Лайош Мештерхази - Мартон Андришко, бургомистр Страница 3

Беспокойство Чика было не напрасным. Через четверть часа после того, как с помощью полиции он занял помещение, Гутхабер явился в городскую управу. Он побежал прямо к Сирмаи.

– Ну, знаешь, Йожи, такого еще не бывало… никогда не было!.. До сих пор я в какой-то степени верил, что в нашем государстве есть законность… Но чтобы такое! Вот, смотри! Черным по белому написано решение министерства – так? И, несмотря на это, он на основе решения нижестоящего органа, вынесенного еще в сентябре прошлого года, разрешил занять мое помещение! Ну, знаешь ли, такого, знаешь ли… Я… я просто не нахожу слов! У меня голова идет кругом! Если бы мне кто-нибудь рассказал… я не поверил бы!..

Сирмаи с серьезным видом потянулся через стол.

– Ну-ка, покажи! – И, посмотрев исполнительный лист и донесение полиции, вернул бумаги. – Сами его выбирали! – пожав плечами, хмуро сказал он.

– Но послушай, Йожи!.. – вскочил Гутхабер в растерянности.

Сирмаи отмахнулся:

– Чего уж там! Ты считаешь это чем-то чрезвычайным? – Он закурил сигарету и уже другим тоном продолжал: – Я просмотрел несколько дел. Известная логика, несомненно, имеется в тех решениях и постановлениях, которые за это время издал бургомистр. Известная! – это слово он подчеркнул и, неожиданно повысив голос и показывая на документы в руках Гутхабера, не горячась и довольно сухо, пояснил: – Но совсем особая логика! Разве ты не видишь? Логика босяков!..

Гутхабер все еще не мог прийти в себя от волнения.

– А вот когда ты поглубже разберешься во всем…

Не обратив внимания на его слова, Сирмаи продолжал:

– Я просмотрел «Официальный бюллетень» за прошлые месяцы и кое-какие документы. И вижу, что с точки зрения законности здесь все гладко. Я не заметил ничего, что выходило бы за рамки прав, предоставленных бургомистру…

– Но позволь, если бы ты знал…

– Но ведь вы-то здесь были, в конце концов! Вы же – национальный комитет! Разве не так? Мне не его поведение непонятно, а ваше!

– В октябре с трех моих домов на улице Фё полностью растащили черепицу…

– Вот я и спрашиваю: вы-то где были?

– …бургомистр издал распоряжение, которым под свою личную ответственность разрешал безвозмездно использовать черепицу с крыш разрушенных домов…

– Не этого… не этого механика считаю я ответственным за сознательное и довольно хитрое нарушение целого ряда законов… Однако продолжай! Это уже интересно: средь бела дня растаскивать уцелевшую черепицу!

– …для того, чтобы покрыть поврежденные крыши домов, годных для жилья. Он сказал, что тот, кто до наступления зимы…

– А ну-ка, расскажи, расскажи подробнее! Я тебя слушаю. Это очень интересно!

Служащий городской управы Руди Янчо свернул с улицы Фё на проспект Ракоци в тот самый момент, когда Гитта выходила из дверей магазина мод. Молодой человек с девичьим лицом и очень светлыми волосами густо покраснел, не смея тронуться с места. Гитта уже сделала движение, чтобы пройти мимо, но, заметив его беспомощность и какое-то детское замешательство, она, осененная внезапной мыслью, пошла прямо на него. Мило улыбаясь и уже издали протягивая ему руку, Гитта сказала:

– Сервус,[2] Руди!

Молодой человек не сразу смог ответить на это приветствие и едва слышно прошептал:

– Сервус…

А Гитта щебетала. Не сводя глаз с Янчо, она улыбалась ему своей обворожительной улыбкой.

– Ай-яй-яй! Вот, значит, как! Ты даже не рад! А если бы мы с тобой случайно не встретились? Ну, погоди же, вот я намылю тебе за это твою белобрысую голову! Эх, ты! Видишь, как я рада нашей встрече? Пойдем! Проводишь меня в салон, к барышням Петраши. Согласен? По дороге поговорим. Если хочешь, подождешь меня, а потом проводишь до дому. И, может, зайдешь к нам, хорошо? Нет, обязательно зайдешь! Ты что, разве не знал, что мы приехали? Только не лги!

Молодой человек неуклюже потянулся к ее свертку.

– Разреши, я тебе помогу.

– Не надо! Это не мужское дело. Оставь!

Некоторое время они шли молча. Глядя сбоку на молодого человека, Гитта время от времени кокетливо щурила глаза.

– Итак?…

Руди Янчо чуть отстал. Потупив голову, он сказал хриплым голосом:

– Я знал, что ты уже дома. Три дня ждал, что ты… Но я словно… боялся… Даже очеяь боялся того…

– Что такое? Может быть, я уже кому-нибудь нос откусила?

И, запрокинув голову, Гитта звонко рассмеялась.

– Нет, нет… Не то, Гитта!.. Перестань смеяться!

– А почему бы мне и не посмеяться? Ха-ха! Если мне смешно! Может, мне уж и смеяться нельзя?

Но, увидев серьезное и печальное лицо молодого человека, она изменила тон:

– Ну хорошо, не буду, не буду. Честное слово, Руди, не буду! Не хочу, чтобы ты обо мне плохо думал… Наоборот! Посмотри, какая я паинька, иду впереди тебя и тем самым облегчаю твое положение. В общем… Ты любишь ту девушку, не так ли?

– Какую? Я не понимаю, о чем ты?…

– Я всего три дня дома, но уже все знаю. Мир не без добрых людей, которые всегда спешат сообщить такие новости.

– Однако…

– Дочь нового бургомистра, некая Марта. Или как там ее зовут?

– Магда.

– Ах да, Магда! Я все путаю ее имя. Одним словом – да?

– Гитта! Но ведь это совсем, совсем другое! Я даже не могу объяснить тебе…

– И не нужно объяснять! К чему? «Совсем, совсем другое». Ну и прекрасно!

Смущенный Янчо растерянно развел руками.

– Мы с ней просто хорошие друзья. Серьезно, очень хорошие друзья…

– Ха!

– Эта девушка – интересный и очень… умный человек…

– Та-ак!

– Она не похожа на других… Да я и не смотрю на нее как на женщину. У меня даже в мыслях не было…

– Вот оно что!.. Ну и…

– Для меня открылся совсем иной мир, непохожий на тот, в котором мы жили до сих пор. Благодаря ей я, по сути дела, познал смысл этого нового мира.

– Великолепно! Значит, ты уже познал его, этот смысл?! Ну что ж, как-нибудь и меня познакомишь с ним, хорошо?

– Эта девушка с детских лет принимает участие в рабочем движении. Она очень много читала…

– Как, она даже читать умеет? Восхитительно!

– Она окончила партийную школу…

– Что такое? Ах, да! Ну, и что ей поставили по истории партии?

– Не язви! Она действительно мой хороший друг. Но не больше. И она не могла бы стать для меня большим, ведь…

– Что ведь?…

– Ведь ты хорошо знаешь, как… какие чувства у меня были к тебе…

– Были?

– Они и сейчас те же… И ты это знаешь!

– Что? Откуда же мне это знать?

– Гитта!

Девушка сразу стала серьезной.

– Да, ты говорил. Не раз говорил мне о своем чувстве… Но доказал ли ты чем-нибудь свою любовь? Говорить легко, и мужчины очень щедры на это. Это известно.

– Не притворяйся, Гитта! Ты ведь знаешь… что у нас только официальной помолвки не хватало до свадьбы… И не делай вид, будто ты все забыла!

Девушка остановилась, резко повернулась к нему и почти со злостью сказала:

– Выходит, я притворяюсь? Здорово! Нечего сказать! Уж лучше бы ты не притворялся!

– Я не притворяюсь и по-прежнему… Но ты так внезапно уехала, что мы даже не успели поговорить…

– Русские не соблаговолили ждать, пока мы с тобой нежно простимся… И поэтому у меня не было времени даже отказаться от своего единственного обещания. Разве не так?

– Но с тех пор… Могла же ты как-нибудь дать весточку о себе или…

– Как? – почти крикнула Гитта.

Некоторое время они молча шли рядом. Потом молодой человек тихо и робко заговорил:

– А теперь, когда вы приехали… Я знаю, что у вас был прием. Вы приглашали служащих из управы.

– Никого мы к себе не приглашали! Просто тот, кто сам чувствовал, что нужно прийти, пришел. И нечего злиться. – Ее тонкие брови сошлись у переносицы. – И вообще я попрошу тебя воздержаться от упреков в мой адрес… Тем более, что не успела я сойти с поезда, как мне уже рассказали про тебя и про твою девицу! Может, ты думал, что после этого я побегу за тобой? Соперничать с какой-то Андричек, или как там ее… Это было бы уж слишком…

– Гитта! Ради бога!

– Но ведь не бог же влюблен в Марту Андришко!

– Гитта, ты рассуждаешь сейчас так… – И вдруг он коротко рассмеялся. – Я даже не знаю, как это объяснить, но, говоря по правде, я рад этому. Да, рад. Ведь я думал, что ты уже забыла все… И потому боялся показываться тебе на глаза, не смел прийти к вам…

– А я ждала тебя.

В этот момент они подошли к салону. Прощаясь, Гитта подала молодому человеку руку.

– Я зайду с тобой и подожду тебя там, – сказал он.

Пока Гитта примеряла за ширмой платье, Руди перелистывал старые иллюстрированные журналы и журналы мод. За ширмой слышался тихий воркующий говор, перешедший затем в шепот; потом вдруг раздался громкий смех. Вслед за этим из-за ширмы танцующей походкой вышла Гитта и повернулась на каблучках перед молодым человеком. На ней было темно-синее шерстяное платье, которое у талии она придерживала руками.