Джон Пристли - Другое Место. Рассказы Страница 37

— Бетти, — сэр Эдвард поднялся со стула, — позвольте мне представить вам мою племянницу Джулию. Я обещал нашему второму гостю проводить его к ужину. Джулия, дорогая, он в маленькой комнате наверху. Сбегай, пожалуйста, и постучи ему в дверь.

Джулия упорхнула прочь, оставив Бетти и сэра Эдварда стоять у очага.

— Она просто очаровательна, — пробормотала Бетти, поднимая на него взгляд.

— Это правда. Она восхитительна. — Улыбаясь, он молча смотрел на нее. — Но, признаюсь, сейчас я бы предпочел, чтобы ее здесь не было. Хотя, конечно, как я мог забыть… Ваш муж тоже здесь.

Он нежно взял ее за подбородок и осторожно приподнял лицо.

— Вы влюблены в своего мужа, Бетти?

— Была. Но не думаю, что это продолжается до сих пор, — неуверенно ответила она.

— Какая жалость.

— Да, вы правы. И все же…

Она не продолжила, потому что понятия не имела, что тут можно еще сказать. Она боролась с желанием закрыть глаза, находившиеся теперь так близко от его глаз, в которых читался откровенный мужской вызов.

— Законы гостеприимства… — мягко произнес он. — Вовсе не обязательно так педантично им следовать, а?

— Ну… — Тут ее глаза закрылись сами собой. Дальнейшее происходило помимо ее воли.

Она почувствовала, как его руки осторожно, но вместе с тем умело сомкнулись у нее на спине. В последовавшем затем поцелуе не было ничего победительного или страстного, напротив, он казался скорее робким и беспомощным, и при желании она вполне смогла бы его избежать. Однако он потряс ее, показавшись самым сокровенным и дорогим, — ничего подобного она давно уже не испытывала. Этот поцелуй вернул ее самой себе, заставив ощутить себя невероятно живой и очень любимой. Бетти открыла глаза и мягко отстранилась, колени у нее слегка дрожали.

— Что такое поцелуй? Нечто среднее между небрежным приветствием и слиянием губ на пути в вечность, — заметил сэр Эдвард. — Но иногда мужчина и женщина обмениваются поцелуями, полностью осознавая друг друга и получая от этого внешнее наслаждение. Этим поцелуем они признают друг друга, принимают друг друга, воздают друг другу должное — это уже не дружеский поцелуй, но пока он не подгоняем и не ослеплен страстью. Это поцелуй любви, которая еще не готова разрушить себя во мраке ночи. В нем есть все, что может случиться, но оно не выходит за рамки индивидуального: личности этого мужчины и этой женщины. Вы согласны, Бетти?

Она была согласна, и стоило ей согласиться, как она обнаружила себя в плену коварной мысли, что все сказанное ей сэром Эдвардом она всегда хотела услышать от мужчины, хотя, быть может, выраженное немного другими словами, и что он вел себя именно так, как, по ее мнению, должен вести себя мужчина, хотя его действия несомненно удивляли ее. Непостижимо, но все выглядело таким образом, будто она сама его придумала, нарисовала в мечтах. В то же время и он, и дом, в котором они находились, не имели ничего общего со сновидением: она могла потрогать каждый предмет, ясно видела любую мелочь. Все было невероятно, фантастично, но совершенно реально. На самом деле то, что случилось раньше в этот день: утренняя суета, дурацкая поездка в никуда сквозь дождь и темноту, бессмысленные перебранки — все это казалось нереальным.

— Да, сэр Эдвард, — услышала она свой голос, — я всегда это чувствовала…

Одежда сидела неплохо, и Люку даже понравилось, как он выглядит в темно-зеленом сюртуке. Только галстук, или как там он еще называется, с которым он безуспешно сражался уже десять минут, сильно измялся, но никак не желал завязываться. Он держал его в руках, когда услышал стук и пошел открывать дверь. Стоявшая на пороге девушка была так красива, что у него захватило дух.

— Меня зовут Джулия, — представилась она, — и дядя прислал меня за вами, чтобы проводить к ужину. Вы, наверное, очень проголодались, правда?

Он перевел дыхание.

— Да, я… пожалуй, — запинаясь, промямлил он. — Э-э, меня зовут Люк Госфорт. Вы не знаете, как повязываются такие вещи? Я сдаюсь.

Она улыбнулась.

— Попытаюсь. Стойте спокойно.

Он стоял спокойно, но мысли его кружил бурный водоворот. Ему казалось, что все девушки, которых он когда-либо встречал, были всего лишь бледным подобием той, что стояла сейчас перед ним. Выходит дело, никогда прежде Люк не видел настоящей девушки. И это случилось с ним, тем самым парнем, который убеждал себя, что бюджет реальной жизни всегда невысок. На такую девушку не хватит никакого бюджета. Жизнь вытащила из своего мешка то, чего он никак не ожидал: «Я тебе покажу, Госфорт», — заявила она. Когда девушка закончила завязывать «вещь», закружив его в душистом калейдоскопе золотисто-рыжих кудрей, глаз, в которых вспыхивали зеленые и золотые искорки, округлых рук и плеч, он почти опьянел.

— Готово! — Она улыбнулась ему, словно императору. — Теперь пойдем вниз. Захватите свечу.

Пройдя половину коридора, который больше не казался ни холодным, ни тесным, как могила, он остановил ее.

— Постойте на минутку, Джулия, — начал он, держа зажженную свечу высоко между ними. — Я зову вас Джулией, потому что вы сказали мне только ваше имя, так что, я надеюсь, вы не против. Сначала я хочу поблагодарить вас за то, с какой заботой вы к нам отнеслись. Огромное спасибо, Джулия.

Она смотрела на него без улыбки. Ее глаза в дрожащем свете свечи казались огромными и почти черными.

— Вам не нужно благодарить меня, Люк. Мне кажется, вы хотели встретить нас, и вот вы здесь.

И тут по спине у него пробежал холодок. «Дом с привидениями», — мелькнула мысль, но он тут же отогнал ее, твердо решив держаться в рамках здравого смысла.

— С вашей стороны, Джулия, очень мило так говорить. Но позвольте мне задать вам вопрос. Возможно, будет неуместно расспрашивать вашего дядю — не хотелось бы нарушать ход действия. Поэтому прежде, чем мы присоединимся к остальным, не могли бы вы кратко объяснить мне суть постановки?

— Кратко объяснить… суть постановки? — Она явно была в замешательстве.

И снова в его сознании мотыльком промелькнул обрывок какой-то мысли, и снова он уцепился за здравый смысл, не пожелав расстаться с реальностью.

— Вы понимаете, что я хочу сказать, — сказал он извиняющимся тоном. — Согласен, это не мое дело. Но не хочется выставить себя на посмешище. Поэтому… скажите мне, почему мы все так одеты? Что здесь происходит?

— Что бы вы хотели, чтобы здесь происходило? — Ее замешательство прошло. — Разве так жить неправильно? Хотите показать нам какой-нибудь другой способ жизни? — Она замолчала, но так и не дождалась ответа. — Должна вам напомнить, что нас ждут.

Она протянула ему руку.

Когда он коснулся ее руки, то чуть не вскрикнул от радости. Пространство вокруг словно расширилось, мир наполнился смыслом и красками.

— Хорошо, Джулия, не надо ничего объяснять. Ничего не хочу знать. Но я все же скажу вам кое-что. Я не знаю лучшего способа жизни. Я вообще не знаю, как жить хоть сколько-нибудь пристойно. Я живу словно крыса в клетке. — Он чувствовал себя немного неловко. — Да, пойдемте. Извините, что задержал вас.

Но перед последней дверью он снова остановил ее.

— Послушайте, Джулия, — прошептал он, — не подумайте, что я лишился разума, — хотя, возможно, так оно и есть, да и лишаться-то особо нечего. Но я должен увидеться с вами наедине сегодня вечером. Я не могу уехать, не поговорив с вами. Если этого не сделать, завтра станет еще хуже, чем было сегодня и вчера.

— Я сразу поняла, что вы несчастливы, — мягко сказала она. — Почему так?

— Вот об этом я и хочу с вами поговорить. Так мы сможем побыть наедине, только вы и я? Если там будет еще кто-то, ничего не выйдет. Джулия?

Она кивнула.

— После ужина. А теперь нам пора.

Плотный господин в коричневом сюртуке стоял перед камином, а рядом с ним стояла еще одна красавица, одетая примерно так же, как и Джулия, но совсем на нее не похожая, темноволосая и таинственная. Бывают мужчины, которые, кажется, обладают правом находиться в окружении красивых женщин, и этот тип, очевидно, был одним из них.

— Легки на помине, — ликующе провозгласил он. — Еда на столе. Вино в графине. Люк, не так ли? Я — сэр Эдвард, или Нед, если вам так больше нравится и если мы не поссоримся. А теперь, Люк, предложите Джулии руку. Пойдемте, дорогая.

Говоря это, он предложил руку таинственной красавице, и когда она повернулась, улыбающаяся и грациозная, как юная королева, Люк понял, что это Бетти. Она бросила на него взгляд, который потряс его даже больше, чем перемена в ее внешности, потому что взгляд этот не был ни злым, ни озабоченным, ни вопрошающим, он не имел ничего общего с теми взглядами, которыми она награждала его в качестве жены. Он был безмятежным и даже дружелюбным, но начисто лишенным каких-нибудь эмоций, в нем отсутствовало даже любопытство.