Сосэки Нацумэ - САНСИРО Страница 29

— Придётся, иначе надо будет телеграфировать домой.

— Телеграфировать? Это ты брось. Глупо! Сходи, ничего с тобой не случится.

— Могу и пойти.

Как только вопрос с деньгами был улажен, Ёдзиро заговорил о Хироте. Он сообщил, что дела идут успешно. Каждую свободную минуту он использует для того, чтобы беседовать с людьми, причём с каждым в отдельности. Когда разговариваешь сразу со многими, каждый стремится к самоутверждению, и мнения часто расходятся. Попробуй кого-нибудь ущемить, он сразу устранится. Так что надо говорить с каждым в отдельности. Знаешь, сколько уходит времени! Да и денег тоже. Если из-за всего переживать, толку не добьёшься. Имя Хироты-сэнсэя я стараюсь упоминать как можно реже, ведь, если узнают, что я забочусь о нём одном, всё пойдёт прахом.

В общем, дело близится к успешному завершению. Все сошлись на том, что обходиться одними европейцами нельзя, непременно надо пригласить в университет японца. Теперь остаётся ещё раз собраться, избрать комитет и послать представителей к декану или ректору, чтобы изложили пожелания студентов. Это собрание — чистейшая формальность, можно было бы и без него обойтись. Уже сейчас известно, кто войдёт в комитет. Все они одинаково хорошо относятся к Хироте, и, если переговоры пойдут успешно, можно будет назвать имя сэнсэя…

Послушать Ёдзиро, так можно было подумать, словно именно ему суждено спасти мир. Сансиро был восхищён его талантами. Не преминул Ёдзиро рассказать и о том, как получилось, что недавно вечером он привёл к Хироте художника Харагути. Причём, расписывая это, Ёдзиро не поскупился на краски.

— Помнишь, Харагути-сан пригласил сэнсэя к себе на встречу литераторов и художников?

Сансиро, конечно, помнил. Инициатором этой встречи, как следовало понимать из слов Ёдзиро, был, разумеется, он. Зачем она понадобилась? Тут много соображений. Главное — то, что один из её участников весьма влиятельный профессор с филологического. Ведь наш сэнсэй — чудак, ни с кем не общается, а эта встреча для него — прекрасный случай.

— Так вот зачем ты приводил Харагути! А мне и в голову не пришло. Значит, ты инициатор этой встречи? Но придут ли такие именитые люди, если приглашения будут разосланы от твоего имени?

Ёдзиро некоторое время задумчиво смотрел на Сансиро, потом печально усмехнулся и отвёл глаза:

— Не болтай глупостей. Я ведь инициатор, так сказать, неофициальный. Просто, мне принадлежит идея. Короче говоря, я дал Харагути-сан совет, а уж он сам всё организует.

— Ах, вон оно что!

— «Вон оно что» говорят только в провинции. Кстати, можешь тоже прийти. Встреча скоро состоится.

— Не пойду! Ведь там будут одни знаменитости.

— Знаменитости! Нет, ты всё же провинциал. Знаменитости от незнаменитостей отличаются лишь тем, что сумели первыми заявить о себе в обществе. Все эти доктора наук, бакалавры, словом, как бы они ни назывались, ничего особенного собой не представляют. Стоит лишь поговорить с ними, чтобы это понять. А прийти надо ради твоего же будущего.

— Где это будет?

— Вероятно, в Уэно, в Сэйёкэне.

— В таких местах я не бывал. Сколько надо внести?

— Иены две, пожалуй, да ты не беспокойся. Я заплачу, если не сможешь.

Сансиро сразу вспомнил о тех двадцати иенах. Но сейчас это не показалось ему смешным. Ёдзиро предложил зайти в какой-нибудь ресторанчик на Гиндзе, полакомиться жареной рыбой в тесте. Деньги есть, сказал он. Удивительный человек, этот Ёдзиро! Сансиро, обычно покладистый, на этот раз отказался. И они с Ёдзиро пошли прогуляться. На обратном пути зашли в кондитерскую, и Ёдзиро купил целую груду пирожков с бобовым джемом и каштанами. «Отнесу сэнсэю», — сказал он и, нагруженный кульками, ушёл.

Весь вечер Сансиро думал о Ёдзиро. Может быть, он сам станет таким же, если будет долго жить в Токио? Потом он представил себе, как пойдёт к Сатоми занимать деньги. Его радовала возможность встречи с Минэко, хотя просить взаймы не так уж приятно. Ни разу в жизни Сансиро не занимал денег, да ещё у девушки. Девушка всегда от кого-нибудь зависит, пусть даже и располагает средствами. Если он возьмёт деньги так, чтобы её брат не знал, могут быть неприятности, не только у него, но и у Минэко. Правда, Минэко не такая девушка, чтобы допустить неприятности, она, конечно, заранее всё устроила. Во всяком случае, прежде всего надо с нею встретиться. Удобно будет — он попросит взаймы, неудобно — воздержится, напишет домой, чтоб прислали, и тогда уплатит за квартиру. Всё и обойдётся.

На этом Сансиро поставил точку и попробовал мысленно представить себе Минэко, её лицо, шею, руки, кимоно, оби. Не один десяток вариантов предстоящей встречи нарисовал себе Сансиро — как отнесётся девушка к его приходу, что скажет. Стоило ему договориться с кем-нибудь о встрече, ни о чём другом он уже думать не мог, всё старался представить себе, как будет держаться партнёр. Сам он к встрече никогда не готовился, о чём после жалел, поскольку имел обыкновение анализировать каждое своё слово, каждый поступок.

Как он будет держаться завтра с Минэко, этого он себе даже представить не мог. С некоторых пор Сансиро всё чаще приходилось сомневаться в Минэко. Но что пользы от сомнений? До сих пор у него не было случая встретиться с девушкой с глазу на глаз и поговорить. С одного раза ничего не выяснишь. Но какая-то определённость необходима, иначе Сансиро не успокоится. Завтрашняя встреча даст ему, по крайней мере, возможность вынести самому себе приговор. Он увидит, как будет вести себя Минэко. Нынче вечером девушка не шла у него из головы. Но сколько он ни думал, картина получалась для него весьма благоприятная. Зато действительность была неумолима. Бывает же так, что на великолепно выполненной фотографии изображено что-либо малопривлекательное. Но фотография на то и фотография, чтобы точно воспроизводить реальность. И всё же в подобных случаях сам снимок и то, что на нём изображено, являют собой дисгармонию.

Вдруг Сансиро осенила радостная мысль. Минэко не отдала Ёдзиро деньги, которые согласилась одолжить. Возможно, он и в самом деле не заслуживает доверия. Однако не исключено, что были на то ещё другие причины. Именно они и внушают Сансиро надежду. Кроме того, сам факт, что Минэко согласилась одолжить деньги, говорит о её добром к нему отношении. А её желание вручить их ему лично… Тут Сансиро спохватился, что чересчур далеко зашёл в своих мечтах, подумал: «А может, она посмеяться надо мной хочет?» — и почувствовал, что краснеет. Зачем бы ей понадобилось над ним насмехаться, на этот вопрос Сансиро вряд ли смог бы ответить или сказал бы, что она вообще насмешница. Он ни за что не воспринял бы её насмешки как наказание, ведь она сама дала ему право быть самонадеянным.

На следующий день Сансиро повезло: не было послеобеденных занятий — не пришли преподаватели. Возвращаться домой ему не хотелось, и он отправился прямо к Минэко. По пути зашёл подкрепиться. Сансиро не раз проходил мимо дома Минэко, но никогда у неё не был. На воротах под черепичным навесом висела табличка: «Сатоми Кёскэ». И, проходя мимо, Сансиро пытался представить себе, что за человек этот Сатоми Кёскэ — он ни разу его не видел…

Ворота оказались запертыми, и Сансиро вошёл через калитку. От калитки до дома было ближе, чем он себе представлял. Сансиро пошёл по дорожке, выложенной через неравные промежутки прямоугольниками гранита, которая привела его к красивой решётчатой двери. На звонок вышла служанка. «Минэко-сан дома?» — спросил Сансиро и сразу смутился оттого, что пришёл в чужой дом да ещё в гости к девушке. Служанка держалась почтительно и весьма строго. Она скрылась в глубине дома, но вскоре снова появилась и, вежливо кланяясь, сказала: «Пожалуйста». Сансиро последовал за служанкой и оказался в гостиной европейского типа, с тяжёлыми занавесями на окнах, довольно мрачной.

— Будьте добры, подождите немного… — опять очень вежливо сказала служанка и ушла. Было тихо. Сансиро сел напротив небольшого камина, над которым висело продолговатое зеркало с подсвечниками по обеим сторонам. Немного посидев, Сансиро встал, погляделся в зеркало и опять сел.

Где-то в доме заиграла и смолкла скрипка. Словно ветер откуда-то принёс её звуки и тотчас унёс. Сансиро испытал лёгкое разочарование — ему очень хотелось, чтобы поиграли ещё немного, и, прислонившись к мягкой кожаной спинке кресла, он стал внимательно прислушиваться. Но через какую-то минуту Сансиро уже забыл о скрипке и принялся разглядывать зеркало с подсвечниками. Они ещё больше подчёркивали европейский стиль комнаты. Снова зазвучала скрипка — несколько высоких, потом несколько низких нот, и снова смолкла. Сансиро был совершенно не знаком с европейской музыкой, но то, что он сейчас услышал, конечно, не было какой-то мелодией, даже частью её. Просто небрежно провели смычком по струнам. Однако эти звуки удивительно гармонировали с настроением Сансиро. Как будто внезапно на него упало с неба несколько шальных градинок.