Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 89 Страница 35

Так вот soyez bon enfant2 и примите мой совет так же радостно, как и я ваш.

Я начал вчера писать художеств[енное] и написал такую чепуху, что совестно перечитывать, и бросил. Но не отчаиваюсь и попытаюсь еще.3 Чувствую себя оч[ень] слабым, но ничем не болен, кроме насморка. Рад буду для Гали, если приедет к вам Эрденко.4

Л. Т.

1 Д. П. Маковицкий в ЯЗ от 23 октября 1909 г. пишет, что Чертков сообщал Толстому, «что есть новая копировальная машина ротограф, на которой можно получить 1000 копий. Чтобы ее иметь, требуется разрешение начальства, и Чертков хочет достать для Льва Николаевича это разрешение. Рассказав нам об этом, Лев Николаевич сказал, что он думает, что не стоит это затевать». В сохранившихся письмах Черткова к Толстому предложения о ротографе не имеется.

2 [будьте умником]

3 Повидимому, эта часть письма относится к первому черновику-автографу «Сна» («Сон о Генри Джордже»). См. записи в Дневнике 24 октября (т. 57, стр. 159).

4 Михаил Гаврилович Эрденко (1887—1940), скрипач, профессор Киевской, а затем Московской консерватории. М. Г. Эрденко со своей женой, пианисткой Евгенией Иосифовной Эрденко, приезжал в Ясную Поляну 22 октября. См. запись об этом в Дневнике Толстого 1909 г. (т. 57, стр. 157).

* 859.

1909 г. Ноября 14. Я. П.

Сейчас прочел ваше письмо, и хочется ответить хоть несколько слов. Слова будут самые пустяшные, п[отому] ч[то] не выспался и в вялом состоянии.

Разумеется, вся тайна в двойственности, и тайна неразъяснимая.

Паскаль говорит, что учение материалистов нелепо п[отому], ч[то], по их учению, выходит то, что la matière est consciente d’elle même.1 A я думаю, что всё дело в неизбежности этой нелепости, — в том, что материя (человеческое я) сознает себя духовным, а дух (в человеке) сознает себя матерьяльным.

Рад, что вы пережили период2 и с душевным ростом.

Про себя могу сказать только то, что работы предстоящей ужасно много, а сил всё меньше и меньше. Но слабость сил на внешнюю работу всегда увеличивает силу на внутреннюю.

Постоянно стараюсь повторять себе, особенно при общении с людьми, молитву: хочу жить не перед людьми, не для себя, а перед Тобой и для Тебя, и иногда удается, всё чаще и чаще, и бывает оч[ень] хорошо, когда удается.

Ну, прощайте пока.

Л. Т.

На подлиннике рукой В. Г. Черткова: «13 нояб. 09. Я. П. Получ. 18-го н.». Дата определяется по записи Толстого в Дневнике 14 ноября (т. 57, стр. 171).

Ответ на письмо Черткова от 10 ноября 1909 г., в котором он пишет о сознании в себе двойственности божеского и человеческого, которое помогает ему регулировать свою внутреннюю жизнь.

На конверте этого письма помета рукой Толстого: Черткову отвечен[о].

1 [материя сознает сама себя.] Эта же мысль Паскаля приведена Толстым в письме к В. Р. Камодзинскому от 25 ноября 1909 г. (см. т. 80, № 305).

2 На подлиннике к этим словам сделана сноска рукой В. Г. Черткова: «переутомление. В. Ч.».

* 860.

1909 г. Ноября 15. Я. П.

Нынче ночью думал о том, что вы мне и я писал вам вчера. То, что я писал вчера, забудьте. То же, что сейчас пишу, мне ясно, а именно: сознание меня собою, отдельным существом есть нечто непространственное, невещественное, невременное и — главное — неподвижное; и это нечто неподвижное нераздельно соединено с текущим, подвижным, вещественным моим телом и всеми его восприятиями и всей его деятельностью. Как ни различно мое телесное существо, теперешнее, 80-летнее со всеми восприятиями и деятельностью, от моего телесного существа 8-милетнего, с тогдашними восприятиями и деятельностью, мое сознание своего я, отделенного от всего остального, совершенно, совершенно одно и то же. Я с своим сознанием и телом это мелющая водяная мельница. Если я скажу, что я мельница, не упоминая о реке, к[оторая] двигает мельницу, я буду неправ; если я скажу, что я река, не упоминая о мельнице, я тоже буду неправ. Я — сознающее себя отдельное существо. Сознание же есть нечто неподвижное, невещественное, то, что мы называем духовным. И как только потому есть мелющая мельница, что есть река, так только п[отому], ч[то] есть нечто невещественное, неподвижное — есть вещество и движение, — то, что мы называем жизнью. И как главное в мельнице это река, так главное в моей жизни — сознание. И1 как река, кроме того, что вертит колесо мельницы, делает еще много других дел, так и сознание, кроме того, что дает мне жизнь, дает мне знание других таких же, как я, существ и всего мира.2

Сознание своего я, сначала связанное с одним своим отдельным существом, перенося свое сознание в другие существа посредством того, что мы называем любовью, и с концом жизни — освобождается совсем от того вещественного, движущегося существа, с к[отор]ым оно соединено.

На вопрос же о том, что делается с сознанием после освобождения его от тела, — не может быть ответа, т[ак] к[ак] вопрос — о будущем, временном, о том, что будет после смерти.

Сознание же вне времени. Оно только есть, а не было и не будет.

До черты красн[ым] карандашом3 всё ясно для меня. Потом пошла путаница.

Посылаю письмо Злинченко. Что вы послали туда? И в чем тут недоразумение?4

Посылаю вам письма Платонова5 и копию моего письма ему. Пока до свидан[ья].

Л. Т.

Оч[ень] я стал слаб. Но, слава богу, доволен и благодарю Его.

Дата определяется предыдущим письмом и первой фразой данного письма. На подлиннике дата: «14 ноября 1909 г. Я. П.».

1 Слова: как река, кроме того, что написаны поверх слов: потому истинная жизнь в создании.

2 После слов: всего мира Толстой провел красным карандашом черту, отделяющую эту часть письма от последующей, о чем он упоминает ниже.

3 См. прим. 2.

4 Кирилл Павлович Злинченко (р. 1870), в то время эмигрант, член РСДРП(б), жил в Швейцарии, был лично знаком с Толстым и находился с ним в переписке. Через него было прислано письмо Толстому от Броше. Злинченко писал Толстому в связи с обещанием Толстого исполнить просьбу Броше — прислать что-либо в сборник Международного комитета помощи безработным. Письмо это не найдено. См. прим. 4 к письму № 853 и т. 80, письмо № 186 и прим. 1 к нему.

5 Николай Дмитриевич Платонов (р. 1886), крестьянин Ярославской губ., по профессии штукатур. Отказывался от военной службы по религиозным убеждениям, был приговорен к трем годам арестантских отделений. Содержался в Петербургской губернской тюрьме, в 1910 г. был направлен в Ярославскую губернскую тюрьму, где заболел туберкулезом. В. Г. Чертков в 1910 г. навещал Платонова в Петербургской тюрьме.

П. И. Бирюков послал Толстому при письме от 11 ноября 1909 г. два письма Платонова из тюрьмы. Толстой переправил их Черткову вместе с копией своего письма к Платонову от 14 ноября 1909 г. См. т. 80, № 278

* 861.

1909 г. Ноября 16. Я. П.

Отвечаю только о делах: фонограф и все валики мне тоже не нужны. Не пригодятся ли вам? Для Лит[ературного] Фонда лучше всего было бы короткий разговор в Крекш[ине].1 Если же вам это неприятно, то Другой Разговор2 или Песни на деревне. Хотя лучше всего бы было Един[ую] зап[оведь].3

Л. Т.

Посмотрю и Д[етскую] м[удрость] и скоро дам ответ.

На подлиннике дата рукой A. П. Сергеенко: «№ 827. В. Г. Черткову 16 ноября 1909 г.».

Письмо, очевидно, является ответом на письмо Черткова, ошибочно им датированное (по новому стилю) 27 ноября. В действительности письмо Черткова написано 15 ноября (по старому стилю).

В этом письме Чертков просил Толстого одолжить на время присланный Эдисоном аппарат для шлифовки валиков диктовального прибора. Кроме того, Чертков писал, что С. А. Венгеров просит его доставить ему обещанную статью Толстого для юбилейного сборника Литературного фонда и он предполагает послать для этой цели «Единую заповедь». Вместе с тем просит согласия Толстого предоставить из «Детской мудрости» те сценки, которые окажутся цензурными для России.

1 Подразумевается рассказ Толстого «Разговор с прохожим», написанный в Крекшине 9 и 18 сентября.

2 Под «Другим разговором» Толстой имеет в виду написанный им в сентябре — октябре 1909 г. диалог «Проезжий и крестьянин». См. письмо № 856.

3 В юбилейном сборнике Литературного фонда были напечатаны: «Единая заповедь», «Разговор с прохожим» и «Песни на деревне».

862.

1909 г. Ноября 19. Я. П.

Какой вы смешной, милый В[ладимир] Г[ригорьевич], простите, пожалуйста. Я никогда не забывал и не забываю того, ч[то] вы делали и делаете для распространения моих писаний, и никогда не распоряжаюсь и не будут распоряжаться ими помимо вас. И то, что все мои последние писания только скучные повторения, тоже знаю и не огорчаюсь. Есть важнее и душевнее дела. Знаю тоже, что я «откупался», т. е. высказал в литерат[урной] форме всё, что имел сказать, и что всё то, [что] пишу теперь, очень слабо, но будет по инерции одобрено. Je ne me fais pas d’illusion là dessus.1 Но мне и так оч[ень], оч[ень] хорошо, особенно имея таких друзей, как вы. Посылаю вам то, что записал нынче ночью. Л. Т.