Божена Немцова - Бабушка Страница 27

Между тем дети окружили Яна, который показывал им нарисованных в книжке зверей и птиц. Гортензия стояла рядом и, радуясь вместе с детьми, охотно отвечала на все вопросы.

– Маменька, поглядите-ка, наша серна! — крикнул сын лесника, Бертик, указывая на изображение серны; матери и дети склонили головы над книгой.

– Султан как есть Султан! — вскричал Вилем, а настоящий Султан, услышав свое имя, начал вертеться около собравшихся.

– Видишь, это ты! — говорил ему Ян, показывая собаке рисунок. Был там и слон, такой огромный, что Аделька испугалась; был и конь, и коровы, зайцы, белки, куры, ящерицы, змеи, рыбы, лягушки, бабочки, божьи коровки, даже муравьи. Дети всех узнали, а бабушка, посмотрев на змей и ящериц, заметила: «Чего только люди не выдумают, охота всякую нечисть рисовать! . ..»

Пани мама пожелала видеть дракона, извергающего из пасти пламя, но Гортензия заявила, что такого зверя не существует, это чудовище вымышлено. Услыхав такое объяснение, мельник завертел табакерку и усмехнулся.

– Нет, графинюшка, ядовитых чудовищ с огненными языками довольно на свете, только они принадлежат к роду человеческому, и между невинными тварями их искать нечего!

Гортензия рассмеялась, а пани мама, хлопнув мужа по руке, сказала: «Много болтаешь, пан отец!»

Разговаривая о том, о сем с Прошеком и лесником, княгиня, между прочим, спросила, много ли в окрестности браконьеров.

– У нас осталось только два таких негодяя. Был и третий, самый глупый из них, я его не раз штрафовал, и теперь он сидит дома. А те двое чертовски хитры, никак их не накроешь, придется угостить дробью. Главный лесничий мне уже много раз советовал так поступить, только хорошо ли из-за зайца покалечить человека ...

– Пожалуйста, никогда не делай этого, — сказала княгиня.

– Я думаю, такая малость не разорит господ, а крупного зверя браконьер тронуть не отважится.

– Я слышала, что у меня крадут много леса? — бросила княгиня.

– Ну, уж более двух лет служу я вашему сиятельству и могу сказать, что вреда за это время вам много не наделали. Конечно, мало ли чего можно наговорить; мог бы и я, например, сам срубить несколько деревьев, продать их, а при отчете заявить, что они украдены. Но зачем мне брать грех на душу? Осенью, когда бабы приходят за сухим листом на подстилку, а бедняки за валежником, я всегда верчусь поблизости и, чтобы нагнать на них страху и предупредить порубку, так кричу и бранюсь, что лес гудит ... Но не бить же мне какую-нибудь старуху за то, что она унесет палку на топорище, как это иные делают? Господа от этого не разорятся, а бедному человеку подмога, лишний раз за господ богу помолится. Я это за вред не считаю.

– Вы правильно поступаете, — проговорила княгиня. — Однако у нас в окрестности есть и недобрые люди. Третьего дня возвращался ночью Пиколло из местечка, и в фазаннике на него напали разбойники. Когда он начал кричать, защищаться, они жестоко его избили. Он и до сих пор, как мне говорили, лежит больной.

– Это что-то мало похоже на правду, ваше сиятельство, — заметил Прошек, покачав головой.

– Отродясь не слыхали, чтоб в фазаннике или где поблизости водились разбойники, — заявили в один голос лесник и мельник.

— О чем речь ведете? — спросила бабушка, подойдя ближе. Лесник объяснил, в чем дело.

– Вот негодный лгунишка! — воскликнула бабушка, подпершись с досады руками в бока. — И как только бога не боится! ... Я расскажу ее милости всю правду.

И бабушка поведала княгине все, что утром услышала от Кристлы.

– Я не то что оправдываю парней, — добавила она, — но ничего не поделаешь: каждый оберегает свое заветное. Кабы кто увидал этого вертопраха ночью под окном у девушки, раструбил бы по всему околотку; ее доброе имя и счастье навсегда были бы потеряны. Все стали бы говорить: «Та, которая зналась с панами, нам не пара» . . . Вот только Кристла опасается, не вздумает ли он мстить этим молодцам ...

– Пусть ничего не боится, я все улажу, — отвечала княгиня и, сделав знак Гортензии, ласково простилась со всеми. Обе сели на лошадей и галопом поскакали к замку.

–По правде сказать, немногие решились бы поговорить с княгиней так смело, как наша бабушка, удивилась Терезка.

– Бывает, легче говорить с царем, чем с псарем. Доброе слово всегда найдет дорогу к доброму сердцу. Не замолви я словечко вовремя, бог весть, что бы из этого вышло, — отвечала бабушка.

– Я всегда считал, что княгиня тем только нехороша, что верит сплетням, — заметил лесник, направляясь с Прошеком и мельником в комнаты.

К вечеру пришел Кудрна со своей шарманкой; дети, Кристла, Ворша и Бетка пустились в пляс. Потом распили шампанское, присланное княгиней с наказом выпить за ее здоровье. Не забыта была и Викторка. Когда смерклось, бабушка отнесла ей хорошее угощение на поросший мохом пень.

На следующее утро мельничиха жаловалась бабушке, что дорогой пан отец болтал много лишнего и выписывал вензеля.

— Э, пани мама, — отвечала с улыбкой бабушка, — ведь это с ним случается один раз в году! И на старуху бывает проруха!...

10

Вверх по Жермовскому холму взбираются пять путников: это бабушка, пани мама, Кристла, Манчинка и Барунка. Первые две надвинули до самых бровей белые косынки, девочки надели широкополые шляпы и подобрали свои юбочки, точь-в-точь как большие, за плечами у них тоже котомки с провизией, только маленькие.

– Вроде поют где-то, — сказала Кристла, когда они добрались до вершины холма.

–И нам послышалось, — отозвались девочки, — идемте скорей, а то опоздаем, — торопили они бабушку, готовые уже пуститься бежать.

– Стойте, стойте, глупенькие! Вожак знает, что мы придем, подождет ... — остановила бабушка девочек; те успокоились и пошли вместе со всеми.

Пастух, пасший на холме овец, издалека замахал рукой путникам.

– Не промочит нас дождь, Йоза? — крикнула ему пани мама.

– Будьте покойны, до послезавтра погода устоит! ... Помолитесь там за меня! — Счастливого пути!

– Спасибо на добром слове! . . . Помолимся! . ..

– Бабушка, откуда Йоза знает, когда ждать дождя, а когда хорошей погоды? — допытывалась Барунка.

– Перед дождем земляные черви выползают на поверхность и роют себе норки, скорпионы выглядывают из своих убежищ, ящерицы и пауки прячутся, а ласточки летают низко-низко над самой землей. Пастухи целый день проводят в лесах и полях и от нечего делать наблюдают за повадками этой мелкой твари, как она живет, чем питается ... А я вот погоду узнаю по горам да по небу: гляну, ясны ли вершины, какого цвета облака плывут, и сразу увижу, когда будет вёдро, когда ненастье, ветер, град либо снег, — говорила бабушка.

У Жерновской часовни уже собралась толпа богомольцев: мужчин, женщин, детей, некоторые матери принесли младенцев, завернутых в теплые одеяльца, чтобы по обету, данному богородице, вымолить для них здоровья и счастья.

На пороге часовни стоит вожак Мартинец: он на голову выше всех и одним взглядом может окинуть вверенную его попечению толпу. Увидев бабушку с ее спутницами, он говорит: «Теперь все в сборе; помолимся, да и в путь!» Богомольцы встают на колени перед часовней и читают молитвы; столпившиеся на площади крестьяне молятся вместе с ними.

Поднявшись, все окропили себя святой водой. Один из подростков взял крест на длинном древке, невеста Томеша повесила на него венок, Кристла пожертвовала красную ленту. Около креста встали мужчины во главе с вожаком, за ними разместились по старшинству женщины. Но с места пока никто не трогался; хозяева и хозяйки отдавали последние распоряжения: «Будьте осторожны с огнем! . . . Берегите дом! . ..» Дети кричали им в ответ: «Купите нам подарков!. . .» Старушки просили: «Помолитесь за нас! .. .» Но тут Мартинец запел звучным голосом «Богородице, дево, радуйся! . . .», хор подхватил, мальчик поднял крест, убранный цветами, и толпа двинулась по дороге на Святоновице. У каждого распятия или часовни останавливались и читали «Отче наш» и «Верую»; молились также у тех деревьев, на ветвях которых чья-то благочестивая рука повесила образ девы Марии, у крестов, поставленных на месте какого-либо происшествия.

Барунка и Манчинка тоже подтягивали, внимательно прислушиваясь к голосу запевалы. Когда миновали Червеную гору, Барунка вдруг спросила у бабушки:

— Бабушка, где же замок Турынь, в котором жила немая девочка?

Но на этот раз ответ бабушки прозвучал сурово:

– Когда идешь на богомолье, думай о боге и выбрось все мирское из головы. Либо пой, либо молись про себя.

Девочки попели еще немножко, но вот богомольцы вступили в лес, где в траве еще алела земляника: как тут не нагнуться и не сорвать ягодку! . . . Шляпы у них сдвинулись на затылок, заткнутые за пояс края юбочек опустились; опять нашлось дело — приводить себя в порядок . . . Тут они вспомнили, что в котомках припасены пироги, и стали отламывать от них по кусочку. Погруженные в молитву бабушка с мельничихой ничего не замечали. Но Кристла, которая шла рядом с Анчей, нет-нет да и оглядывалась на девочек.