Хербьерг Вассму - Сто лет Страница 3

Людям не нравилось только, что Юханнес слишком молод и что с ним трудно разговаривать. Особенно тем, кто читал медленнее, чем он писал то, что был не в силах произнести.

Сара Сусанне покинула дом матери в Кьопсвике и работала теперь экономкой в Бё. Цены на сельдь и соль ее мало интересовали. Но она помнила, что видела Юханнеса и в лавке, и во многих домах. И довольно часто. Он был на несколько лет старше ее, но ненамного. Сильный, худой, жилистый, он был под стать жившим в горах финнам, которым постоянно приходилось бегать за своими оленями. Зато лицо его со светлыми волнистыми волосами и бородой было очень красиво. А вот руки не подходили к его облику. Словно в нужный момент у Создателя просто не нашлось красивых рук. Длинные руки Юханнеса заканчивались внушительными кулачищами. Ноги были большие и явно не соответствовали его худощавой фигуре. Однако ходил он легко, слегка враскачку. Точно хотел убежать от чего-то очень смешного, а может, и очень грустного. Глаза у него были прозрачные, как стекло. Когда Юханнес смотрел прямо на человека, они расширялись и напоминали глаза младенца, впервые увидевшего мир Божий.

Сара Сусанне запомнила его еще со свадьбы сестры Марен. Он стоял в толпе мужчин, но ни с кем не разговаривал. Иногда энергично кивал или печально качал головой. Он все время держался в некотором отдалении, и даже когда смотрел прямо на нее, казалось, что он ее не замечает. Она видела его в саду — в рубашке с закатанными рукавами, ярко освещенного солнцем. Но в саду и в гостиных толпилось слишком много народу. Вряд ли люди помнили всех, кого они там видели.

Стояло лето 1862 года. Хозяйка отпустила Сару Сусанне на несколько дней домой повидаться с родными. Днем в воскресенье, когда Сара Сусанне с матерью и сестрами вышли из церкви, перед ними неожиданно возник Юханнес Крог. Он низко поклонился и, как на похоронах, поздоровался с каждой за руку.

После того как фру Линд заполнила возникшую было тишину потоком многословного дружелюбия, Юханнес вручил Саре Сусанне большой серый пакет, в котором лежало что-то мягкое. Могло показаться, будто они заранее условились об этом и что говорить тут не о чем. Будто он давно знал, что может встретить ее у церкви. При всем своем замешательстве она, однако, заметила, что его большущая рука дрожала и на шее вздулись синие жилы.

Деваться Саре Сусанне было некуда, и она обеими руками приняла у него пакет. После того как Юханнес несколько раз кивнул ей на пакет, она открыла его и вынула белую шелковую шаль с длинной тяжелой бахромой и письмо, запечатанное печатью, на которой были две буквы — Ю.К. Она так смутилась, что даже забыла его поблагодарить. Стоявшие вокруг люди смотрели на них во все глаза. Кое-кто улыбался. Сестры Амалия и Эллен, обменявшись взглядом, не облегчили положения Сары Сусанне. Анне София, которой было всего четырнадцать лет, с открытым ртом переводила глаза с него на нее и обратно. Но фру Линд быстро спасла положение, пригласив Юханнеса Крога с Офферсёя к ним на обед. За приглашением последовал разговор об общих родственниках, вопросы о здоровье матери, ценах на сельдь и вообще обо всем на свете.

Во время обеда и потом, когда все уже пили кофе, Юханнес, согласно кивая на все, что говорила фру Линд, по-прежнему смотрел на что-то рядом с головой Сары Сусанне. Выражение лица у него было внимательное, хотя вместе с тем казалось, что он пребывает где-то далеко отсюда. Если он не ел и не пил, он сидел скрестив руки на груди, словно адмирал, отдыхающий между битвами.

Сара Сусанне еще не читала письма. Оно лежало на буфете. Шаль тоже. Как велел обычай, она разливала кофе, а ее мать угощала гостя сладостями и лепешками лефсе. И хотя Юханнес за все время не произнес почти ни одного слова, мать выразила сожаление, что Арнольдуса нет дома и Юханнесу приходится довольствоваться женским обществом. На это Юханнес энергично затряс головой, словно хотел сказать, что она напрасно так думает.

После обстоятельных расспросов матери они поняли, что торговля на Офферсёе идет хорошо, но что в будущем он собирается оставаться шкипером на шхуне своего брата Эйлерта, которому по наследству должна была отойти и усадьба, и торговое дело на острове. Фру Линд задавала длинные вопросы, на которые можно было ответить коротко. Словно она заранее знала ответ и нуждалась только в "да" или "нет".

Стоило Юханнесу произнести подряд несколько слов, как он начинал заикаться. Иногда на первом же слоге, словно его пугало то, что ему еще только предстояло произнести. Из-за этих усилий он забывал делать промежутки между словами. И они сливались в один прерывистый поток.

Фру Линд не позволяла себе это заметить и терпеливо ждала, когда Юханнес преодолеет все препятствия, а потом продолжала дружески расспрашивать его как о важных делах, так и о пустяках. И часто облегчала его задачу, сама отвечая на свои вопросы.

— Как я понимаю, единственное, чего вам не хватает, — так это спутницы жизни? — спросила она.

Юханнес благодарно несколько раз кивнул в ответ.

— Но вы еще молодой человек, у вас впереди много времени, — утешила она его.

— Неееет! Ввввремя ииидет быыыстро, — серьезно ответил Юханнес, по-прежнему не сводя глаз с какой-то точки рядом с лицом Сары Сусанне.

Вскоре он как будто очнулся от глубокого сна и уже не мог ответить ни на один вопрос хозяйки. Он встал, так и не допив кофе. Потом обошел всех, пожимая всем руки. Амалии и Эллен, Анне Софии, их матери и последней Саре Сусанне. Лицо его было бесстрастно, но шея стала пунцовой, и он все время поглядывал на конверт, лежавший на буфете.

Как только он ушел, сестры набросились на шаль. Мать протянула Саре Сусанне письмо. Плавным изящным движением. Почти торжественно. Словно оно содержало привет от французского Короля-Солнца. Но Сара Сусанне не взяла его. Она внимательно разглядывала узор на ковре.

Мать вздохнула, с упреком взглянула на дочь и сама открыла письмо. Некоторое время она изучала его, потом выпрямилась, откашлялась и прочла таким голосом, каким обычно читала Рождественское Евангелие.

Уважаемая йомфру Сара Сусанне Бинг Линд! Имею честь просить Вашей крохотной ручки, дабы Вы стали моей законной спутницей жизни и в счастье и в горести. Если Вы ответите мне согласием, Вы никогда не раскаетесь и никогда ни в чем не будете терпеть нужды! Следует сказать, что я намерен в скором времени приобрести лавку в Хавннесе у Юхана Урсина. У меня есть на это средства, и, таким образом, у Вас будет свой собственный дом.

И еще: смею ли я просить Вас тактично не разглашать моего предложения в случае, если Вы мне откажете?

Преданный Вам

Юханнес Иргенс Крог, шкипер.

PS: Извините за почерк, мне привычнее писать цифры.

Кто-то провез по вымощенному камнем двору тачку на колесах с железным ободом. Под окном у входа в погреб болтали две служанки, вынесшие туда остатки воскресного обеда. Сара Сусанне смотрела на скворца, который в саду собирал урожай еще не созревшей рябины. День за окном был сверкающе ясный.

— Ну что?.. — склонилась к ней мать.

— Мама... — прошептала Сара Сусанне, и сидевшие вокруг сестры затаили дыхание.

— Надеюсь, ты не собираешься на всю жизнь остаться старой девой? — начала мать, когда Сара Сусанне так ничего больше и не сказала.

— Нет...

— Юханнес Крог очень симпатичный и красивый мужчина! И вполне солидный. Ему всего двадцать шесть лет! К тому же мы в родстве с ними через его отца, Йенса Крога. Арнольдус и Северин были крестными отцами его племянника. Мы с твоими единокровными братьями и сестрами тесно связаны с Крогами. Милая Сара Сусанне... А заикается он от того, что сильно нервничает.

— Вы заметили, у него глаза как у нашей Буланки? Такие же большие и блестящие! — воскликнула Анне София.

— Меня не пугает его заикание! Но...

Мать вздохнула. Она сидела слишком близко, их разделял только стол. Когда она положила руку на плечо Саре Сусанне, той показалось, что она уже попала в заточение.

— Ну, раз так, ладно... Можешь подождать с ответом до возвращения Арнольдуса. Никто не сможет сказать, что я к чему-то принуждаю своих детей!

— Может, он согласится жениться на мне, если ты ему откажешь? — засмеялась Эллен.

— Что за глупости! — Фру Линд вскинула голову и по очереди оглядела своих дочерей.

— Не все же выходят замуж по любви, — буркнула Амалия и смущенно взглянула на мать.

— А может, Сара Сусанне задумала купить себе отдельную усадьбу и жить вообще без мужа, как Иверине в Торстаде, — заметила Эллен.

Она имела в виду их единокровную сестру, которую они любили и к которой относились с большим уважением. Иверине прекрасно справлялась со своим хозяйством с помощью экономки Перулине. Никто не устраивал таких интересных рождественских вечеров, как она. У нее мужчинам не удавалось завладеть беседой и приходилось говорить о том, что интересно хозяйке.