Джонатан Свифт - Дневник для Стеллы Страница 39

4. Обедал с господином секретарем Сент-Джоном, и после обеда ему принесли записку от мистера Гарли, сообщавшего, что он очень скверно себя чувствует; я молю господа о его здоровье, ведь от этого зависит все. Парламент не может теперь без него и шагу ступить, да и королева тоже. Я жажду очутиться в Ирландии, но министры просят меня остаться; тем не менее, как только уляжется эта парламентская сумятица, я попытаюсь отсюда улизнуть; к тому времени, я надеюсь, и дело с первинами будет закончено. Едва ли какой обанкротившийся купец был когда-нибудь так же разорен, как это королевство. Нам необходим мир, какой угодно, плохой или хороший, хотя никто не осмеливается сказать об этом прямо. Чем больше я присматриваюсь к положению вещей, тем менее оно мне по душе. Коалиция союзников, судя по всему, скоро распадется на части, а вражда группировок внутри страны все растет. Нынешний кабинет держится на очень шаткой основе, и, подобно Истму[427], находится между вигами, с одной стороны, и воинственно настроенными ториями — с другой. Что и говорить, они — бывалые мореплаватели, но буря слишком сильна, корабль слишком прогнил, и вся команда против них. Лорд Сомерс дважды приходил к королеве и притом во второй раз совсем недавно; герцогиня Сомерсет[428] тоже теперь вхожа к ней, а это особа чрезвычайно пронырливая, и я полагаю, что они попытаются осуществить ту же самую игру, которую сыграли с ними. — Я уже говорил обо всем этом министрам, да они и сами это прекрасно знают, но только ничего не могут поделать. Они так часто предостерегали королеву, чтобы она не давала собой помыкать, что она теперь чересчур об этом печется. Я мог бы говорить об этих материях до завтрашнего утра, но они наводят на меня уныние. Могу лишь прибавить, что недавно после нашего продолжительного разговора мистер Гарли, хотя он самый бесстрашный из людей и менее всего склонен падать духом, признался мне, что поделившись со мной своими мыслями, он почувствовал облегчение.

5. Мистер Гарли все еще хворает, однако дела принуждают его выходить из дома; у него болит горло, и прошлой ночью ему отворяли кровь; я посылал справиться о его здоровье, и сам несколько раз наведывался; нынче вечером ему, насколько я слышал, стало легче. Обедал с доктором Фрейндом в одном доме, где должен был выдавать себя за кого-то другого, принимая участие в какой-то дурацкой шутке, от которой меня мутило. Погода у нас день ото дня улучшается, и вместо какой-нибудь ромашки я лучше буду лечиться прогулками. И вы тоже, пожалуйста, отправляйтесь пешком к вашим деканам, или к вашим Стойтам, или к вашим Мэнли, или к вашим Уоллсам. Впрочем, вы, наверно, так теперь тщеславитесь своей новой квартирой, что будете гулять меньше обычного. Ступайте-ка, сударыни, вон, и позвольте мне лечь спать, слышите.

6. Мистер Гарли чувствует себя хуже и все из-за того, что он вчера выходил. Я дважды наведывался и посылал справляться, потому что тревожусь за него. Меня поймал Форд и уговорил пообедать с ним по случаю оперного дня; я привел с собой мистера Льюиса, и мы просидели у него до шести часов. Вот уже три недели, как я не видел мистера Аддисона; всей нашей дружбе конец. Ни в какие кофейни я теперь не хожу. Я представил нынче герцогу Ормонду одного священника из епархии епископа Клогерского, некоего Ричардсона[429]; он переводит на ирландский молитвы и проповеди и составил проект касательно наставления ирландцев в протестантской вере.

7. Утро. Право, еще чуть-чуть и мне, кажется, захочется, то есть я хочу сказать, что если бы только не одно дело, то я возымел бы похвальное намерение, но только, повторяю, если бы мне не надо было заняться кое-чем другим, то я, возможно, принялся бы отвечать на ваше дорогое дерзкое письмецо. О господи, я стану кривобоким и все оттого, что пишу, лежа в постели. Однако мне все же, пожалуй, придется ответить на ваше письмо сейчас, иначе у меня не останется места, ведь мое — должно быть отправлено только в субботу; и не воображайте, пожалуйста, что я испишу и третью страницу, до этого, мои юные дамы, еще не дошло. Так-с, что касается вашего Берниджа, то я уже сказал о нем более чем достаточно, и, кроме того, написал ему на прошлой неделе. — Переверните-ка этот лист. Посмотрим теперь, о чем повествуют миру МД? Мои головные боли, мадам Стелла, беспокоят меня намного меньше, надеюсь, что и дальше будет не хуже. Отчего так получается, что ваше письмо идет пятнадцать дней, а мое — пятнадцатое — вы получили через семь? Ну-ка отвечайте мне, плутовки! То, что вы ублажали тетушку Уоллс, служит, конечно, достаточным извинением. Как вижу, я все же ошибся насчет пола и у нее мальчик. Да, я понимаю ваш шифр, а Стелла всегда верно разгадывает мой. Так вот, да будет вам известно, что он дал мне бларниксорвный аблирлнент мниа опляртьяднелснянттфруинитрояв[430], каковой я возвратил ему через мистера Льюиса, сопроводив его письмом, в котором выражал свое крайнее негодование и которое было ему показано; и этим дело закончилось. Он сказал, что у него были причины на меня сердиться, а я ответил, что и у меня тоже были, а теперь мы возвратились к нашей прежней дружбе, и я склонен думать, что он любит меня, насколько может всесильный министр полюбить человека за столь короткий срок. Разве не правильно я себя повел? От души рад, что вы получили, наконец, свою бутылку с лекарством; молю всемогущего господа, чтобы она пошла на пользу моей дражайшей малютке Стелле. Полагаю, что миссис Эджворт выехала в Ирландию еще в позапрошлый понедельник. Да, я читаю «Экзаминеры» и вы справедливо судите — они написаны весьма недурно. Только я не считаю, что они слишком сурово обходятся с герцогом; они лишь осуждают его за корыстолюбие, а между тем его корыстолюбие разорило нас. Вы можете не сомневаться, — все, что в них напечатано, — сущая правда. Автор объявил, что их пишет не Прайор; но тогда, возможно, что это Эттербери. — Теперь в разговор вступает мадам Дингли; очень славная погода, говорит она, да, говорит она, и мы переехали на новую квартиру, говорит она. Я прикинул, что останься вы на прежнем месте еще пять месяцев, то, возможно, сберегли бы восемь фунтов, но это вам так же под силу, как если бы вам предложили сберечь восемь тысяч. Весьма рад, что вы избавились от этой подсматривающей и подмаргивающей француженки. Я выпишу вам долговую расписку на Парвисола на пять фунтов на полгода. Но вы не подумайте, что я из-за этого стану жить на четыре шиллинга в неделю, не есть и не пить. Какой д….. вам сказал, будто Эттербери и ваш декан похожи друг на друга?[431] Я так ни разу и не повидал ни вашего канцлера, ни его капеллана. Последний весьма образован и тщится прослыть писателем, а ваш канцлер отличный человек. Что касается птицы Патрика, так он купил ее за то, что она тихоня, а теперь другой такой неугомонной в целом свете не сыщешь. Ей уже трижды перевязывали крылья, но она опять как ни в чем не бывало. Стоит ей захотеть, и она могла бы полететь за нами в Ирландию. — Да, миссис Стелла, почерк Дингли больше похож на почерк Престо, нежели ваш; хотя вы и надписываете письма так, как если бы хотели сказать, а почему бы собственно и мне не писать, как Престо, чем я хуже Дингли? Позвольте, вы? с вашими неуклюжими SS?[432] Неужели вы не можете писать их вот так SS? — Нет, могу только вот так — SS? — Наглые девчонки, как вы смеете порочить почерк Престо и утверждать, будто, когда вы пишете с закрытыми глазами, у вас получается особенно похоже на Престо. Помнится, прежде я писал и вполовину не так разборчиво, как теперь, и все же весьма вам обеим сочувствую. Крайне огорчен болезнью глаз миссис Уоллс. Странно однако, что в своем письме ко мне, написанном после вашего, Уоллс ни словом об этом не обмолвился. Вы говорите, что после выздоровления ей грозит слепота. Надеюсь, жизнь ее вне опасности. Да, Форд рассудителен именно настолько, Насколько это в моем вкусе. Я предпочитаю обычно гулять с ним, потому что он неназойлив и всегда готов составить мне компанию, когда я чувствую себя уставшим от дел и министров. В кофейнях я не бываю и двух раз в месяц и чрезвычайно аккуратно ложусь теперь спать до одиннадцати. — Итак, вы утверждаете, что Стелла прелестная девушка; что ж, так оно и есть; я словно вижу ее в эту самую минуту и она действительно на редкость хороша. Знаете ли что? Когда я пишу на нашем языке, то невольно шевелю губами, как если бы я произносил все вслух? Я только что поймал себя на этом. А Дингли, я полагаю, сейчас прекрасна и свежа, как девушка в мае, наслаждается здоровьем и не ведает сплина. — Вы, надеюсь, не забыли, когда составляли свой отчет, что мы с вами обычно отсчитываем двенадцать месяцев с 1 ноября? Бедняжка Стелла, неужто Дингли не оставит ей хоть немножко дневного света, чтобы написать Престо? Ничего, ничего, скоро у нас назло ей дневного света будет сколько душе угодно. И вы долзны клицать тлам-тлам[433], и повтолять тлам-тлам, и подлазать БДГП. Да-да, неплеменно. Ну вот, тепель я ответил на васе сипмо. Доблого вам утла. — Вечером. Миссис Бартон прислала мне утром приглашение на обед, а посему я и пообедал у нее так же чинно и благопристойно, как МД, когда они, бывало, принимали какого-нибудь более важного гостя, нежели обычно.