Пэлем Вудхауз - Том 2. Лорд Тилбури и другие Страница 34

— Да уж… — печально произнес профессор.

— К тому же книги застрахованы, а самые ценные я возьму с собой.

— Вот как? — Профессор Эпплби вздрогнул, словно его пальцы нашарили в бороде змею. — С собой, говорите?

— Да. Хэммонд — библиофил. Он обрадуется им, как своим собственным.

— Неужели? — Профессор просветлел, словно летнее небо, когда солнышко выглянет из-за тучки.

— Да, редкий человек. Ни тени ревности.

— Замечательно!

— Вам бы он понравился.

— Наверняка… В Англии вы, безусловно, поместите книги в банк?

— Зачем? Книги — не бриллианты. Никто не знает, сколько они стоят. Воришка, если и заберется к Хэммонду, не додумается прихватить стопку потрепанных книг.

— Верно. Верно.

— Я положу их в обычный чемодан, буду держать в спальне.

— Очень мудро…. Ах, — сказал профессор, оборачиваясь, — вот и наш юный друг. Здравствуй, Гораций.

— Привет, — сказал юный друг.

Профессор Эпплби взглянул на часы.

— Господи, я заговорился, пора идти. Только-только успеваю на поезд. Может быть, вы позволите мальчику вместо урока проводить меня на станцию? Спасибо. Беги за шляпой, Гораций. Мы спешим.

Однако за дверью он торопиться не стал, а двинулся медленно, словно человек, страдающий от мозолей.

— Очень удачно, что я заехал, — возбужденно обратился он к спутнику. — Знаешь, что случилось? Старому жуку не сидится на месте. Везет тебя в Англию.

Гораций застыл, ошеломленный не меньше, чем прежде профессор.

— В Англию? Зачем?

— В школу отдать.

— Меня?!

— Тебя.

— Окосеть можно! — возмущенно вскричал Гораций. — Усыновил, называется! Надо ж было так влипнуть! Здесь-то жуть, все дергают, заставляют учить французский, но я хоть знаю, что сбегу. В школу! — Он решительно нахмурился. — Нет, дудки! Не пойду в школу, и в Англию не поеду…

— Заткнись, — оборвал его профессор. — Если ты дашь мне вставить слово, я тебе все скажу. Ни в какую школу ты не пойдешь. Старик едет в Англию к приятелю. Тот тоже свихнулся на книжках. Вот он и повезет ему лучшее. Прихватишь их и слиняешь. Они у него будут в чемодане, в спальне.

— Как же, жди! — возразил Гораций. — Оставит он их в чемодане! Да он над ними трясется, будто они золотые.

— Говорю, оставит. Сам мне сказал. Думает, никто за ними не полезет. Кому лезть-то? Форточнику, что ли? Зачем ему книжки?

— Верно, — согласился Гораций.

— Я пришлю Джо, вы все обговорите.

— Идет, — согласился Гораций. — Ух ты, какая классная!

Замечание это вызвала светловолосая девушка с мальчишеской фигурой, которая устало брела от станции. Пока она проходила мимо, Гораций успел придирчиво ее оглядеть, и настолько утвердился в своем мнении, что так и остался стоять с разинутым ртом, глядя ей вслед, за что в воспитательных целях получил подзатыльник.

— Некогда на девок пялиться, — сказал профессор Эпплби тоном малого пророка, обличающего людские грехи. — Ты слушай, что тебе говорят, и мотай на извилину.

— Ладно, ладно. — сказал Гораций.

Девушка, которая так понравилась Горацию, дошла до владений мистера Парадена и, миновав ворота, двинулась к дому. Дорога была ей знакома. Она сама удивлялась, до чего отчетливо помнит все мелкие приметы местности. Вот старая, крытая дранкой крыша, вот окошко комнаты, где она жила, прудик за деревьями. При виде воды глаза ее затуманились, дыхание сперло. Две пляжные кабинки, мостик — все, как столетия назад, когда она была шестнадцатилетней, тощей и веснушчатой.

Она позвонила и колокольчик. Мистер Параден, только-только взобравшийся снова налестницу, услышал голос дворецкого.

— Э? — рассеянно спросил мистер Параден.

— К вам дама, сэр.

Мистер Параден чуть не свалился с лестницы. Дама? К нему?

— Кто такая?

— Мисс Шеридан, сэр.

Трогательной встречи у Флик с Робертсом не вышло. Каждый полагал, что видит другого впервые. Флик смутно помнила, что пять лет назад здесь был какой-то дворецкий, но внешность его не врезалась ей в память. Что до Робертса, он если и сохранил какие-то воспоминания о девочке, которая останавливалась в доме на третьем году его служения, никак не связывал их с нынешней миловидной особой.

— Она сказала, зачем?

— Нет, сэр.

— Где она?

— Я провел ее в гостиную.

— Пригласите сюда.

— Сейчас, сэр.

У мистера Парадена закралось неприятное подозрение, что пришли за деньгами для местной церковной общины, но оно развеялось, едва Флик вошла. Местная церковная община засылает матрон постепеннее. Он так явственно недоумевал, что Флик, несмотря на расстроенные чувства, слабо улыбнулась.

— Вы не помните меня, мистер Параден?

— Э… если честно…

— Мы давно не встречались. Пять лет назад я гостила у вас с дядей, Синклером Хэммондом.

— Господи! — Мистер Параден, который перед тем ограничился кивком, шагнул вперед и крепко пожал ей руку. — В жизни бы не узнал! Вы были совсем ребенок. Конечно, я вас прекрасно помню. Опять в Америке? Или вы здесь живете? Вышли замуж?

— Я не замужем.

— Просто гостите? Ну, ну! Страшно рад вас видеть. Вы меня еле застали. Вот совпадение: я как раз уезжаю в Англию к вашему дяде.

— Знаю. Поэтому я и пришла. Дядя Синклер просит, чтобы вы взяли меня с собой. Вы получили телеграмму?

— Телеграмму? — переспросил мистер Параден. — Нет, не помню. — Он позвонил. — Робертс, мне в последнее время приносили телеграмму?

— Да, сэр, вчера. Если вы вспомните, сэр, я принес ее сюда. Вы стояли на лестнице и сказали, чтобы я положил на стол.

Стола было не видно под слоем книг. Мистер Параден зарылся в них и вскоре победно вынырнул с конвертом в руке. Оправданный Робертс вышел.

— Прошу прощения, — сказал мистер Параден. — У меня дурная привычка закладывать почту бумагами. И все равно, Робертс должен был напомнить. Телеграммы — это серьезно. — Он распечатал конверт и прочел. — Да, это она. Ваш дядя сообщает, что вы зайдете, и мы вместе поедем в Англию. Понятно. Очень рад. Где вы остановились? В Нью-Йорке, у друзей?

— Нет, я одна.

— Одна! — Мистер Параден надел свалившиеся очки и вытаращился на Флик. — Как же дядюшка вас отпустил?

— Я сбежала, — просто ответила Флик.

— Откуда?

— Из дома, а теперь… — Она дернула плечом и криво улыбнулась, — бегу обратно.

Даже очки не помогли мистеру Парадену рассмотреть Флик достаточно пристально. Он шагнул вперед и оторопело уставился на нее.

— Сбежали из дома? Зачем?

— Меня хотели выдать за человека, который мне не нравится. Дядя Синклер, — продолжала она быстро, — тут ни при чем. Это все тетя Фрэнси и дядя Джордж.

Мистер Параден предпочел бы, чтоб здесь поместили сноску, разъясняющую, кто эти персонажи, но не посмел прерывать взволновавший его рассказ.

— Дома, — продолжала Флик, — стало ужасно неуютно, и я сбежала. Думала, устроюсь тут на работу.

— Неслыханно!

— Вот так мне везде и отвечали. Я не знала, что можно быть настолько ненужной. У меня были кое-какие деньги, я думала их потянуть, но они куда-то исчезали. Когда у меня украли кошелек, это оказалось последней каплей. Я крепилась еще дня три, потом на последние два доллара послала дяде телеграмму.

Мистер Параден, хоть порой и преображался в вулкан, был мягкосердечным романтиком. Он растрогался.

— А дальше?

— Я получила ответ: идти к вам, вы меня приютите и возьмете в Англию.

— Милое дитя! Конечно. Вам сейчас же приготовят спальню. Ту, в которой вы жили пять лет назад.

— Боюсь, я доставила вам уйму хлопот.

— Да ничуть! — вскричал мистер Параден. — Какие хлопоты! О чем речь! Хотите чаю?

— Если это не очень трудно.

Мистер Параден позвонил, радуясь, что может хоть таким образом скрыть смущение. Какая кроткая девушка! И какая сила духа: бежать из дома, чтобы пытать счастье по другую сторону Атлантики! Пока не принесли чай, он ходил по комнате и переставлял книги, чтобы не смотреть на Флик.

— Но раз вы едете домой, — сказал он, подождав, пока она выпьет чаю, — вам придется выйти за человека, который вам противен.

— Да нет, не противен, — безжизненным голосом ответила Флик. — Мне очень нравится человек, которому я не нравлюсь, поэтому я решила, что могу с тем же успехом выйти за Родерика. В Нью-Йорке я оказалась без единого цента и поняла, как хорошо иметь дом и деньги. Надо смотреть на вещи практично, не правда ли? — Она встала и заходила по комнате. — Сколько у вас книг! Даже больше, чем у дяди Синклера!

— Зато у него есть экземпляры, которым я завидую, — великодушно признался мистер Параден.

Он хотел бы больше узнать о человеке, который нравился Флик; однако она явно считала разговор оконченным и обиделась бы на дальнейшие расспросы. Он подошел и похлопал ее по плечу. Флик обернулась — в глазах ее стояли слезы. Наступило смущенное молчание; чтобы сгладить неловкость, мистер Параден взял фотографию, на которую она смотрела. Карточка запечатлела крепкого молодого человека в футбольной форме. Он был снят во весь рост и смотрел с бравой уверенностью, свойственной молодым людям в подобном наряде.