Чарльз Диккенс - Большие надежды (без указания переводчика) Страница 37

Между-тѣмъ, мы выпили все вино и Пёмбельчукъ снова повторилъ обѣщаніе не давать Джо проговориться (не знаю право о чемъ), и постоянно помотать и служить мнѣ (не знаю право чѣмъ и въ чемъ). Я также первый разъ въ жизни услышалъ отъ него, и конечно, онъ удивительно-хорошо сохранилъ этотъ секретъ, будто онъ всегда говорилъ обо мнѣ: «этотъ мальчикъ необыкновенный мальчикъ, онъ пойдетъ далеко». Со слезами на глазахъ онъ замѣтилъ, какъ странно было объ этомъ думать теперь, и я согласился съ намъ. Наконецъ я вышелъ изъ его дома съ какимъ-то смутнымъ сознаніемъ, что солнце свѣтитъ какъ-то необыкновенно, и пройдя немного, я наткнулся на рогатку, вовсе не обращая вниманія гдѣ и какъ я шелъ.

Но голосъ Пёмбельчука меня какъ-бы разбудилъ, я встрепенулся и увидѣлъ, что онъ бѣжалъ по улицѣ, дѣлая мнѣ знакъ остановиться. Я остановился, и онъ подбѣжалъ, едва переводя духъ.

— Дорогой другъ! началъ онъ, придя въ себя отъ скораго бѣганья:- я право не могу. Этотъ случай не пройдетъ безъ любезности съ е стороны… Позвольте мнѣ, какъ старому другу и доброжелателю, позвольте…

Мы пожали другъ другу руку въ сотый разъ, и при этомъ Пёмбельчукъ съ, неимовѣрнымъ негодованіемъ закричалъ проѣзжавшему возу не загораживать мнѣ дорогу. Послѣ этого онъ благословилъ меня и, стоя на дорогѣ, махалъ мнѣ рукою, пока я скрылся изъ виду. Разставшись съ нимъ, я свернулъ въ сторону съ дороги въ поле, и подъ первымъ деревомъ хорошенько выспался, прежде чѣмъ идти далѣе, домой.

Мнѣ приходилось везти немного вещей въ Лондонъ, ибо очень-малое изъ того малаго, что я имѣлъ, годилось мнѣ теперь въ моемъ новомъ положеніи; но, несмотря на то, я началъ укладываться въ тотъ же вечеръ и съ такимъ рвеніемъ, что уложилъ и тѣ вещи, которыя, и очень-хорошо зналъ, понадобятся на другое утро. И все это я дѣлалъ въ какомъ-то безотчетномъ сознаніи, что мнѣ не было и минуты терять.

Наконецъ прошли вторникъ, среда и четверкъ. Въ пятницу рано утромъ я отправился въ городъ къ Пёмбельчуку, чтобъ взять новое платье и также проститься съ миссъ Гавишамъ. Пёмбельчукъ отдалъ мнѣ, чтобъ одѣться, свою спальню, которая украсилась по этому случаю чистыми полотенцами. Конечно, я нѣсколько разочаровался въ своемъ одѣваніи, но, вѣроятно, никакая новая одежда, съ нетерпѣніемъ ожидаемая, не оправдывала вполнѣ возлагаемыхъ на нее надеждъ. Но послѣ того, что я съ полчаса принималъ всевозможныя позы передъ маленькимъ уборнымъ зеркальцемъ, тщетно пытаясь увидѣть свои ноги, я началъ привыкать къ платью, и оно, казалось, уже лучше сидѣло на мнѣ. Мистера Пёмбельчука не было уже дома: онъ уѣхалъ на ярмарку въ сосѣдній городъ, миль за десять. Я ему не сказалъ точно въ какое время я ѣду, и потому-то, вѣроятно, мнѣ не суждено было передъ отъѣздомъ еще разъ пожать ему руку. Нарядившись, я отправился къ миссъ Гавишамъ. Мнѣ было какъ-то очень-стыдно пройдти мимо сидѣльца: я сознавалъ все же, что я не очень-авантаженъ въ своемъ новомъ платьѣ, точно Джо въ воскресной одеждѣ.

Идя къ миссъ Гавишамъ, я выбиралъ самые уединенные закоулки и позвонилъ у калитки очень-неловко: новыя перчатки жали мнѣ страшно пальцы. Сара Покетъ отворила мнѣ калитку и, увидѣвъ меня, отшатнулась въ удивленіи. Ея орѣховая физіономія изъ коричневаго цвѣта перешла мгновенно въ зеленый и желтый.

— Ты? сказала она. — Ты, Боже милостивый! Чего тебѣ нужно?

— Я ѣду въ Лондонъ, миссъ Покетъ, отвѣчалъ я: — и пришелъ проститься съ миссъ Гавишамъ.

Моего посѣщенія очевидно не ожидали. Она заперла меня на дворѣ, а сама пошла спросить, принять ли меня или нѣтъ. Черезъ нѣсколько минутъ она воротилась и повела меня наверхъ, все время съ любопытствомъ разсматривая меня.

Миссъ Гавишамъ ходила по комнатѣ, гдѣ находился длинный накрытый столъ, упираясь на свой костыль. Комната была освѣщена точно такъ же, какъ и прежде. Когда мы вошли, миссъ Гавишамъ остановилась около стола и обернулась къ намъ.

— Не уходи Сара, сказала она. — Ну, Пипъ, что скажешь?

— Я завтра ѣду въ Лондонъ, миссъ Гавишамъ (я старался, какъ можно осторожнѣе выражаться), и думалъ, что вы не разсердитесь, если зайду съ вами проститься.

— Ты теперь молодецъ, Пипъ, сказала она, обводя своей палкой около моей фигуры, словно она была волшебница, произведшая во мнѣ перемѣну, и теперь ниспосылала на меня послѣдніе свои дары.

— Съ-тѣхъ-поръ, какъ я былъ у васъ, на мою долю выпало неожиданное счастье, пробормоталъ я: — и я такъ благодаренъ, миссъ Гавишамъ…

— А-а! сказала она, смотря съ восхищеніемъ, какъ Сару коробило отъ злости и зависти. — Я видѣла мистера Джаггерса и слышала о твоемъ счастьи, Пипъ. Такъ ты завтра ѣдешь?

— Дк, миссъ Гавишамъ.

— Тебя усыновилъ богатый человѣкъ?

— Да, миссъ Гавишамъ.

— Но ты не знаешь его имени?

— Нѣтъ, миссъ Гавишамъ.

— И мистеръ Джаггерсъ сдѣланъ твоимъ опекуномъ?

— Да, миссъ Гавишамъ.

Во время этого разговора миссъ Гавишамъ вполнѣ наслаждалась, видя зависть и удивленіе Сары.

— Ну, продолжала она:- теперь передъ тобою завидное поприще. Веди себя хорошо, заслужи твое счастье и слушайся всегда мистера Джаггерса.

Она посмотрѣла при этомъ на меня и на Сару, и выраженіе лица послѣдней вызвало у нея невольную улыбку.

— Прощай, Пипъ! Ты, вѣдь, всегда будешь называться Пипомъ?

— Да, миссъ Гавишамъ.

— Прощай, Пипъ!

Она протянула мнѣ руку. Я, вставъ на колѣни, поцаловалъ ее. Я заранѣе не приготовился, какъ съ ней проститься, и теперь внезапно эта свѣтлая мысль осѣнила меня. Миссъ Гавишамъ посмотрѣла на Сару Покетъ съ торжествомъ, и когда я вышелъ изъ комнаты, она стояла у стола съ кучею паутины, опираясь обѣими руками на костыль и окруженная мглою полуосвѣщенной комнаты.

Сара Покетъ проводила меня до самой калитки, точно я былъ домовой или привидѣніе, объ уходѣ котораго необходимо увѣриться своими собственными глазами. Она никакъ не могла придти въ себя отъ удивленія и замѣшательства. Выходя, я сказалъ:

— Прощайте, миссъ Покетъ. Но она только безсознательно на меня взглянула, какъ-бы не понимая моихъ словъ.

Отъ миссъ Гавишамъ я воротился поспѣшно въ Пёмбельчуку. Тамъ я снялъ свое новое платье, завязалъ его въ узелъ и отправился домой въ старомъ. Признаться сказать, мнѣ теперь было гораздо-легче, хотя я и несъ узелъ.

Итакъ, эти шесть дней, казавшіеся мнѣ такимъ длиннымъ срокомъ, пролетѣли быстро и уже грозное завтра пристально смотрѣло мнѣ въ глаза. Но мѣрѣ того, какъ уходили вечера, которые мнѣ оставалось провести съ Джо и Бидди, я начиналъ все болѣе-и-болѣе цѣнить ихъ общество. Въ этотъ послѣдній вечеръ я, для ихъ удовольствія, одѣлся въ свое новое платье и просидѣлъ въ немъ до-тѣхъ-поръ, когда мы разошлись спать. По случаю моего отъѣзда, мы имѣли хорошій ужинъ, неизбѣжную жареную курицу, и кончили бутылкою подслащеннаго пива! Всѣ мы были очень-грустны, хотя и старались казаться веселыми.

Мнѣ слѣдовало на другой день отправиться изъ дома въ пять часовъ утра. Я сказалъ Джо, что желалъ пойдти одинъ въ городъ, съ своимъ мѣшкомъ въ рукѣ. Я боюсь, очень боюсь, что единственной причиной этого желанія была мысль: какая страшная будетъ противоположность между мною и Джо, если мы вмѣстѣ пойдемъ въ контору дилижансовъ. Я увѣрялъ себя, что вовсе не такова была причина; но когда я пошелъ спать послѣдній разъ въ свою маленькую комнатку, во мнѣ что-то заговорило, что другой причины-не могло быть. Я хотѣлъ тотчасъ же сойдти внизъ и упросить Джо идти со мною, однако, я этого не сдѣлалъ.

Всю ночь мнѣ грезилась экипажи, скачущіе по всѣмъ направленіямъ, исключая Лондона; запряжены въ нихъ были то собаки, то кошки, то свиньи, то люди, только однѣхъ лошадей не было видно. Кромѣ того, мнѣ мерещились всевозможныя несчастья въ дорогѣ. Наконецъ, разсвѣло; птички запѣли. Я проснулся, всталъ съ постели и, полуодѣтый, сѣлъ къ окну, чтобъ въ послѣдній разъ взглянуть на знакомую картину, и тутъ опять заснулъ. Бидди, должно-быть, встала очень-рано, чтобъ приготовить мнѣ завтракъ, потому-что я не проспалъ и часу, какъ сильный запахъ изъ кухни разбудилъ меня. Я вскочилъ, испуганный мыслью, что вѣрно уже очень-поздно. Но долго еще, уже совершенно одѣтый, я не рѣшался сойдти внизъ, хотя слышалъ тамъ шумъ чашекъ и тарелокъ. Я все отпиралъ и запиралъ свой мѣшокъ въ тяжелой нерѣшительности, пока, наконецъ, Бидди не закричала мнѣ, что уже поздно.

Я на-скоро позавтракалъ безъ всякаго аппетита, всталъ и отрывисто сказалъ, какъ-бы новость: Ну, я думаю, мнѣ пора и отправляться.

Сказавъ это, я поцаловалъ сестру, которая, по обыкновенію, покачивалась въ своемъ креслѣ, усмѣхаясь и кивая головою, потомъ поцаловалъ Бидди и кинулся на шею Джо. Вырвавшись изъ его объятій, я взялъ свой мѣшокъ и вышелъ изъ дома. Пройдя немного, я услышалъ шумъ за собою, обернулся и увидѣлъ послѣдній разъ Джо и Бидди, бросавшихъ вслѣдъ за мною, по древнему обычаю, старые башмаки. Я остановился и замахалъ имъ шляпой; Джо, махая рукою по воздуху, крикнулъ во всю глотку: