Том 3. Пьесы - Михаил Афанасьевич Булгаков Страница 38

Геннадий. Метелкин! Я не узнаю тебя, старый дружище.

Метелкин. Слушаю, Геннадий Панфилыч.

Геннадий. Ну теперь главная роль. Проходимец Кири-Куки. Это по праву роль Варравы Аполлоновича Морромехова. Кто не знает Морромехова? Кто не знает Варравы? Любимец публики! Скромность, простота. На днях предлагали ему звание народного. Отказался Варрава. К чему, говорит, это мне? Варрава Аполлонович!

Голос: «Его нет!»

Метелкин! Как так нет? Вызвать срочно! В чем дело?

Метелкин (интимно). Они в отделении милиции, Геннадий Панфилыч.

Геннадий. Как в отделении? Зачем же он туда попал?

Метелкин. Ужинали вчера в «Праге»[72] с почитателями таланта. Ну шум случился.

Геннадий. Шум случился?! Каково?.. У нас экстренный выпуск пьесы, все на посту... и шум случился! А? Да разве это актер? Актер это разве? Босяк он, а не актер! Сколько раз я упрашивал... Пей ты, говорю, Варрава, сдержанно!..

Метелкин. Звонили, к вечеру выпустят.

Геннадий. На кой предмет он мне вечером? На какого дьявола?.. Савва будет днем, Савва в Крым уезжает! Он нужен мне сию секунду или никогда не нужен! И ты хорош! «В отделении»!..

Метелкин. Помилуйте, Геннадий Панфилыч. Поил я его, что ли?

Геннадий. К черту все, одним словом. Не будет репетиции, не будет и пьесы. Закрываю театр. Я не могу работать в окружении мещан и алкоголиков! Уходите все!

Движение.

Стоп! Назад.

Лидия. Геннадий! Не волнуйся!

Ликки. Геннадий! Дай кому-нибудь из кадристов почитать!

Геннадий. Да что ты? Смеешься, что ли? Они только и умеют жабо портить. Все на моих плечах, все на меня валится!..

Дымогацкий. Геннадий Панфилыч!

Геннадий. Оставьте меня все! Оставьте. Пусть идеалист Геннадий, мечтавший о возрождении театра, умрет как бездомный пес на вулкане.

Дымогацкий. Если гибнет пьеса, позвольте, я сегодня сыграю Кири-Куки. Я ведь наизусть знаю все роли.

Геннадий. Что вы. Помилуйте. Заменять Морромехова... (Пауза.) Да вы играли когда-нибудь?

Дымогацкий. Я на даче играл.

Геннадий. На даче? (Пауза.) Хорошо, рискнем. Пусть все видят, как старый Геннадий спасает пьесу. Роль Кири-Куки, проходимца, исполнит сам автор.

Лидия. Нечего было и истерику устраивать.

Геннадий (по тетради). Итак: арапы, несметные полчища красных племен, заняты все кадристы.

Гул.

Английские матросы — хор. Говорящий попугай... Гм... Ну это Метелкин, натурально. Ликуй Исаич! В музыке — экзотика.

Ликуй Исаич. Не продолжайте, я уже понял. Ребятишки, ссыпайтесь в оркестр!

Музыканты идут в оркестр.

Геннадий. Всех на грим! Василий Артурович, пожалуйте в мою уборную.

Сизи. Портные!

Лидия. Парикмахеры!

Актеры разбегаются.

Метелкин. Володя, начинай!

Задник уходит вверх, и открывается ряд зеркал с ослепительными лампионами... Появляются парикмахеры... Актеры усаживаются и начинают гримироваться и одеваться.

Ликки (по тетради). «Молчать, когда с тобой разговаривают!» Ма... ма... Белые перья мне!

Сизи. Федосеев, мне корону нужно!

Кай-Кум. И всегда мне добродетельная голубая роль достается. Уж такое счастье!

Сизи. А ты слышал, что Шекспир сказал: «Нет голубых ролей, а есть красные». Эй вы, фашисты! Получу я корону или нет?!

Метелкин (пролетая бурей). Володя!!

Дирижер (в оркестр). А где же валторна? Больна? Я ее вчера видел в магазине, она носки покупала. Это прямо смешно. Я прямо не понимаю таких музыкантов!

Геннадий (из своей уборной). Сто лет мне штанов дожидаться? Портные! Штаны в крупную клетку!

Метелкин (на сцене). Володя! Давай задник!

Сверху сползает задник — готический храм, в который вшит кусок Грановитой палаты с боярами, — закрывает зеркала.

Володька, черт! Ну что спустил? Не готический, а экзотический! Давай океан с голубым воздухом!

Задник уходит, открывает зеркала. Возле них шум, парики на болванках.

Ликки. Опять трико лопнуло! Скупердяй этот Геннадий.

Сизи. Режим экономии, батюшка.

Мрачно шумя, спускается океан, в оркестре настраивают инструменты... Зеркала исчезают... Спускаются горящие софиты, какие-то блоки...

Метелкин. Вулкан налево, налево двинь!

Вулкан едет, изрыгая дым.

Дирижер. Увертюра номер семнадцать!

Метелкин. Готовы актеры?

Голоса: «Готовы!»

Володя! Давай занавес!

Идет общий занавес и закрывает сцену.

Конец пролога

Акт первый

Метелкин (в разрезе занавеса). Готово. Ликуй Исаич, начинайте! (Исчезает.)

Удар гонга.

Дирижер. Тише!

Оркестр начинает увертюру. Музыкант с валторной появляется в разрезе занавеса. Он опоздал и взволнован.

Дирижер (опускает палочку, музыка разваливается). А! Это вы? Очень приятно. Отчего вы так рано? Ах, вы в новых носках. Ну поздравляю вас, вы уже оштрафованы. Пожалуйте в оркестр.

Музыкант спускается в оркестр. Увертюра возобновляется. С последним тактом ее открывается занавес. На сцене волшебство — горит в солнце, сверкает и переливается тропический остров. На ветках обезьяны, летают попугаи. Вигвам Сизи-Бузи на уступе вулкана, окружен частоколом. На заднем плане океан. Сизи-Бузи сидит на троне в окружении одалисок из гарема. Возле него стоят в белых перьях сверкающий Ликки-Тикки, Тохонга и шеренга арапов с копьями.

Сизи. Ай-ай-ай. Мог ли я думать, что мои верноподданные туземцы способны на преступление против своего государя? Не верю моим царственным ушам... Где же преступники?

Ликки. В тюремном подземелье, повелитель. Кири-Куки я посадил вместе с ними.

Сизи. Зачем?

Ликки. Так он придумал. Чтобы туземцы не догадались о его вероломстве.

Сизи. А, это умно.

Ликки. Прикажете представить злоумышленников, ваше величество?

Сизи. Представь, бодрый генерал.

Ликки. Эй! Тохонга! Вынуть бездельников из подземелья!

Арапы открывают трап и выталкивают Кай-Кума, Фарра-Тете и Кири-Куки.

Сизи. Ай-яй-яй. Ну здравствуйте, дорогие мерзавцы!

Кири. Здравия желаю, ваше величество!

Кай и Фарра удивлены.

Сизи. Допроси их, милый храбрец.

Ликки. Нуте, красавцы, что вы говорили у маисовых кустиков?

Кай. Мы ничего не говорили.

Ликки. Ах вот как! Да ты глазами не моргай! Говорил?

Фарра. Нет.

Ликки. Молчать, когда с тобою разговаривают! Говорил? Отвечать, когда тебя спрашивают!

Сизи. Ай-яй-яй. Какие упорные. Если вы будете запираться, бог Вайдуа на том свете накажет вас[73].

Кай. Мы не верим больше в бога Вайдуа!

Сизи. Ах! Поставь их подальше от меня. Если в них ударит молния, она может зацепить и меня.

Ликки. Видно, от них не добьешься толку. Кири, рассказывай ты.

Кай. Брат наш арап, будь мужественен, молчи.

Кири. Виноват, я вам не брат. Ваше величество! Ужас, ужас, ужас![74]

Кай и Фарра поражены.

Давно я стал замечать, что в умах ваших верноподданных происходит брожение. Угнетаемый мыслью о том, что будет с нашим дорогим островом в случае, если движение примет гибельные размеры, решил