли могилку твоей милой Мушке. Там она и лежит, и, надеюсь, ты простишь нашего дикого коня за то, что он увел ее так далеко от дома и что она умерла от истощения и страданий в нашей пустынной долине. Какая несправедливая плата за преданность!

А когда наш вертолет взлетел, Tax вернулся на то место, где была Мушка. Он знал, где мы ее похоронили. Копытами и мордой он пытался копать землю. Четыре дня спустя он еще был там, и мы сбросили ему сена. На одиннадцатый день он ушел.

Теперь мы уже знали, что жеребенок выживет. Он уже мог стоять, и пора было подыскать ему приемную мамашу, и мы решили заставить одну кобылу, у которой был уже свой жеребенок, «усыновить» нашего.

К сожалению, наши домашние лошади всегда догадываются, когда в жеребенке течет дикая кровь, и мы боялись, что будет трудно заставить кобылу принять его. Но жеребенок Мушки очень симпатичный, послушный малыш, любит ходить за всеми следом, и он просто подошел к этой кобыле, как будто она его специально ждала. Она его разок куснула для острастки, и он тут же сунулся кормиться.

Вот почти и все, Китти, за исключением того, что неделю спустя Грит наблюдал неизбежную и окончательную схватку между Тахом и молодым вожаком. Конечно, победил Tax. Он лягался и кусался и попросту уничтожил его, хотя тот сражался храбро, но, как считает Грит, глупо и бестолково. В конце концов прежний вожак бежал. После этого Tax куснул всех лошадей в табуне, даже жеребят. Грит говорит, что он их даже лизал языком, но отец считает, что этого не может быть. Во всяком случае, Tax теперь хозяин табуна, в который он так хотел вернуться, и уже начал разыскивать лазейку, чтобы увести табун. Теперь для нас настанет трудное время. Бывший вожак вернулся в табун, и теперь все лошади вместе. Грит спросил в Академии наук, намереваются ли они снова ловить Таха, чтобы отправить его к вам. Ответа не было целую неделю, а потом из Улан-Батора приехали сразу пять ученых, чтобы посмотреть на нашего замечательного дикаря. Когда они узнали все подробности, то тут же решили, что бесполезно пытаться увезти Таха из его гор. Он всегда будет стремиться домой, независимо от того, куда его отправят. Значит, Tax остается с нами навсегда.

Мы сначала думали держать жеребенка в нашем домашнем табуне, но после обсуждения, в котором приняли участие все без исключения (вся наша семья, ученые, Грит и соседи), было решено отправить жеребенка к тебе, Китти. Мы хотим, чтобы он напоминал тебе о нас, а также о твоей кобылке Мушке, которая прошла через всю Европу и Азию вместе с Тахом. Она была преданной и храброй лошадью, а лошадь мы, монголы, ставим на первое место после хорошего друга.

Пока не знаем, когда отправим жеребенка. Наверное, тогда, когда он сможет перенести длительное путешествие и не будет нуждаться в своей приемной мамаше.

А пока надеюсь, Китти, что у тебя счастливый новый дом в Портсмуте. С нами случилось столько печального, и поэтому все доброе, хорошее и справедливое стоит многого, верно? Письмо это получилось грустным, и мне не хотелось писать его. Но, может быть, у него сбудет счастливый конец. Я надеюсь на это, Китти.

Всегда твой верный друг

Барьют.

Дорогой Барьют!

Я ревела, ревела, когда, прочтя половину твоего письма, догадалась, что случится с Мушкой. Я знала это! Хотя я давно уже не плачу, за исключением тех случаев, когда бывает что-нибудь очень плохое или несправедливое.

Тем не менее плачу про себя о Мушке, и каждый раз, когда приезжаю навестить дедушку и миссис Эванс (по субботам и воскресеньям), мне все кажется, что Мушка идет за мной. Наверное, я не смогу смотреть на наши холмы без того, чтобы не вспоминать, как мы поддразнивали друг друга, играя в прятки.

Я очень рада, что Мушка была верна Таху и в беде и в радости. Верность чему-то или кому-то очень важная вещь, не так ли? Дедушка говорит, что только что-то настоящее могло заставить их так держаться вместе. Он смирился с мыслью, что больше не увидит Таха. Но миссис Эванс прямо рыдала, когда я читала ей твое письмо, она сказала, что очень сожалеет, что иногда ругалась на Мушку. Дедушке пришлось сказать ей, чтобы она не «порола чушь». Она портила Мушку, как и все мы. Это немного успокоило ее. Мы все с нетерпением ждем, когда же наконец увидим жеребенка Мушки.

Мне нравится мой новый дом в Портсмуте, хотя я скучаю по заповеднику, по дедушке и миссис Эванс и мне их жалко. Правда, со мной Скип, и поэтому не так грустно. Но, наверное, все будет в порядке, когда я привыкну к отцу и мачехе. Они очень добры, понимают меня и стараются помочь. Хотя я сама не знаю, что со мной происходит. Если бы знать.

Вот, наверное, и все, что могу написать. Спасибо, тебе большущее за длинное письмо, даже за такое грустное. Обнимаю твою маму и тетю Серогли и благодарю ее за терпение и замечательные письма на английском.

Всегда твоя

Китти.

P. S. Я уже дважды каталась на лыжах, и родители собираются в будущем году взять меня в Швейцарию, что будет замечательно, если до этого я не свалюсь где-нибудь и не поломаю ноги. Ужасно нравится кататься на лыжах.

К.

Дорогая Китти!

Жеребенок, которого мы назвали Кич, был отправлен на прошлой неделе и прибудет в Англию самолетом пятнадцатого числа вместе с молодым вожаком, которого победил Tax. Мы решили отослать его твоему дедушке! Сообщи, когда Кич прибудет. Как бы мне хотелось приехать вместе с ним, чтобы повидать тебя.

Твой

Барьют.

Барьют, дорогой!

Жеребенок прибыл (а жеребец еще нет), и я просто хохотала до слез, когда его увидела. Он одновременно и страшненький, и хорошенький. Какая необычная помесь! И хотя я хохотала, это был не обидный смех. У него добрые глаза Мушки, но смешная бородка, как у Таха, голова, как у Таха, и он фыркает, как Tax. Мне кажется, что он и ходит, как Tax, со всеми сердитыми повадками дикой лошади. Это ужасно смешно, потому что он такой ручной и ласковый. Даже ласковей Мушки. Миссис Эванс никуда его не отпускает. Она, наверное, поместила бы его на кухне, если бы дедушка не запретил. Она все время хлопочет вокруг Кича, а он ластится к ней и ко мне тоже.

Я очень часто думаю о тебе, наверное, из-за жеребенка, и мне, как никогда, хочется, чтобы ты жил поблизости. Я бы с удовольствием встречалась с тобой, и мы бы разговаривали. Так хочется поговорить с кем-нибудь. Не смог бы ты как-нибудь приехать, чтобы навестить меня и повидать жеребенка?

Не странно ли это, что наши две лошади смогли пересечь целый мир, пройти Европейский и Азиатский континенты, границы и высокие горы, борясь со снегами и бурями, топью и бедами, а ты и я только пишем друг другу?

Пожалуйста, постарайся приехать. Сообщи, не могу ли я сделать что-нибудь, чтобы это стало возможным. Правда, мне очень хочется увидеть тебя.

Твой вечный друг

Китти!

P. S. Пожалуйста, постарайся!

Дорогая Китти!

Конечно, я постараюсь приехать к тебе. Но, по-моему, тебе легче приехать сюда. Мы бы так тебя встретили, и вся наша семья была бы так счастлива. Тогда я был бы уверен, все, что совершили Tax и Мушка, имеет смысл, раз ты приехала к нам. Я бы все тебе показал, и наши горы, и степи, мы бы могли скакать по нашим холмам, и никто бы нам не мешал. Может быть, мы даже поискали бы тех пятерых пропавших лошадей. Постарайся, Китти, а я обещаю сделать все, чтобы помочь.