Джонатан Свифт - Дневник для Стеллы Страница 36

13. Я перестал принимать горькое лекарство леди Керри и раздобыл еще одну коробочку с пилюлями. Приступов головокружения у меня больше не было, а только по временам легкое недомогание, какое обычно предшествует им; я стараюсь как можно больше гулять. У леди Керри та же самая болезнь, но только чувствует она себя намного хуже. Обедал у лорда Шелберна, у которого она проживает; мы жаловались друг другу на свои недуги и прониклись еще большей взаимной симпатией. Мистер Гарли вновь пользуется моей благосклонностью, и я сегодня к нему наведался, но не застал дома; я возьму за правило навещать его, только пообедав, потому что он обедает слишком поздно, а это вредно для моей головы. Потом я навестил Конгрива; бедняга только что оправился от жесточайшего приступа подагры; я просидел у него почти до девяти вечера. Он показал мне очередной номер «Тэтлера», который он, несмотря на то, что едва видит, выправил для малыша Гаррисона. В нем идет речь об одном мошеннике: разбогатев, он купил себе герб в геральдической палате и обзавелся кучей предков на Флит-Дитч; написано довольно недурно и дня через два — три будет напечатано; такого рода вещицы могут, я думаю, доставить вам развлечение. Уже около одиннадцати, и я собираюсь ложиться спать.

14. Сегодня день рождения дочери миссис Ваномри и по сему случаю мы с мистером Фордом были приглашены на обед и провели вечер за пуншем. Вот как мы отметили начало поста; а утром, вместо того, чтобы пойти в церковь, я отправился с лордом Шелберном, леди Керри и миссис Пратт в Гайд-парк, потому что пока голова моя не совсем здорова, я считаю за лучшее не посещать богослужений: было бы довольно глупо и затруднительно, если бы пришлось выходить из-за приступов тошноты. Доктор Дьюк[409] неожиданно преставился две или три ночи тому назад. Он слыл остроумцем, когда мы были еще детьми, но потом стал священником, оставил прежние свои увлечения и уже ничего, кроме какого-нибудь пролога или поздравительных виршей не писал. У него был недурной приход, пожалованный ему около трех месяцев тому назад епископом Уинчестерским; приход достался ему неожиданно, и смерть досталась такая же.

15. Славно погулял нынче в парке сразу же после дождя, которого у нас в последнее время было более чем достаточно, вперемежку с легкими и недолгими заморозками. Потом наведался в суд справедливости, рассчитывая, что если мистер Гарли будет обедать рано, то я пообедаю у него, но встретил Ли и Стерна, уговоривших меня пообедать с ними; однако, когда мы пришли, я обнаружил там некоего X…….[410], никчемного ирландского прощелыгу, явно вознамерившегося обедать вместе с нами, а посему я тотчас вышел, шепнув им, что не желаю обедать в его обществе; они извинялись и просили меня остаться, но я все же ушел к мистеру Гарли, который, как оказалось, обедал не дома, и кончилось тем, что я пообедал у сэра Джермейна, где повидал леди Бетти, только что оправившуюся от выкидыша. Я сочиняю сейчас эпитафию для гробницы лорда Беркли. Как вы, наверно, уже знаете, его беспутный сынок, новоиспеченный граф, женился на дочери герцога Ричмонда и сыграл свадьбу в поместье герцога, а теперь возвращается в Лондон. Месяца через два ее начнет тошнить, а через год они расстанутся. Ваш брат — дамы — народ отважный, неустрашимый, готовый на риск; а этой крошке всего лишь семнадцать, и она до крайности злонравна, скупа, порочна и высокомерна. Так и быть, отправляйтесь завтра к Стойтам.

16. Право, это письмо подвигается довольно-таки медленно, уже неделя, как я его начал, а все еще не исписал и первую страницу. Я отправился нынче в Сити пешком ради моциона, но не застал дома человека, с которым собирался пообедать, а посему на обратном пути зашел к Конгриву и пообедал с ним и с Исткортом, и прохохотал там до шести, после чего пошел к мистеру Гарли; он только еще собирался обедать, и я пробыл у него до девяти; мы помирились, и он пригласил меня отобедать с ним завтра, то есть, как раз в тот день недели (субботу), когда с ним обедают лорд-хранитель печати и секретарь Сент-Джон, и, стало быть, они решили, наконец, допустить меня в свой круг[411]. Эттербери и Прайор поехали хоронить бедного доктора Дьюка. От скверного вина, выпитого у Конгрива, у меня теперь изжога.

17. Славно прогулявшись нынче по парку, я пошел к мистеру Гарли. Лорд Риверс явился туда раньше меня, и я сделал ему внушение за то, что он позволил себе прийти в тот день, когда здесь надлежит быть только лорду-хранителю печати, секретарю и мне; он, однако, не придал значения моим словам, так что обедали мы вместе и сели за стол в четыре, а на завтра я приглашен на обед к господину секретарю. Я сказал им, что никогда не рассчитывал увидеть их вот так в тесном кругу, но теперь убедился, что они в самом деле искренно любят друг друга и это не только видимость. Они называли меня не иначе, как Джонатан, и я сказал, что я как был до них просто Джонатаном, так, надо полагать, и после них им останусь и что я еще не знавал министров, которые бы хоть что-нибудь сделали для тех, кого допустили разделять свои удовольствия; вы, я думаю, еще убедитесь в моей правоте, но меня это не заботит. У меня возник план, как раздобыть пятьсот фунтов, не будучи при этом никому обязанным, но план этот останется в тайне, пока я не увижу моих дражайших МД; так что придержите свои язычки и не болтайте, слышите, потому что я как раз сейчас этим занят.

18. Никаких приступов головокружения у меня больше не было, а лишь по временам легкое недомогание перед обедом; тем не менее, я отважно гуляю, принимаю пилюли и не теряю надежды поправиться. Секретарь Сент-Джон уверял меня, что непременно желает пообедать сегодня вдвоем со мной, и, тем не менее, я застал у него множество гостей, из коих троих я никогда прежде не видал, с двумя не имею чести быть знакомым, а еще с одним не желаю иметь дела, так что я рано попрощался с ними и возвратился домой, потому что погода никак не располагала к прогулке: гнусный дождь и ветер. Секретарь сказал, что он меня надул: лорд Питерборо прислал ему двенадцать дюжин фьясок бургундского с условием, что он поделится со мной, но он не мог успокоиться, пока не выпил их все до единой, так что по моим подсчетам он должен мне тридцать шесть фунтов. Лорд Питерборо уже добрался теперь до Вены, и завтра я ему напишу. Я начинаю уже предвкушать получение письма от неких знакомых Престо дам, которые проживают в приходе св. Марии и на некоем языке прозываются нашими малютками МД. Нет, погодите, я вовсе не рассчитываю получить его в ближайшие шесть дней, то есть пока не минет ровно три недели; ну, разве я не здравомыслящее существо? Нам здесь изрядно досаждает Октябрьский клуб[412], я имею в виду свыше ста членов парламента из провинции, которые, накачавшись октябрьским пивом, собираются каждый вечер в таверне, расположенной неподалеку от парламента, чтобы обсудить положение дел; в своей вражде против вигов они доходят до крайности, требуя призвать прежний кабинет министров к ответу, и готовы снести пять-шесть голов. С ними не очень-то считаются, но все же один из министров сказал мне доверительно, что не мешало бы их слегка урезонить. Я расскажу вам сейчас одну важную государственную тайну: королева, сознавая в сколь сильной зависимости она находилась у прошлого кабинета, ударилась в другую крайность и стала очень ревниво относиться даже к тем, кто освободил ее от прежней чрезмерной опеки. Министры — сторонники мягких мер, но другие тори настаивают на более крутых. Лорд Риверс, например, в разговоре со мной поносил на днях листок под названием «Экзаминер» за то, что тот в чересчур учтивом тоне рассуждает о герцоге Мальборо[413]; мне случилось упомянуть об этом в разговоре с секретарем, и он стал порицать неумеренную горячность Риверса и еще кое-кого и клялся, что последуй они таким советам, не прошло бы и двадцати четырех часов, как они взлетели бы на воздух. У меня есть основания думать, что они попытаются убедить королеву больше доверять ведение дел нынешнему кабинету министров; полагаю, что имеются в виду главным образом два лица, имя одного из них вы довольно часто встречаете в моих письмах. Но, пожалуй, достаточно о политике.

19. День выдался ужасно дождливый, и это помешало мне прогуляться пешком в Сити; удалось только добежать до моей соседки Ваномри, где я и пообедал в обществе сэра Эндрю Фаунтейна, который лишь теперь начал бывать на людях и спровадил выхаживавших его мать и сестру восвояси. Вечером прояснилось, и я погулял немного в парке, пока Прайор не затащил меня в кофейню «Смирна», где я немного посидел и видел там несколько молодых людей из Ирландии, приятной внешности и весьма благовоспитанных, имена которых мне неизвестны. В семь я отправился домой. Два дня тому назад я написал Берниджу и рассказал ему обо всем, что я для него сделал; письмо адресовано мистеру Карри, а уж он передаст его Дингли. Бригадиры Хилл и Мэшем — брат и муж миссис Мэшем, любимицы королевы, полковник Дисней[414] и я рекомендовали Берниджа герцогу Аргайлу, а секретарь Сент-Джон передал герцогу мою памятную записку; кроме того, Хилл говорит, что полковник Берниджа — Филдинг[415] намерен назначить его своим капитан-лейтенантом; впрочем, я, кажется, уже рассказывал вам об этом и в этом же самом письме, но не стану сверяться.