Проспер Мериме - Кармен (новеллы) Страница 27

Глава 4

Побывав в комнате, где родился Наполеон, достав себе более или менее безгрешными средствами клочок от обоев из этой комнаты, мисс Лидия на другой день после приезда на Корсику почувствовала себя в самом печальном настроении духа, как и должно быть со всяким чужеземцем, приехавшим в страну, необщительность жителей которой как будто осуждает его на полное одиночество. Она пожалела о своей затее, но уехать сейчас же значило уронить свою репутацию неустрашимой путешественницы, и мисс Лидия решилась терпеть и как можно лучше убивать время. Утвердившись в этом благородном решении, она вынула карандаши и краски, набросала виды залива и сделала портрет загорелого мужика, продававшего дыни, как огородник на континенте, но имевшего белую бороду и вид самого свирепого негодяя в мире. Так как все это не могло развлечь ее, то она решилась вскружить голову потомку капралов, а сделать это было нетрудно, потому что Орсо совсем не торопился ехать в свою деревню и, казалось, с большим удовольствием оставался в Аяччо, несмотря на то что ни с кем здесь не встречался. Кроме того, мисс Лидия задалась благородной целью, а именно: цивилизовать этого дикаря и заставить его отказаться от мрачных намерений, которые привели его на родной остров. С тех пор, как она узнала его ближе, она решила, что было бы жаль пустить этого молодого человека навстречу гибели и что для нее было бы делом чести обратить корсиканца на путь истинный.

Дни проходили у наших путешественников следующим образом: утром полковник и Орсо шли на охоту; мисс Лидия рисовала или писала подругам, для того чтобы иметь возможность помечать письма «Аяччо». К шести часам мужчины возвращались, обремененные дичью; обедали, мисс Лидия пела, полковник засыпал, а молодые люди разговаривали до поздней ночи.

Какая-то формальность относительно паспорта принудила полковника Невиля сделать визит префекту. Страшно скучавший, как и большинство его сослуживцев, префект был в восторге, узнав о приезде англичанина, богача, светского человека и отца хорошенькой дочери. Он прекрасно принял его, осыпал предложениями услуг и очень скоро отдал ему визит. Полковник, только что выйдя из-за стола, удобно растянулся на софе и уже почти засыпал; дочь его пела у раскрытого фортепьяно; Орсо переворачивал ей ноты и смотрел на плечи и белокурые волосы певицы. Доложили о г-не префекте; фортепьяно смолкло, полковник встал, протер себе глаза и представил префекта дочери.

– Я не представляю вам господина делла Реббиа, – сказал он префекту, – потому что вы, без сомнения, знаете его.

– Вы сын полковника делла Реббиа? – спросил префект с несколько смущенным видом.

– Да, господин префект, – ответил Орсо.

– Я имел честь быть знакомым с вашим батюшкой.

Общие места разговора скоро истощились. Полковник не мог удержать зевоту; Орсо в качестве либерала не хотел говорить с представителем власти. Мисс Лидия старалась поддержать разговор. Префект ей в этом помогал и, очевидно, находил большое удовольствие в разговоре о Париже и о свете с женщиной, знакомой со всей европейскою знатью. Говоря, он время от времени со странным любопытством взглядывал на Орсо.

– Вы познакомились с господином Реббиа на континенте? – спросил он мисс Лидию.

Мисс Лидия несколько смущенно ответила, что они познакомились на галиоте, на котором приехали на Корсику.

– Вполне порядочный молодой человек, – заметил префект вполголоса. – А сказал он вам, – продолжал он еще тише, – с каким намерением он возвращается на Корсику?

Мисс Лидия приняла величественный вид.

– Я не спрашивала его об этом, можете спросить его сами.

Префект помолчал, но минуту спустя, слыша, что Орсо сказал полковнику несколько слов по-английски, он обратился к нему:

– Вы, оказывается, много путешествовали. Вы должны были забыть Корсику… и ее обычаи.

– Правда, я оставил ее еще очень молодым.

– Вы все еще служите в армии?

– Я на половинном жалованье, господин префект.

– Вы так долго были во французской армии, что – я не сомневаюсь в этом – сделались совершенным французом.

Напомнить корсиканцу, что он принадлежит к великой нации, вовсе не значит особенно польстить ему. Корсиканцы хотят быть особым народом и так хорошо оправдывают это притязание, что с ними нельзя не согласиться. Немного уязвленный, Орсо ответил:

– Вы думаете, господин префект, что корсиканцу, чтобы сделаться порядочным человеком, необходимо служить во французской армии?

– Конечно, нет, – сказал префект, – я этого нисколько не думаю; я говорю только о некоторых обычаях этой страны, из которых иные совершенно нежелательно было бы наблюдать администратору.

Он сделал ударение на слове «обычаях» и принял самое важное выражение, на какое только была способна его физиономия. Вскоре он поднялся и ушел, взяв с мисс Лидии обещание навестить его жену в префектуре.

– Надо мне было ехать на Корсику, чтобы узнать, что такое префект! – сказала мисс Лидия, когда он вышел. – Впрочем, он показался мне довольно любезным.

– Что касается до меня, то я не могу сказать того же, – заметил Орсо. – Мне он кажется очень странным, вид у него надутый и таинственный.

Полковник заснул; мисс Лидия мельком взглянула на него и сказала, понизив голос:

– А я нахожу, что он вовсе не так таинствен, как вы думаете; мне кажется, я поняла его.

– Вы очень прозорливы, мисс Невиль; и если вы видите какой-нибудь смысл в словах, которые он только что сказал, то вы, наверно, сами вложили его в них.

– Эта фраза достойна маркиза Маскариля, господин делла Реббиа; но… хотите, я дам вам доказательство моей проницательности? Я немножко колдунья и знаю, что думают люди, хотя видела их всего раза два.

– Боже мой, вы пугаете меня! Если вы умеете читать чужие мысли, я не знаю, радоваться мне этому или печалиться…

– Господин делла Реббиа! – продолжала мисс Лидия, краснея. – Мы знаем друг друга всего несколько дней; но на море и в дикой стране – я надеюсь, вы извините меня… – в дикой стране люди сходятся скорее, чем в свете. Поэтому не удивляйтесь, если я стану говорить с вами, как друг, о довольно интимных вещах, которых, может быть, не должен касаться посторонний.

– О, не говорите этого слова, мисс Невиль! Другое нравится мне гораздо больше.

– Итак, я должна сказать вам, что, не стараясь узнать вашу тайну, я узнала о ней кое-что, что́ меня огорчает. Я знаю горе, постигшее ваше семейство; мне много говорили о мстительном характере ваших земляков и их манере мстить… Не на это ли намекал префект?

– Мисс Лидия, как могли вы подумать!.. – И Орсо побледнел, как мертвец.

– Нет, – перебила она его, – я знаю, что вы человек чести. Вы сами сказали мне, что в вашей стране только простой народ применяет вендетту… которую вам было угодно назвать формой дуэли.

– Вы думаете, я способен стать убийцей?

– Из того, что я говорю с вами об этом, вы должны заключить, что я не сомневаюсь в вас. Если я об этом говорю, – продолжала она, опустив глаза, – то это потому, что я понимаю, что, вернувшись на родину, окруженный, может быть, варварскими предрассудками, вы… вам отрадно будет сознавать, что есть существо, уважающее вас за твердость в сопротивлении им. Не будем говорить об этих скверных вещах, – сказала она, вставая. – От них у меня болит голова, да и поздно. Вы не сердитесь на меня? Покойной ночи, по-английски.

И она протянула ему руку.

Орсо пожал ее с серьезным и растроганным видом.

– Мисс Лидия, – сказал он, – знаете ли, что есть минуты, когда во мне пробуждаются инстинкты родной страны? Иногда, когда я думаю о своем бедном отце, меня преследуют ужасные мысли. Благодаря вам я навсегда освободился от них. Благодарю вас, благодарю.

Он хотел продолжать, но мисс Лидия уронила чайную ложку, и звон ее разбудил полковника.

– Делла Реббиа, завтра в пять часов на охоту. Будьте точны.

– Хорошо, полковник.

Глава 5

На другой день, незадолго до возвращения охотников, подходя к гостинице, после прогулки со своей горничной по морскому берегу, мисс Невиль заметила въезжавшую в город молодую женщину в черном, верхом на маленькой, но ретивой лошадке, в сопровождении кого-то, вроде крестьянина, тоже верхом, одетого в куртку из коричневого сукна с разодранными локтями, с тыквенной кубышкой на перевязи, с пистолетом, висевшим у пояса, с ружьем в руках, конец ложа которого помещался в кожаном кармане, приделанном к луке седла, словом, в полном костюме разбойника из мелодрамы или корсиканского обывателя в дороге. Внимание мисс Невиль прежде всего привлекла к себе замечательная красота женщины. Ей было на вид лет двадцать. Она была высокого роста, бела лицом; у нее были темно-голубые глаза, розовые губы, зубы будто из эмали. В выражении ее лица можно было разом прочесть гордость, беспокойство и печаль. На голове у нее был надет mezzaro, вуаль, введенная на Корсике генуэзцами и очень идущая женщинам. Длинные каштановые косы обвивали ей голову, как тюрбан. Одежда на ней была опрятная, но совсем простая.