Цзэн Пу - Цветы в море зла Страница 29

— Можете не пояснять, старший коллега, — перебил его Куан Чаофэн. — Ведь вы имеете в виду девушку, красивую, как Чжан Чучэнь, и талантливую, как Сюэ Тао?

Цзинь Вэньцин был поражен.

— Неужели вы прочли эти фривольные стихи? Тогда вам ясны мои намерения.

— На этот счет в заведениях есть свои правила, — заметил Куан. — Нужно послать опытного человека для переговоров, чтобы не попасться на удочку содержательницы. У меня есть знакомый по имени Дай Босяо, очень энергичный. Позвольте поручить это дело ему.

— Но ведь я еще в трауре, — как-то неловко заниматься подобными вещами. К тому же могут пойти всякие разговоры!

— Это легко уладить. Нужно договориться с содержательницей, поселить девушку где-нибудь тайком от жены, а когда срок траура кончится, вы поедете в Пекин и сможете ввести ее в свой дом. Оба зайца будут убиты разом.

Цзинь Вэньцин кивнул.

— Ну раз так, мне остается только просить вас взять это дело на себя! Вчера вечером я даже не заходил домой, поэтому сегодня мне следует вернуться пораньше, чтобы не вызывать подозрений у жены!

Он оделся, распрощался с Куан Чаофэном и спустился с лестницы.

Куан тотчас отправился к Дай Босяо и поручил ему связаться с содержательницей. Та, разумеется, долго торговалась, но под конец все же согласилась отпустить девушку за тысячу юаней.

Затем Дай вызвал к себе отца Цайюнь, который служил носильщиком паланкинов. Боясь, что в дальнейшем могут возникнуть недоразумения, Дай Босяо дал отцу девушки двести юаней и заставил его написать расписку. На всю эту операцию пришлось потратить два дня, после чего Дай явился к Цзинь Вэньцину и обо всем рассказал. Нет необходимости говорить о том, как обрадовался Цзинь. С этого времени дом в квартале Даланцяо стал его второй квартирой, — не было дня, чтобы Цзинь Вэньцин не приходил сюда, — и любовники слились, словно сплавленные огнем.

Время летело быстро, как стрела. Незаметно у Цзинь Вэньцина кончился срок траура. Он уже несколько раз порывался рассказать обо всем жене, однако доводов у него явно не хватало, и он продолжал хранить молчание. Ему пришло в голову, что лучше сначала съездить в Пекин, а там уже искать подходящий случай для разговора. Своим планом он поделился с Цайюнь — та не возражала.

Он поехал в столицу и доложил об истечении траурного отпуска. В тот же день его вызвали во дворец и назначили статс-секретарем Императорской канцелярии[142]. С тех пор как Цзинь Вэньцин выехал в провинцию в качестве учебного инспектора, он уже несколько лет не видел Пекина. За это время обстановка в столице сильно изменилась. Придворные наслаждались миром и покоем, проводя время в развлечениях, несмотря на то, что каждый год от страны отпадала какая-нибудь вассальная территория. Япония захватила острова Люцю[143], Франция — Аннам, Англия отторгла Бирму[144], но Китаю до всего этого не было дела. Он по-прежнему напускал на себя грозный вид и поддерживал марку Небесной империи. Помнится, в тринадцатом году правления императора Гуансюя[145] кто-то из академиков даже сочинил гимн «Покорение Франции», отличавшийся богатством стиля и затмивший гимны «Покорение Юньнани», сложенный в эпоху Канси, и «Покорение Сычуани», созданный при императоре Цяньлуне. Но похвальба похвальбой, а иностранцы оказались очень назойливы, и через несколько лет стало ясно, что дипломатическими отношениями пренебрегать нельзя. Чиновники, сведущие в заморских делах, начали все больше цениться верхами.

Как раз в этот год вельможу Люй Цуйфана, ездившего посланником[146] в Англию и Россию, собрались отправлять сразу в четыре государства: Англию, Францию, Италию и Бельгию. У сановника Сюй Цзинчэна, который исполнял обязанности посланника в Германии, России, Голландии, Австрии и Бельгии, кончался трехгодичный срок, и его следовало кем-то заменить. Другие видные дипломаты того времени были уже заняты: Юнь Хун, с которым Цзинь Вэньцин познакомился в Шанхае, замещал посланника в Америке, Японии и Перу; Ли Баофэн, только что возвратившийся из Германии, скоро отправлялся в новую страну; Сюй Ин был назначен советником; Ма Чжунцзянь также находился за границей; Люй Цаншу служил советником посольства в Японии, и при дворе уже волновались, что выбирать не из кого. Цзинь Вэньцин, безусловно, явился вовремя. К тому же многие крупные сановники, вроде Пань Цзунъиня и Гун Пина, всячески расхваливали его. Молва о Цзинь Вэньцине росла день ото дня, и двор решил отправить его посланником в Россию и Германию. Как было не порадоваться такому указу!

Цзинь поспешно подал императору благодарственную челобитную, на специальной аудиенции получил соответствующие напутствия и принялся наносить визиты посланникам всех стран. Одновременно он занялся подбором советников, секретарей, переводчиков и других служащих. Куан Чаофэна он сделал советником и своей правой рукой. Вспомнив о заслугах Дай Босяо в деле соединения его с Цайюнь, Цзинь рекомендовал его в сопровождающие и дал ему должность бухгалтера. Попутно он испросил себе двухмесячный отпуск на поездку в Сучжоу и приведение в порядок семейных могил. Двор указом изъявил свое согласие.

Почти одновременно с этим Лу Жэньсян, занимавший должность в Пекине, получил повышение, Цянь Дуаньминь вернулся из Ганьсу и Шэньси, а Хэ Тайчжэнь приехал в столицу по делам службы. Отсутствовал только Го Чжаотин, занимавший должность в провинции.

Старые друзья по очереди устраивали в честь Цзинь Вэньцина прощальные пиры. Как-то раз, когда разговор зашел о дипломатической службе, Цзинь сказал:

— Я человек бесталанный, печать посланника дарована мне по ошибке, и перед отъездом мне хотелось бы испросить совета у вас, господа: как себя вести? На мой непросвещенный взгляд, главной задачей является установление связей с державами и изучение этих стран. Недаром пословица гласит: «Знай других, знай себя, и ты будешь побеждать во всех битвах»[147], Мы не можем договориться с другими странами именно потому, что не знаем их! Однако еще больший вред происходит от незнания географии. За примерами ходить недалеко: во время илийского инцидента[148] иностранцы, воспользовавшись мятежом Биянху[149], захватили наши земли, и если бы не усилия Цзэн Цзичжаня, эта территория была бы потеряна нами безвозвратно! Я всегда интересовался географией северо-запада и представляю, в каком хаотическом состоянии находятся китайские записи, относящиеся к пограничным районам. Иноземцы, словно тутовые шелкопряды, тихонько поедающие листок за листком, немало захватили у нас, — и все потому, что мы не знаем точно, где проходят наши границы. Ведь немой, попробовав перцу, не может сказать, как ему горько.

Сейчас, отправляясь в путь, я не смею быть настолько самоуверенным, чтобы надеяться отвоевать какие-либо права для своей страны. Однако географией я усердно занимался несколько десятилетий. Поэтому я надеюсь с помощью собранных мною данных заставить иностранцев строго соблюдать государственные границы и не прибегать больше к обманным трюкам!

Друзья выразили почтительное удовлетворение его словами.

— Вы совершенно правы! — воскликнул Хэ Тайчжэнь. — Именно поэтому, когда я ездил в Гирин, я тоже никак не мог договориться с этими иноземцами. Тогда я пошел по стопам Ма Юаня[150], установил на границе медный столб в три сажени высотой и высек на нем памятную надпись, которая видна издалека. Эстампаж с этой надписью выглядит очень древним. Завтра я пришлю его вам — может быть, пригодится…

— Надпись на медном столбе, который установил Тайчжэнь, когда-нибудь будет цениться наравне с текстами древних памятников в честь Могиляна и Кюль-Тегина[151], передающимися тысячелетиями! — сказал Цзинь Вэньцин.

Целый день веселились друзья, но Цзинь думал только об одной Цайюнь. Уже почти год они не виделись, и он поспешил выехать из Пекина.

Получив известие о его приезде, начальник шанхайского уезда поспешно отдал распоряжение привести в порядок временный дворец императора, чтобы посланник мог там остановиться. Когда пароход, на котором ехал Цзинь Вэньцин, причалил к пристани, его торжественно встретили гражданские и военные чиновники. Цзинь первым делом отправился к консулам всех государств, затем нанес визиты начальникам шанхайской области и уезда.

Вернувшись к себе, он увидел Куан Чаофэна и Дай Босяо, которые лично явились поблагодарить за рекомендацию. Все формальности, связанные с выездом за границу, Цзинь поручил Куан Чаофэну, а заботы по покупке билетов на пароход, сбору вещей, необходимых дипломатической миссии, и прочие дела передал бухгалтеру Даю.

Когда все хлопоты были закончены, Цзинь Вэньцин приказал своему лучшему слуге Афу взять у начальника шанхайской области катер и той же ночью выехал в Сучжоу. Не стоит и говорить, какой нежной и трогательной была встреча супругов. Наконец, успокоившись, они начали говорить о поездке за границу.