Йоханнес Йенсен - Мифы Страница 3

Тут можно читать бесплатно Йоханнес Йенсен - Мифы. Жанр: Проза / Классическая проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Йоханнес Йенсен - Мифы читать онлайн бесплатно

Йоханнес Йенсен - Мифы - читать книгу онлайн бесплатно, автор Йоханнес Йенсен

Я уселся на край причала, и когда все было готово, погрузил червя в воду в качестве хитроумной приманки для глупых рыб. Четыре из них находились прямо подо мной; они подняли глаза и увидели червяка. Гм!

Это были четыре пескаря среднего возраста; опущенные уголки ртов придавали им простодушное выражение, и я подумал, как Наполеон в битве при Ваграме: «Теперь эти армии — мои!»

Но когда червяк опустился вниз, они тихо закружили вокруг него; одна из рыб увидела бечеву, на которой он болтался, и оскорбленно отвернулась, махнув при этом плавником. Все четверо удалились, как мне показалось, с легким кашлем, призванным скрыть их душевное волнение.

Я шевельнул леской, и червяк стал соблазнительно покачиваться, подобно окороку, висящему под потолком в кладовке, где в отдушину тянет ветром.

Рыбы приблизили друг к другу головы и покосились на червя; они то разевали, то закрывали пасти. И вдруг мое сердце возликовало — одна из этих осторожных рыб направилась прямо к червяку. Но что же она сделала! Лениво повернувшись, она деликатно захватила червя передними зубами и вместо того, чтобы как следует заглотнуть наживку, сноровисто стащила его с крючка. Когда рыба удалялась, кусочек червяка торчал в уголке ее рта, словно бы в насмешку; она подмигнула опустевшему крючку, и озорной рыбий глаз блеснул, как крышка от кастрюли, в которой отражается солнце.

Черт возьми! Я поспешно вытащил крючок на поверхность; нечего им было глазеть на него; к тому же я чувствовал нечто вроде жалости к бедняге крючку, который болтался в воде, беспомощный и окончательно разоблаченный.

Других червей достать было негде, и я подумал, что прибрежные улитки могут с таким же успехом подойти для наживки. Я пошел и набрал их целую пригоршню. Я никогда раньше не имел дела с улитками, их ведь нипочем не выкурить из их домика, и мне представляется, что это, с их стороны, не слишком остроумно. Я расколотил одну из раковин, вырезал самый лакомый кусочек и насадил его на крючок.

Угощение из улитки, казалось, возбудило пресыщенные аппетиты тех, внизу; рыбы долго пребывали в неподвижности, плотоядно отрыгивая, а затем та же самая рыба прибегла к той же уловке: небольшой щипок — и вот уже крючок вертится во все стороны, словно стыдясь своей наготы.

И все повторилось. Тот же прием. Четверо внизу выучились ему друг у друга и теперь, теснясь у крючка и отрыгивая, пожирали улиток, а их оловянные глаза выражали ленивое лукавство и самодовольство. Но они все больше и больше глупели, и я дал себе слово, что при первом удобном случае подцеплю одну из них на крючок, а уж тогда-то смогу насладиться видом ее глаз, которые она вытаращит с удивлением, очутившись на суше. Впрочем, я намерен был насладиться ее глазами не только в этом смысле.

Время шло, я позабыл обо всем на свете.

Лишь однажды, подняв голову, я увидел ясную гладь воды под солнечным небом, шхеры и поросшие лесом островки. «Куда же подевался этот пароход?» — рассеянно подумал я.

В другой раз взгляд мой скользнул по полуденному небу, и мне показалось, что я увидел гигантские белые металлические щиты или зеркала, которые, сверкая, вращаются там, наверху, в залитом солнцем пространстве.

Мир жил вокруг меня, но я об этом и думать забыл.

Пароход пришел и ушел, но это был не тот пароход, которого я ждал. Когда судно приблизилось, рыбы устремили друг на друга свои сытые глаза, те самые глаза, которые в данную минуту должны были бы не таращиться от любопытства, а таять у меня во рту, сдобренные солью и горчицей. Рыбы отправились прогуляться, а когда пароход ушел и вода снова успокоилась, четверо моих верных друзей снова были тут как тут, и вид у них был такой, словно они всю свою жизнь только и делали, что качались в гамаках.

Я удил таким образом уже три или четыре часа — дремал, курил и любовался чудесами, которые солнце творило в небе. Было тепло. Было тихо.

Подошел какой-то парень и захотел взглянуть на мой улов; я чуть не сгорел от стыда из-за того, что не поймал ни единого рыбьего хвоста.

Мы разговорились и затеяли торг из-за моего карманного ножа. Он хотел обменять его на свой, и мы долго вели переговоры. Боже, как он весь начинал лучиться добротой, когда я делал вид, будто готов сдаться на его уговоры. Но когда я в конце концов сказал, что не согласен — уж больно хороший был у меня ножик, — он разозлился. Он принял меня за простака, и то, что я оказался себе на уме, представлялось ему лишенным всякого смысла. Он обозвал меня нарушителем слова, дал волю своей грубости. Я сокрушил парня одной-единственной усмешкой, и он, раздавленный, убрался восвояси.

Время шло.

Мои рыбы уже не в силах были проглотить ни куска, иногда они роняли что-то изо рта.

Но вот снова показался пароход, он прошел под мостом со сложенной трубой. Я увидел красное пятно, движущееся по палубе под натянутым от солнца тентом.

И во мгновение ока я позабыл о рыбах.

КОМЕДИАНТЫ

В один довольно обычный будний день я обедал в трактире в Саннвикене. Над верандой висели ветви березы с золотисто-зеленой листвой, отсюда открывался прекрасный вид на крутой живописный горный склон. Стоял полуденный зной. Вокруг тишина. Где-то вдали шумела река, падая с крутизны.

Вдруг прямо под верандой раздались резкие звуки трубы. Они перешли в медленную гудящую мелодию, старую, забытую — «После бала» или «Sweet Mary» [ «Милая Мэри» (англ.)]. «Это, верно, негодный кучер купил корнет на аукционе, — подумал я, — верно, он спятил от этой жары. Не иначе».

Но, услышав своеобразный ритмический топот на садовой дорожке, я навострил уши и глянул вниз… Там на квадратном коврике, расстеленном на гравии, вертелся вокруг своей оси человек в грязном розовом трико! Другой тощий акробат стоял, облокотясь на ограду, и дудел в помятый и ободранный корнет. Потом я заметил девушку в шерстяном трико и тоненького красивого мальчика с черными как смоль волосами.

Молодой акробат закончил работу тремя ловкими арабскими прыжками. Разогревшись хорошенько, он по инерции сделал вдобавок два отчаянных сальто, подобно оратору, который все время великолепно владел собой и вдруг совершенно неожиданно разразился ругательствами и проклятиями.

Публика состояла из десятка местных жителей, которые проявляли удивительную сдержанность, хотя сами, естественно, не смогли бы перекувырнуться даже один раз.

Потом на ковер вышла молодая девушка, она с пафосом воскликнула:

— Да помогут нам милосердные боги! — после чего честно исполнила свои трюки.

Эту девушку нельзя было назвать особо талантливой или красивой, но ее движения были грациозны и женственны. Боже мой, она сгибала сама себя в бараний рог. Под открытым небом. Без аплодисментов, бесшумно, как зверек. Мне пришло на ум, что ее работа походила на агонию, только стилизованную и сопровождаемую музыкой. До чего же плавно она изгибалась на земле, какое совершенство форм было в последних мучениях тела, как ритмично она хватала ртом воздух. Сколько изящества было в этих конвульсиях!

Закончив выступление, она надела жакет и широкополую шляпу и обошла зрителей с тарелкой. Ноги в черном трико! Распущенные волосы, некрасивое, обожженное солнцем лицо! Березовая листва светилась на солнце. Где-то вдали шумела река.

Потом старый хёвдинг протянул корнет акробату в розовом, сбросил пиджак, и перед нами явился атлет. Руки у него были сухие, жилистые, грудь узловатая, как у всех сильных мужчин к старости; ему было, пожалуй, около семидесяти. Несмотря на свои жидкие ляжки, он прыгал и кувыркался гибко, словно кошка. Черноволосый мальчик выступал с ним в паре. Стройный и легкий, этот молодой Давид буквально взлетал в воздух. Видя его закатившиеся глаза, я представлял себе, как небо и березы вертятся каруселью у него перед глазами. Он стоял вниз головой на вытянутой вверх руке старика. Солнце светило старому акробату прямо в глаза, и он корчил страшные гримасы. Во время всего представления ни один из комедиантов не сказал ни слова.

Удалились они тоже молча, унося заработанные ими несколько скиллингов — впереди девушка в трико, жакете и широкополой шляпе, за ней мальчик с ковриком под мышкой. Публика провожала их глазами, которые выражали либо весьма смешанные чувства, либо не выражали вовсе ничего.

Когда я четыре года назад путешествовал по Пиренеям, мне довелось встретить труппу акробатов, они показывали свое искусство прямо на горной дороге. Это зрелище запечатлелось в моей памяти, как моментальная фотография. И эта картина сейчас возникла перед моими глазами. Поезд шел по виадуку, а внизу на белой, как мел, дороге вертелся человек на маленьком квадратном коврике. Рядом сидел медведь с кольцом в носу и покачивал головой. Двое маленьких детей стояли в театральной позе, скрестив руки, словно на настоящем представлении. Был сияющий солнечный день. На горизонте, там, где кончались долина и дорога, высилась огромная гора со снежной вершиной, окутанной туманом. Повсюду камни и кое-где выветрившиеся скалы, будто вся земля — огромная разрушенная крепость. Да, весь мир — взятая штурмом крепость. Сильные мира сего всегда были одержимы желанием завоевать всю землю. Большинство голосов имели недотепы и обжоры, и они были всегда правы. Когда все не правы, один правый выглядит по меньшей мере дико. И не потому, что он не прав, нет. Он прав, черт бы его побрал! Нужно ему внушить, что он прав, со своей точки зрения. Акробат, стоя на голове, видит, разумеется, мир вверх ногами!

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.