Бернардо Гимараенс - Рабыня Изаура Страница 26

— Что ты делаешь, Алваро? Разве ты не понимаешь, что излишней горячностью ты можешь скомпрометировать себя и лишь осложнить положение Изауры? Осторожнее, друг мой.

— Но… что мне делать? Скажи.

— Выдать ее.

— Никогда! — с отчаянием воскликнул Алваро.

Несколько мгновений все хранили молчание. Казалось, Алваро размышлял.

— Я вспомнил одно средство, — шепнул он Жералдо. — Попробую его.

И, не дожидаясь ответа, подошел к Мартиньо.

— Я убежден, сеньор Мартиньо, — тихо сказал ему Алваро, отводя его в сторону, — что вознаграждение в пять тысяч рейсов является основным мотивом, заставляющим вас действовать таким образом против несчастной, ничем вас не обидевшей женщины. Я понимаю, что вы не можете пренебрегать такой скромной суммой. Но если пожелаете полностью отказаться от этого предприятия и оставить в покое эту рабыню, я дам вам вдвое больше.

— Вдвое!.. Десять тысяч рейсов! — воскликнул Мартиньо, округлив глаза.

— Именно. Десять тысяч рейсов и уже сегодня.

— Но, сеньор Алваро, я уже дал слово хозяину рабыни и предпринял некоторые шаги с целью, чтобы…

— Не имеет значения! Скажите, что она снова убежала или найдите себе другое какое-нибудь оправдание…

— Как, когда общеизвестно, что она находится во власти вашей милости?..

— Ну… как хотите, сеньор Мартиньо. Чтобы такой энергичный и смышленый человек, как вы, спасовал бы перед таким пустяком!..

— Решено, — сказал Мартиньо, подумав минуту. — Раз уж ваша милость так интересуется рабыней, не хочу больше огорчать вас этим делом, которое, сказать вам по правде, внушает мне отвращение. Принимаю предложение.

— Спасибо. Вы окажете мне большую услугу.

— Но как я должен поступить, чтобы выпутаться из этого?..

— Подумайте. У вас богатое воображение, и оно должно подсказать вам, каким образом легче выйти сухим из воды.

Мартиньо задумчиво стоял несколько мгновений, грызя ногти и внимательно изучая пол. Наконец, подняв голову и поднеся ко лбу указательный палец, он воскликнул:

— Нашел! Сказать, что рабыня снова исчезла — это неубедительно, к тому же может скомпрометировать вас, сеньор, так как вы поручитель. Скажу, что внимательнее расследовав это дело, я убедился, что девушка, находящаяся под вашим покровительством, не та рабыня, о которой говорится в объявлении.

— Неплохо придумано… Но случай получил такую огласку!

— Неважно! Вы припоминаете примету в виде ожога над правой грудью, что упоминалась в объявлении? Я скажу, что эта весьма характерная примета не обнаружена, вот и все. Еще я добавлю, что девушка, опекаемая вами, при дневном свете выглядит совершенно иначе, чем ночью, и не похожа на красавицу, описанную в объявлении, и что вместо двадцати лет ей все тридцать с лишним, почти сорок, и что вся эта молодость и красота достигнуты посредством румян. А при мерцающем свете люстр и канделябров легко обмануться…

— Вы весьма изобретательны, — заметил Алваро, улыбаясь, — но те, кто ее видел, конечно, не поверят вам. Впрочем, остается еще один момент, сеньор Мартиньо, — признание, сделанное ею публично. Из этого будет трудно выпутаться.

— Что же трудного! Сошлемся на то, что она подвержена припадкам истерии и неврастении.

— Браво, сеньор Мартиньо, я полностью доверяю вашей сообразительности и предприимчивости. А дальше?

— А дальше я сообщу все это начальнику полиции, заявив ему, что не имею больше никакого отношения к этому делу, и передам полномочия какому-нибудь следователю или лесному капитану, который пожелает заняться этим расследованием. Одновременно напишу владельцу рабыни, сообщив ему о моей ошибке, в результате чего он, наверняка, перестанет искать ее здесь и нацелит свой интерес на другие штаты. Как вы находите мой план?

— Великолепно. Так не будем терять времени, сеньор Мартиньо.

— Я ухожу, и не более чем через два часа вернусь сюда, чтобы доложить вам о результатах моих действий.

— Нет, я не могу здесь долго задерживаться. Жду вас у себя дома, там и получите обещанную вам сумму.

— Можете идти, — сказал Мартиньо судебному исполнителю и полицейским, стоявшим у калитки сада. — Нет больше необходимости в вашем присутствии! Нет сомнения, — продолжал он про себя, — ставки удваиваются, как в ландскнэ. Эта рабыня — золотая жила и, как мне кажется, еще не иссякшая, — и он удалился, удовлетворенно потирая руки.

— Ну, что же ты ему предложил, дорогой Алваро? — спросил Жералдо, едва Мартиньо вышел из комнаты.

— Деньги, — ответил Алваро, — мое предложение привело к желаемому результату, и даже большему, чем я ожидал.

Алваро вкратце рассказал своему другу о сделке, заключенной с Мартиньо.

— Какой презренный и подлый тип этот Мартиньо! — воскликнул Жералдо. — Можно ли ему доверять? И ты думаешь, Алваро, что, поступив таким образом, ты добился успеха?

— Не многого, однако кое-чего я все же смог добиться. По крайней мере, мне удалось на некоторое время отсрочить удар и, как говорится, дорогой Жералдо, пока плеть взлетает — спина отдыхает. Надеюсь, что Леонсио, убежденный в том, что его рабыни нет в Ресифе, будет искать ее по всей стране, а она спокойно поживет здесь, под моим покровительством, защищенная от преследователей и дурного обхождения жестокого хозяина. А у меня будет время изыскать средства и собрать доказательства и документы для обоснования ее права на свободу. Пока что мне этого достаточно, что же касается остального, раз уж ты считаешь мое дело совершенно безнадежным, божественное провидение научит меня, как поступить.

— Как ты ошибаешься, мой бедный Алваро! Думаешь, что, устранив Мартиньо, ты хоть на время освободил ее от преследований владельца? Какая близорукость! В доносчиках, падких на легкую добычу, которые за пять тысяч рейсов — а для этих негодяев это баснословная сумма — пустятся на розыски беглой рабыни, поверь, недостатка не будет. Особенно сейчас, когда Мартиньо поднял переполох, и это дело получило широкую огласку. Вместо одного появится сто Мартиньо, преследующих прекрасную беглянку, каждый из них, не задумываясь, последует его примеру.

— Ты очень мнителен, Жералдо, и всегда видишь только мрачные перспективы. Вполне возможно, что ложь, изобретенная Мартиньо, возымеет, свое действие, и никто больше не вздумает заподозрить в Изауре ту беглую рабыню. А если мой план удастся, мне будет безразлично, сколько ищеек пустятся за ней по свету. В любом случае я получаю отсрочку, что мне сейчас очень выгодно.

— Ну, хорошо, Алваро, действуй, раз уж так случилось. Но, по-моему, подобное поведение недостойно тебя. Этим поступком ты оправдываешь те оскорбительные эпитеты, которыми наградил тебя Леонсио в письме. Ведь ты в самом деле становишься «соблазнителем и укрывателем чужих рабынь».

— Прости меня, дорогой Жералдо. Я не могу согласиться с тобой. Это не обычный случай, ведь мы с Изаурой оказались в совершенно исключительных обстоятельствах. Я не соблазняю и не скрываю чужую рабыню, я защищаю ангела и спасаю невинную жертву от преследований палача. Мотивы, что движут мной, и качества человека, ради которого я это делаю, облагораживают мой поступок и оправдывают меня перед моей совестью.

— Ну ладно, Алваро. Делай, что хочешь. Не знаю, как тебя отговорить от поступков, которые считаю не только неосторожными, но, сказать тебе откровенно, смешными и недостойными тебя.

Жералдо не мог скрыть недовольства, которое вызывала в нем эта слепая, неуправляемая страсть, толкавшая его друга к действиям, представлявшим его в глазах общества смехотворным сумасбродом и беспримерным безумцем. Поэтому Жералдо не только не помог ему своими советами и не порекомендовал, как добиться свободы Изауры, но и настойчиво и последовательно пытался отговорить от такого рискованного предприятия, представляя дело еще более трудным, чем оно было в действительности. Если бы это было в его власти, он сейчас же вручил бы Изауру ее господину, лишь бы избавить Алваро от ужасного искушения, толкавшего юношу на путь самого нелепого безрассудства.

Глава 17

Оставшись один, Алваро сел за стол, облокотился на него, и, опустив голову на руки, погрузился в глубокую задумчивость.

Между тем Изаура, поняв по воцарившейся в гостиной тишине, что там нет никого постороннего, тихо вошла в комнату.

— Сеньор Алваро, — сказала она, медленно и робко приблизившись к нему, — простите меня… я, наверное, помешала вам… Кажется, вы хотели побыть одиночестве.

— Нет, моя Изаура, ты не можешь помешать мне, наоборот, я всегда рад тебе…

— Но, я вижу, вы так грустны! Кажется, здесь были какие-то посетители, мы слышали их возбужденные голоса. Гости чем-то огорчили вас?

— Ничего особенного, Изаура. Какие-то люди приходили за доктором Жералдо.