Василий Шукшин - А поутру они проснулись… Страница 3

– Чего тут не поделили-то? – спросила она серьезного сильного человека, мрачного.

– Да так… с похмелья, – сказал тот.

– Ох, как же я буду метелить! – воскликнул опять урка, крутнулся под простыней и мучительно застонал. На него посмотрели, но никто ничего не сказал. Мрачный спокойнно курил у окна, старался тоже пускать дым повыше.

– Любопытная вещь, – заговорил очкарик, – до опренделенного момента все отчетливо помню, дальше – полный провал: ничего не помню. Что за странный механизм памянти? По идее, я же ничего не должен помнить.

– Не-ет, – авторитетно заговорил электрик, – тут так: пока ты свою меру не взял, ты помнишь, дальше – взял менру, но в душе думаешь: мало, надо еще – все, пошел перенбор. Дальше – рога в землю, и память автоматически отнключается.

– Ни-че-го подобного, – тоже авторитетно и взволннованно возразил сухонький. – А как же бывает: домой пришел, а как пришел – не помнишь.

– Ну и что?

– Ну, по-твоему, я же не должен до дому дойти. А я доншел.

– Это значит, тебя развезло уже дома…

– Да где дома, где дома! – больше загорячился сухоньнкий. – Я же утром-то вижу какой я пришел.

– Все зависит от нервной системы, – встрял в спор нервный. – У кого какая нервная система. Сколько ты монжешь выпить? – спросил он электрика.

– Ну, это смотря как выпить. Я могу допустим…

– До сшибачки. Сколько потребуется, чтобы ты упал и не поднялся?

Электрик подумал:

– Бутылку белой и бутылку чернил.

– Смотря каких…

– Три семерки.

– Так. А я с двух стаканов под стол лезу – потому что нервы.

– А вот я… Слушай сюда! Вот я, – затараторил сухоньнкий и постучал пальцем в тощую свою грудь, – несмотря, что у меня такая комплекция, засосу полторы бутылки бенлой и не лягу.

– Ты?

– Я.

– Карлик с оглоблей, – непонятно сказал мрачный. И сам себе посмеялся.

– Мы, бывает, соберемся на трех, – продолжал сухоньнкий, – по пять рваных на рыло – это получается…

Тут скрежетнул ключ в двери – раз, другой… Мрачный бросил сигарету в окно и в два свободных прыжка очутился возле своей койки. И лег. Дверь открылась, вошел старшинна, а за ним еще некто, молодой, длинный, стеснительный, с портфелем.

– Однако, курили? – остановился старшина.

– Откуда! – воскликнул сухонький. – Где мы возьнмем-то?

Старшина подозрительно посмотрел на тетю Нюру… Тентя Нюра старательно мыла пол. Домыла последнюю полонвицу и вышла.

– Поговорите вот… с товарищем, – сказал старшина. – Да не врите: это для статистики надо, – и старшина ушел.

– Товарищи, – подчеркнуто миролюбиво заговорил длинный с портфелем, – я не корреспондент, не из газеты… Я – социолог. Что я вас спрошу и что вы ответите – это нинкуда не пойдет, никаких фельетонов никто писать не будет. Я объясню, в чем дело. Группа социологов, я в том числе, исследует… мы исследуем вопрос происхождения… ну, пьянства, грубо говоря. Так сказать, причины и следствия. Для этого – на один-единственный вопрос, который я вам задам, – надо ответить… надо сказать всю правду. Вопрос такой: как вы здесь оказались? Еще раз повторяю: ваши отнветы дальше моего блокнота никуда не пойдут, в том смыснле, что никак вам не повредят. Начнем? – ближе всех к ненму оказался нервный. – Вот вы, например… Как вы здесь оказались? Расскажите, пожалуйста.

Вместо подробного рассказа о том, как он здесь оказалнся, нервный вдруг устремил на социолога внимательный и тоже не лишенный значительности, как у урки, взгляд.

– А попрошу документы, – сказал он сухо.

Никто не ждал такого оборота. Притихли.

– Зачем? – спросил социолог.

– Рассказывай ему… А кто вы такой?

– Да я же вам только что объяснил.

– Документы.

– Ну, слушайте… уж поверьте, если бы я не имел права спрашивать вас, наверно, меня бы сюда не пустили.

– Документы.

– Да нет у меня никаких документов, то есть, наверно, есть какие-то… нет, дома.

В комнате откровенно засмеялись такому наиву… Нервный, хоть опасливо, но тут же обнаглел.

– А голову, извиняюсь, вы не того… не это… Она не донма у вас?

– Ну, дела!

Социолог встал.

– Хорошо, – сказал он, – я попрошу начальника отденления, он объяснит вам… Не обманываю же я вас! Зачем мне это надо?

– Да, да, – согласился нервный, – зачем вам это надо? Вы наденьте форму и спрашивайте.

– Да нет, товарищи!.. Да действительно же я ученый! Ну, как вам?.. Хорошо, сейчас начальник скажет то же самое.

Социолог пошел к двери, постучал… Старшина открыл дверь и выпустил его.

– Понял?! – воскликнул нервный хвастливо. – Какую штуку удумали, а? Во, деятели…

– Да нет, друзья, – сказал очкарик, – это действительнно ученый. Вы думаете, переодетый следователь? Нет.

Тут с койки рывком вскочил урка и мягко прошелся меж кроватей.

– Колонулся мальчик! – урка радостно засмеялся. – Ученый… Я бы не хотел с таким ученым за одной партой синдеть, умоляю. Наоборот, я бы хотел, чтобы он сидел под партой. Ну, Петя, ну, подрулил!..

– Да чушь это! – воскликнул очкарик. – Никакой он не следователь. Я знаю эти группы социологов…

– И его знаешь? – спросил нервный.

– Его не знаю, но знаю, чем они занимаются. Заниманются изучением серьезнейших вопросов…

– В вытрезвителях?

– И в вытрезвителях. А где же еще ему расскажут, поченму человек напился, какие причины побудили…

– А если их нету, причин-то? – закипятился нервный. – Чего их искать, если их нету?

– Причины всегда есть. Просто они не всегда ясны нам самим…

– Ну, это уж тоже… лишь бы с портфелями бегать – ученных из себя изображать, – недовольно сказал мрачный. – Чего вот мне рассказать? Нечего. Напился, и все.

– Что же, без всякой причины? – поинтересовался очнкарик.

– Без всякой причины.

– Но какая-то же должна быть причина…

– Да никакой причины. Взял две бутылки водки и вынпил.

– И часто вы так?

– Раз в месяц напьюсь обязательно.

– Но почему? Тоска, что ли, какая?

– Никакой тоски, – убежденно сказал мрачный. – Нанпьюсь, и все.

Очкарик был в затруднении.

– Я не понимаю, – сказал он.

– Я сам не понимаю, – искренне сказал мрачный. – Не хочу понимать.

– Ну, может, ты фронт вспомнил, боевых товарищей, – подсказал сухонький; все как-то обнаружили вдруг, что, казалось бы, пустой разговор имеет некий скрытый смысл.

– Никаких товарищей… Вообще не люблю войну вспонминать.

– А что вы читали до этого момента? Или смотрели по телевизору?

– До какого момента?

– Как пойти в магазин.

– Ничего не смотрел. Я люблю "В мире животных" смотнреть, но она вечером бывает…

– Вы кто по профессии? – стал невольно входить в поднробности очкарик.

– Крановщик.

– Может, тебе с высоты грустно на людей смотреть? – опять выскочил с подсказкой сухонький.

– Да ну!.. – мрачному надоело отвечать. – С высоты… Это тогда все летчики давно уже должны с круга спиться: там высота-то вон какая.

– А что ты думаешь? Ты знаешь… – кинулся было спонрить электрик, но открылась дверь – вошли социолог и начальник отделения. Старшина тоже вошел и стал сзади них.

– Здравствуйте! – громко приветствовал всех начальнник.

С ним поздоровались. Может быть, не так громко, но почти все.

– Кто тут самый бдительный? – начальник посмотрел на социолога. – Кто потребовал документы?

– Да нет, тут не в том дело, кто… Вы просто объясните.

– А чего тут объяснять-то? Спрашивайте, и все, – нанчальник сел на стул. – А я посижу пока.

– Лучше бы вы объяснили…

– Вы спрашивайте, спрашивайте.

– Итак, – обратился социолог к нервному, – что же с вами вчера получилось?

– Это ученый разговор? – уточнил нервный.

– Абсолютно ученый, никакой больше. Просто рассканжите…

– Я погожу пока, – сказал нервный.

– То есть? – не понял социолог.

– Я малость подзабыл… Я пока сосредоточусь.

– Что значит "пока сосредоточусь"? – заговорил было начальник. – Что значит…

Но социолог тут же запротестовал.

– Товарищ начальник… Я боюсь, мы так не поговорим.

– Почему? – удивился начальник.

– Не поговорим. Это надо иначе.

– Да у нас же тут есть духари! – воскликнул урка. – Вон у нас… духарь номер один – ничего не боится, – урка понказал на мрачного.

Мрачный внимательно посмотрел на урку… Опустив голову, подумал… И согласился.

– Я расскажу, если надо. Мне один черт, – он сел на койке, посмотрел на социолога. – Про вчерашний случай?

– Да именно: как было с вами вчера.

– Жена у меня, – сразу начал мрачный, – как бы это вам сказать… вечно у ней какие-то гости, мужики какие-то подозрительные, бабенки… Они мне надоели.

– А говоришь, причины нету, – сказал нервный.

– Это не причина, это тянется уже лет семь, – возразил мрачный. – И напился я вчера не из-за этого. Но они мне тоже сильно надоели.

– Жена где работает? – спросил социолог, поспевая пинсать в блокнот.

– Кассиршей в магазине. Не надо меня перебивать, я сам все расскажу Радости мне тут… от этого рассказа – не шибко. Я не знаю, чего они делают: я прихожу, они уходят. Я ее много раз предупреждал, она не вникает. Вчера прихонжу – опять два мужика сидят и какая-то женщина. Коньяк на столе… Я их выкинул из квартиры. Один в трусах был. Жена где-то спряталась: все перерыл – нету. Может, раньнше вышла куда, черт ее знает, не нашел. Все перерыл – ненту. Я лег спать. Только заснул, пришла милиция…