Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес Страница 27

В эту минуту Уоддингтон шагал по Мэдисон-сквер, только что обежав Четырнадцатую улицу в поисках еще одного Малкэхи, но теперь им так глубоко завладела новая идея, что он доковылял до скамейки и, свалившись на нее, тяжело застонал. Момент был переломный; Уоддингтон решил бросить все и отправляться домой. У него болела голова, ныли ноги, онемел зад. Первый прекрасный, безоглядный порыв, с каким он бросился на поиски, засох на корню. Если и был человек в Нью-Йорке, абсолютно неспособный расхаживать по городу в поисках Мэрфи, то человеком этим был Сигсби Уоддингтон. Кое-как доковыляв до вокзала Пенсильвания, он первым же поездом отправился домой – и вот он приближается к концу пути.

Дом показался ему каким-то слишком тихим – хотя, конечно, так и полагается. Венчание состоялось давным-давно, счастливая пара уже отбыла на медовый месяц. Давным-давно ушел и последний гость, и теперь под этой мирной крышей осталась только миссис Уоддингтон, наверняка оттачивающая ядовитые фразы в уединении будуара: то отбросит раскаленное прилагательное, заменяя его еще более ехидным, только что всплывшим на ум; то решит, что словечко «червь» слишком уж ласково, и кинется разыскивать в словаре чего похлеще. Уоддингтон приостановился на крыльце, прикидывая, не сбежать ли в поисках уединения в сарайчик для инструментов.

Возобладал порыв более мужественный. К тому же в сарайчике нечего выпить, а его страждущая душа буквально жаждала выпивки. Уоддингтон переступил порог и резко подскочил, когда от телефона отделилась темная фигура.

– У-ух! – произнес он.

– Сэр? – вопросила фигура.

Ему стало легче – слава Богу, не жена! Это Феррис, а именно Феррис в данный момент ему и требовался, потому что только Феррис мог проворнее всех принести выпивку.

– Тш-ш! – прошипел Сигсби. – Есть тут кто?

– Сэр?

– Где миссис Уоддингтон?

– В будуаре, сэр.

На это Сигсби и рассчитывал.

– А в библиотеке кто есть?

– Нет, сэр, никого.

– Тогда принесите выпивку туда, Феррис, и никому ни словечка!

– Слушаюсь, сэр.

Волоча ноги, Уоддингтон с трудом доплелся до библиотеки и бросился на большой мягкий диван. Потекли блаженные, покойные минуты, а скоро послышалось музыкальное треньканье. Вошел Феррис с подносом.

– Вы не дали точных инструкций, сэр, – сказал дворецкий. – Поэтому, действуя по собственной инициативе, я принес вам виски с содовой.

Говорил он холодно, явно не одобряя Уоддингтона. Но тот не стал придираться к оттенкам его интонаций. Он схватился за графинчик, глаза его увлажнились благодарностью.

– Феррис, вы молоток!

– Спасибо, сэр.

– Вам бы жить на Западе, где мужчины – это мужчины!

Дворецкий морозно шевельнул бровью.

– Все, сэр?

– Да. Но не уходите, Феррис. Расскажите-ка мне обо всем.

– По какому именно пункту, сэр, желаете получить информацию?

– Расскажите, как прошло венчание. Я не мог присутствовать. Дело, понимаете, и крайне срочное. В Нью-Йорке. Потому не мог присутствовать. Очень оно важное.

– Вот как, сэр?

– Чрезвычайной, понимаете, важности. И в Нью-Йорке. Невозможно пренебречь. Ну так как венчание? Все нормально?

– Не совсем, сэр.

– Как это?

– Венчание, сэр, не состоялось.

Уоддингтон рывком выпрямился. Что за ерунду несет дворецкий? А уж когда совсем не хочется слушать дворецких, несущих всякую ерунду, так это после утомительного рыскания по Нью-Йорку в розысках Малкэхи, а может, и Гаррити.

– Как это – не состоялось?

– Так, сэр.

– Почему же?

– В последний момент возникла закавыка.

– Только не говорите, что и этот священник вывихнул лодыжку!

– Нет, сэр. Священник находился в отменном состоянии. Помеха возникла из-за молодой женщины. Она ворвалась в комнату, где собрались гости, и устроила скандал.

Глаза у Сигсби выпучились.

– Расскажите-ка подробно.

Дворецкий вперил загадочный взгляд в стену напротив.

– Сам я при этой сцене не присутствовал, сэр. Но один из младших слуг – он случайно оказался у открытой двери – уведомил меня о подробностях происшествия. Вот как все случилось, сэр. Когда все намеревались отправиться в церковь, через стеклянные двери с лужайки вбежала молодая женщина и, остановившись у порога, закричала: «Джордж! Джордж! Почему ты покинул меня? Ты не принадлежишь этой девушке! Ты принадлежишь мне!» Обращалась она, как я понял, к мистеру Финчу.

Глаза у Сигсби выпучились уж и совсем опасно. Хлопни его сейчас кто резко по плечу, они бы выскочили из орбит.

– Вот так номер! А потом что?

– Как передавал мне слуга, поднялась суматоха. Жених вконец растерялся и пылко протестовал. Миссис Уоддингтон клялась, что нечто подобное она предвидела с самого начала. Мисс Уоддингтон, как я понимаю, очень расстроилась. Гости пребывали в немалом замешательстве.

– И я их не виню.

– Да, сэр.

– А потом?

– Молодую женщину стали расспрашивать, но она разнервничалась и только вопила, без слов, как передавал мне слуга, и заламывала руки. Потом, неверным шагом дойдя до стола с подарками, упала на него в обморок, однако, почти сразу же очнувшись, с криками: «Воздуха! Задыхаюсь!» – вылетела в стеклянные двери. Насколько я знаю, сэр, после этого ее никто больше не видел.

– А что же случилось потом?

– Миссис Уоддингтон наотрез отказалась дать разрешение на венчание. Гости вернулись в Нью-Йорк. Мистер Финч, что-то бормоча – слов слуге расслышать толком не удалось, – уехал тоже. А миссис Уоддингтон уединилась в будуаре с мисс Уоддингтон. Очень, сэр, неприятное происшествие. Такого в Брэнгмарли-Холле ни за что не могло бы произойти.

Не хотелось бы этого писать, но факт остается фактом: Сигсби почувствовал облегчение. Он не думал о разбитой любви и не испытывал жалости к несчастной девушке, сыгравшей главную роль в трагедии. Сильнее всего на него подействовало то, что он все-таки не влип. Возможно даже, его отсутствие осталось незамеченным. Значит, жена ругаться не будет.

Потом сквозь облегчение пробилась некая мысль.

– Тэк. Тэк-с… А как выглядела та девушка? Которая с лужайки вбежала?

– Судя по описанию, сэр, невысокая, стройненькая. У нее вздернутый носик и черные глаза.

– О Господи! – Уоддингтон спрыгнул с дивана и, несмотря на гудящие от боли ноги, резво кинулся через холл. Вбежав в столовую, он включил свет и метнулся к столу с подарками. На первый взгляд все они лежали на месте. Но второй взгляд открыл, что подозрения его оправдались.

Футляр с жемчужным ожерельем исчез без следа!

Глава XIII

Один из наиболее благотворных даров, каким наделен человек, – это способность усматривать светлую сторону в любой беде. До настоящего момента Сигсби этим даром ни разу не воспользовался. Однако – возможно, в силу того, что он только что ублажил душу целебной выпивкой, – он вдруг с прозрачной четкостью понял: а ведь исчезновение фальшивого ожерелья – это для него, пожалуй, самое лучшее.

Он не собирался разрешать молодой помощнице использовать ожерелье в своих целях, но раз уж так случилось, из-за чего, собственно, переживать? Главное – ожерелье исчезло. Если смотреть в корень – произошло именно то, что и было его целью с самого начала.

Сейчас, когда суматоха улеглась, при нем остались триста долларов наличными, и, следовательно, он сможет, если все-таки разыщет того полисмена и полисмен еще не прослышал про новость…

На этом месте раздумья Уоддингтона внезапно оборвались, и он испустил пронзительный крик. Перед его глазами огненными буквами начерталось одно слово: «ГАЛЛАХЕР».

Все поплыло у него перед глазами. Галлахер! Ну конечно же! Так его и зовут! Не Малкэхи! И не Гаррити! И даже не Мэрфи. А Галлахер!

Как и многие достойные люди до него, Сигсби не на шутку разозлился на слабоумие, с каким вела себя его память. Ну с какой такой стати она взяла да подсунула ему разных там Малкэхи и Гаррити, да еще и Мэрфи в придачу? Ведь он же просил сообщить про Галлахера! Сколько времени пропало впустую!

Однако еще не поздно. Он сейчас же снова отправится в Нью-Йорк и возобновит поиски. К тому же судьба подкидывает ему замечательный предлог для поездки. Когда у хладнокровного, ясномыслящего человека крадут жемчужное ожерелье, он непременно должен с первым же поездом ехать в Нью-Йорк и изложить факты в полицейском управлении.

– Все очень даже неплохо, – поведал Уоддингтон своей бессмертной душе и на деревянных ногах, но с легким сердцем, заковылял к будуару.

Когда он открыл дверь, до ушей его донеслись голоса, оборвавшиеся при его появлении. Миссис Уоддингтон раздраженно оглянулась на мужа.

– Где ты пропадал, хотела бы я знать?

К такому вопросу Сигсби был готов.

– Гулял. Такая, знаешь, долгая загородная прогулка. Я был потрясен, удивлен и огорошен этой кошмарной сценой. Дом буквально душил меня. Я отправился на долгую загородную прогулку. Только что вернулся. Нет, какая беда! Феррис утверждает, что в Брэнгмарли-Холле ничего такого ни за что бы не случилось!