Франсуа VI Ларошфуко - Франсуа де Ларошфуко. Максимы. Блез Паскаль. Мысли. Жан де Лабрюйер. Характеры Страница 4

Психологические открытия и психологические разоблачения Ларошфуко строятся на выявлении этого противоречия. Наиболее интересные и глубокие максимы показывают сложный «механизм» душевной жизни. «Смирение нередко оказывается притворной покорностью, цель которой покорить себе других. Это уловка гордости, принижающей себя, чтобы возвыситься, и, хотя у гордости множество личин, она лучше всего маскируется и более всего способна нас обмануть, когда прячется под маской смирения».

Эта максима построена как своеобразное кольцо, что и придает ей внутреннюю завершенность. Она начинается словом «смирение» и заканчивается тем же словом. Мысль писателя движется от того, что лежит на поверхности, что только кажется, — к тому, что есть, что таится в глубине, а затем прослеживается обратное превращение сущности в явление. При этом все переходит в свою противоположность: гордость становится смирением, принижается, чтобы возвыситься, притворяется покорностью, чтобы покорить других, и т. д. Низ и верх перестают быть у Ларошфуко устойчивыми неподвижными точками. В основе возвышенных и благородных поступков лежат низменные и эгоистические мотивы. «Пороки входят в состав добродетелей, как яды в состав лекарств», а «добродетели теряются в своекорыстии, как реки в море». Но при всей зыбкости границ между добродетелью и пороком, добром и злом, истиной и фальшью у Ларошфуко всегда сохраняется расстояние, водораздел между ними. Фальшь может принимать облик истины, искусно переряжаться под нее, но от этого она не становится истиной, а остается фальшью. В психологическом анализе Ларошфуко всегда сохраняется твердая нравственная оценка. Истинный смысл его книги можно было бы сформулировать так: именно потому, что общественное бытие отчуждено от человека, добродетель превратилась в «призрак», в «маску», а себялюбие стало единственной пружиной человеческих поступков. И это опасно. Опасно не только потому, что исчезает нравственная основа жизни, но и потому, что человек утрачивает свое «я», «жаждет быть не собой, а кем-то другим, жаждет присвоить чуждый ему облик и не присущий ум», перестает быть личностью и становится личиной. «Люди стараются казаться иными, чем они есть на самом деле, вместо того чтобы стать такими, какими хотят казаться».

Современники часто упрекали Ларошфуко в мизантропии, в мрачно-пессимистическом взгляде на человека. Он предвидел такую оценку: «Все любят, — говорит писатель, — разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным». Ларошфуко хотел помочь человеку «познать самого себя» и считал величайшим подвигом дружбы открыть другу глаза на его собственные недостатки. Это он и сделал в своих «Максимах».

«Мысли» Паскаля были написаны несколько раньше «Максим» Ларошфуко, в 1658–1659 годах, но впервые опубликованы после смерти автора, только в 1669 году. Есть немало общего между произведениями двух великих моралистов. Их объединяет критика стоического идеала, неверие в силу разума, способного властвовать над страстями, признание себялюбия основой наших поступков и действий. Наконец, обоих мыслителей объединяет я форма афоризма с его парадоксальной структурой.

Как в «Максимах», так и в «Мыслях» ощутимо время их создания — начало новой эпохи, наступившей после столь бурных событий фронды. В этом отношении особый интерес представляют размышления Паскаля на социально-политические темы. Он принимает новый порядок, но не потому, что тот справедлив, а потому, что неизбежен. Паскаль полагает, что любой общественный порядок далек от справедливости. Уже один тот факт, что у каждой страны свои обычаи и законы, свое понимание права и справедливости, говорит об относительности этих понятий, и, если истина по одну сторону Пиренеев становится заблуждением по другую, значит, она не истина.

Где же отыскать основу справедливости — в авторитете законодателя, в нуждах монарха, в существующем обычае? — вопрошает автор. Ему ясна лишь одно: «Нет беды страшнее, чем гражданская смута». Народ поднимается на борьбу, когда начинает понимать, что ходит в ярме, и хочет его сбросить, но он всегда терпит поражение, а выигрывают только сильные мира сего — таков для Паскаля печальный итог фронды. Справедливо было бы «разделить все блага между людьми поровну». С этой точки зрения Паскаль берет под сомнения все устои современного ему общества — права монарха, знати, узаконенное неравенство. Но он знает, что не справедливость управляет миром, а сила: «Неспособные сделать справедливость сильной, люди положили считать силу справедливой». Именно силою и держатся «узы смиренного почтения низших классов к высшим». Но и сила сама по себе все-таки бессильна и нуждается в помощи воображения, которое окружает ореолом правителей и законы. Вот почему, по мысли Паскаля, власть королей, герцогов, судей вполне реальна, поскольку держится на силе, и в то же время неустойчива, ибо основана на воображении. Паскаль не верит в естественное право: почтение и страх, которые вызывает у подданных тот или иной король или герцог, подобны страху, который вызывает у детей страшная рожа, ими же самими намалеванная.

Парадоксальные рассуждения Паскаля о справедливости и силе во многом напоминают парадоксы Ларошфуко и в то же время отличаются от них. «Любовь к справедливости, — писал Ларошфуко, — рождена живейшим беспокойством, как бы кто не отнял у нас нашего достояния…» — иными словами, она только видимость, одна из личин, в которую рядится себялюбие. Мысль Паскаля сложнее и глубже. Его парадоксы коренятся в самой природе вещей. По Паскалю, сила не только кажется справедливой. Ведь, подавив гражданские смуты его времени, она обеспечила в стране мир, а мир — величайшее благо на земле.

Каждое положение Паскаля переходит в свою противоположность. Его афоризмы строятся как последовательное опровержение всех «за» и «против». Справедливость — видимость, все держится на силе, но и сама сила ничто, если не будет поддержана хотя бы видимостью справедливости. «Народ соблюдает обычай, твердо веря, что он справедлив, в противном случае он немедленно отвернулся бы от него, так как люди согласны повиноваться только разуму и справедливости». Ибо природа человека парадоксальна, и не одна корысть, но и чувство добра заложено в его сердце. Паскаль готов согласиться с Ларошфуко, что наши добродетели только искусно переряженные пороки, и многие фрагменты «Мыслей» подтверждают эту истину. Но Паскаль доказывает и обратное: наши пороки, быть может, только переряженные добродетели.

Не социальные темы составляют главное в «Мыслях» Паскаля. Не место человека в обществе, а его место в мироздании, — вот что больше всего волнует писателя. Именно здесь главное отличие Паскаля от Ларошфуко. Истину своего века он выразил шире и глубже, чем автор «Максим»; он шел к ней через иной жизненный и духовный опыт. Биография Паскаля по-своему не менее драматична, чем биография Ларошфуко, хотя и бедна внешними событиями.

Влез Паскаль родился в 1623 году в Клермоне в семье председателя суда и ученого-математика Этьена Паскаля, который после смерти жены уехал в Париж, посвятив себя целиком воспитанию детей; особенное внимание уделял он младшему сыну Влезу, болезненному мальчику, с ранних лет проявлявшему необыкновенные способности к математике. Шестнадцати лет Влез Паскаль написал трактат о конических сечениях, поразивший Декарта зрелостью мысли и доставивший гениальному юноше всеобщее признание ученых мира. Восемнадцати лет он сконструировал первую счетную машину, а с 1646 года начал занятия физикой, сделав ряд важных научных открытий. После смерти отца, в 1651 году, по состоянию здоровья он вынужден был прервать свои научные занятия и окунулся со свойственной ему страстью в водоворот светской жизни. В это время он завязывает дружеские связи с кружком вольнодумцев «либертенов», среди которых были серьезные ученые, последователи философии Гассенди, и светские люди, прожигатели жизни. Впрочем, до конца расстаться с математикой Паскаль все-таки не может, именно в этот период он пишет свой трактат о треугольнике, обогативший геометрию новыми теоремами. В 1654 году тридцатилетний Паскаль пережил духовный кризис, внезапное мистическое «озарение», религиозное обращение, которое побудило его оставить свет и удалиться в янсенистский монастырь Пор-Рояль. Немаловажное значение в этом событии, перевернувшем всю жизнь Паскаля, имел происшедший незадолго до того несчастный случай, который потряс болезненно впечатлительного писателя: когда Паскаль проезжал через мост в Париже, лошади вдруг понесли и свалились в воду, но постромки чудом оборвались, и карета удержалась на самом краю.

В Пор-Рояле, который был тогда одним из центров французской культуры, Паскаль прожил остаток своей жизни (умер он в 1662 г.) Здесь были написаны его «Письма к провинциалу», полемическое сочинение, направленное против иезуитов. Здесь была начата и задумана главная книга жизни «Апология христианской религии», оставшаяся в виде связанных в пачки листов бумаги, на которых Паскаль записывал приходившие к нему мысли. Эти фрагменты были собраны после его смерти видным деятелем Пор-Рояля Николем и опубликованы под названием: «Мысли Паскаля о религии и некоторых других вопросах». В «Мыслях» отразилась духовная трагедия Паскаля, великого ученого, который разочаровался в науке и стремился найти высшую истину и смысл бытия в религиозной вере. Опыт ученого имел для «Мыслей» Паскаля такое же важное значение, как политический опыт Ларошфуко для его «Максим».