Юз Алешковский - Собрание сочинений в шести томах т.5 Страница 26

А в казино, сами знаете, лоховатому, как Бульд-Озеров, контингенту – долго ли попасть есть-во весь? Вот и попал. Заглядывал он туда, заглядывал, пока однажды не попал за всю масть, за весь цвет, за все, сучий потрох, номера – даже отыграться не на что, хоть иди к Большому театру на поиск богатого ночного пидараса, чтоб встать перед рожей его плюгавой на коленки и возопить в пустыне столичной ночи: «Мужчина, весь я твой, всего за пару стольников баксов невинность тебе свою я отдаю, гадом быть, супертелесную, а вслед за ней жертвую всей своею духовностью – лишь бы только отыграться и на этом завязать!» Могу заплакать.

И это, уверяю вас, не легенда наших дней, но таким вот мармеладовским аргументом один из знакомых бухгалтеров отмазал казенные бабки, потом завязал, но его все-таки замочили – бухгалтерия есть бухгалтерия, тут, повторяю, ни убавить, ни прибавить, а тело до сих пор не в морге на балансе. Родственники его только ради горстки памятного пепла сожгли по блату в крематории всего лишь туфли от «Скорохода», выходной костюм и велюровое пальто страдальца всенародного азарта.

4

Стенографируем дальше. В тот раз, помню, еле я дотянул в печально неотмазанном своем виде до следующего вечера. Хотя в ту смену драл я с нарушающих вполне бессовестно и безжалостно – нечего, понимаете, предполагать, сволочи, что ворота родины больше не на замке, когда нам тоже надо кушать, ловить кайф, делать погоду будущего, играть и отыгрываться, чтоб навсегда завязать с хитрым этим делом различных наперсточников разврата, ибо не вы, а мы располагаем, что к чему и как с вами быть, – ваше дело отстегивать.

Затем раздается ко мне звонок знакомого мента, полковника, по просьбам которого не раз я открывал кое-кому зеленую улицу за бугор:

– Надо встретиться, Карлыч, есть серьезный базар.

Встретились. Он сначала говорит, что на мне лица нет. Я удивляюсь: как это нет?

– А вот так: нет лица, выкладывай, что у тебя там замела метель, дорожки запорошила и какие кружева развесила в дыму?

– Так и так, – говорю, – Лаэрт Гавриилыч, облапошили падлы, ясно же, что они магнитом управляют, какой именно роковому шарику рулетки выбрать против меня цвет и номер, помоги отыграться, а я с этим делом завязываю и в долгу вовек перед тобой не останусь.

Хорошо. Назавтра после дневной смены иду в казино и, естественно, отыгрываюсь, унося оттуда двенадцать штук выше крыши. Ни хрена себе, думаю, уха стерляжья с трехэтажным расстегаем!

На следующий вечер зову того знакомого мента в крутой кабак. Четыре пузыря «Дом периньона» приделали с подсевшими к нам сначала на колени, а потом под стол дамами скромного поведения, за что эти бляди, химича по системе Станиславского, впоследствии втройне с тебя сдирают плюс за развозной лимузин и гондоны с таиландскими прибамбасами, а вот это уже было с моей стороны недопустимым купечеством – иначе не назовешь. Ладно, дело не в прибамбасах.

Короче говоря, оттянулись мы с ментом Лаэртом люксово до знаковой элитарности. Потягиваем в баре через соломинку капучино. На душе легко и спокойно – отмазался, чтоб всех вас, про хозяев думаю, заново, если хотите знать, сослали в Казахстан на вечную ссылку за этот ваш антисталинский реванш против русского игрока. Вы бы, думаю, лучше эксгумировали трупешник легендарного врага дружбы народов для постоянного захоронения последнего в почве его родины, вместо того чтоб зверски фармазонить против меня – духовной человеколичности, ни капли не виноватой в послевоенном этапировании Кавказа в дебри Казахстана. Впрочем, забыли грустную эту историю натравления одного народа на другой народ и, наоборот, забыли.

Делюсь с полковником мнением и эрудицией развития, что капучино – весьма хитрое название для кофе, так как в нем слышится американское слово кап, то есть ты, Лаэрт Гавриилович, и наш служебно-рабочий термин чин, то есть я, а не какой-нибудь там Заэпштейн Андерсен, понимаете, Нексе.

Ну посмеялись, на мою, добавлю, голову.

– Мы с тобой, – говорит полковник, – больше не можем оставаться в стороне от обживаемого рынка свободных отношений. Доверяя тебе, формулировочно спрашиваю: желаешь за полгода-за год заиметь в офшоре целый ряд лимонов на будущую социально безбрежную жизнь? С ответом не спеши, поскольку план мой серьезен и, кроме всего прочего, направлен на законное возмездие тем пропаскудам, которые, пользуясь историческим моментом, начали изгаляться над нашим с тобой благородным призванием являться санитарами, очищающими от всякой скверны экологию общества.

– Что верно, – отвечаю, – то верно, в такую тобою указанную десятку мало какой попадет ворошиловский стрелок и даже чемпион мира, если взять на мушку кое-что повыше.

Расстались мы дружественно. А он действительно попал в самую точку, потому что, насмотревшись на весь этот антитаможенный беспредел, еще раньше почуял я в себе вяло текущее расщепление личности гражданина и человека на взяточника и вымогателя, но, разумеется, не знал, как быть.

С повинной, думаю, пускай идут и ссут на брудерэшафот Зюгановы с Лимоновыми – их это КПСС… не прерывать, не прерывать… да, ихняя она КПСС, которая, подобно ленинско-сталинскому Сусанину, завела родной народ в погибельные буреломы утопии, она успешно выковала молотом на наковальне совка, хмырину и чугрея, названного человеком нового типа. И это он сегодня на моих глазах вывозит за бугор в особо опасных размерах родные же сокровища, а комсомолки на приступ взяли бардаки Парижей, Лондонов и Римов – куда ж дальше?

Не на Казанский же вокзал холостяку поддаться, где свирепо бушует Венера в лице ряда стихийных заболеваний мочеполовой жизни проституции? Но дело не в этом, беру настоящую часть последнего своего слова обратно.

И вот когда мы с ментом с полковником с Лаэртом засели в «Славянском базаре», я попросил ввести меня в конкретные детали курса дела. Курс был простым, а дело ясным. Мне выдавали новейший частный компьютер. Моя, по его словам, задача такова: с ходу сообщать электронкой номер рейса, которым летит, допустим, в Нью-Йорк гражданин или гражданка такие-то, далее следует точное описание внешности и еще более точное указание мест хранения незаконно вывозимых предметов, крупных сумм и драгоценностей, учитывая не только карманно-подкладочный образ притыривания, но и пломбы коренных зубов, желудок и, конечно, интимно обширные для каратов ниши, особенно женского тела, а также ручной и сдаваемый багаж. Так что, досматривая, не допускай зевков ни при ручном шмоне, ни на рентгене, ни при обнюхивании собаками. Для чего получишь крупную сумму, сразу же пойдущую на готовность помалкивать со стороны хорошо тобою проверенного штата служащих, психологов, проктологов-гинекологов и ветеринаров.

Это полковник тонко намекал на недавнюю попытку провоза под панцырем живой черепахи рыжего перстня вождя скифского племени, похищенного в Эрмитаже в обмен на такой же точный фальшак. Не буду забегать вперед, ибо в последнем слове это противопоказано правосудию.

– Если въехал, то все остальное уже не моего ума дело, – говорит полковник, – ибо мудрецы Китая всегда считали важнейшим принципом жизни незнание, которое есть сила, что бы ни болтал по этому поводу известный и почитаемый мною журнал. Далее: за бугром имеется у меня силовая группа профессионалов. Твое, повторяю, дело: навести их на точные приметы и характер вывозимого, а невыразительные мелочи и малые суммы оформляйте по соответствующей пунктуации нарушений правил вывоза. Ну, а задача моих элитных профи: по возможности бескровная экспроприация всего указанного тобою после досмотра нарушителя, отныкивающего у народа суммы, камушки и другие культурно-религиозные драгоценности. И ты увидишь, какие закрутятся у тебя бабки.

5

Что говорить, я с честью начал выполнять все указания полковника не только по рейсам в Штаты, но и в Европу, и в Латинку, и в Индию с Африкой, короче, по всем городам и весям, куда устремлялось вывозимое богатство Отчизны прадедов, дедов и отцов, напрасно отдававших нервишки жизни и нужный гемоглобин за все это фуфловое дело.

И уже через пару недель, когда полковник отстегнул мне в кабаке конверт с невиданно приличной суммой баксов, убедился я, что процесс не то чтобы пошел, но он взмыл ввысь. Часть была роздана подчиненным мне лицам соучастников, а свою долю я с ходу перепулил в рост бывшему кирюхе по службе, который выбился в банкиры. Естественно, намекнул ему, что в случае чего обоих нас закажут, – такие были времена, когда, сами знаете, брат брату двигал фуфло, а кидалово шло направо и налево, потому что жепепенака есть жепепенака, а не подписка на заем антинародного хозяйства, что в славном прошлом являлось регулярным обворовыванием партией трудящегося населения в преддверии дальнейшего развития застойного социализма. Что касается купеческого слова, то мы с вами до него еще не доросли, господа присядочные заседатели Фемиды, не доросли… не прерывать, не прерывать… нам до честного купеческого еще прыгать, прыгать и прыгать, даже по сравнению с подпиской о неразглашении и невыезде с места преступления в связи с насильным излечением…