Чарльз Диккенс - Рассказы Страница 4

— Сэр? — откликнулся обладатель грязной физиономии.

— Будьте так любезны, поднимитесь сюда на минутку.

— С удовольствием, сэр, — ответил Тибс, в восторге от того, что его заметили. Мистер Колтон тщательно затворил дверь. Тибс положил шляпу на пол (как часто делают застенчивые люди), сел на предложенный стул и огляделся с таким изумлением, словно его вызвали на суд инквизиции.

— Довольно неприятное событие, мистер Тибс, — произнес Колтон внушительно, — вынуждает меня обратиться к вам за советом и просить вас не сообщать того, что я собираюсь сказать, вашей супруге. Тибс изъявил согласие, недоумевая про себя, какого дьявола тот натворил, и предполагая, что он по меньшей мере перебил все парадные графины.

Мистер Колтон продолжал:

— Я оказался, мистер Тибс, в довольно неприятном положении.

Тибс поглядел на мистера Септимуса Хикса так, словно думал, что именно присутствие мистера Хикса, придвинувшего кресло столь близко к собрату-жильцу, и составляет неприятность этого положения, но, не зная, что сказать, ограничился восклицанием: «Неужто?»

— Теперь, — продолжал молоток, — разрешите мне просить вас не проявлять никаких признаков удивления, которые могла бы услышать прислуга, когда я скажу вам — подавите чувство изумления! — что двое из обитателей этого дома намерены завтра утром сочетаться браком. — И он отодвинул свое кресло на несколько футов, чтобы получше насладиться эффектом столь неожиданного сообщения.

Если бы Тибс опрометью выскочил из комнаты, шатаясь, спустился бы с лестницы и упал в обморок в нижнем коридоре, если бы он, вне себя от удивления, выпрыгнул из окна в извозчичий двор, расположенный за домом, его поведение показалось бы мистеру Колтону менее необъяснимым, чем то спокойствие, с которым он просто сунул руки в карманы невыразимых и, чуть ли не хихикнув, сказал:

— А как же.

— Вы не изумлены, мистер Тибс? — вопросил мистер Колтон.

— Да нет, сэр, чего же, — отозвался Тибс. — В конце концов это естественно. Когда молодые люди часто видятся, сами знаете…

— Конечно, конечно, — сказал Колтон с неописуемым самодовольством.

— Вы, значит, не видите в этом ничего необычного? спросил мистер Септимус Хикс, все это время в немом удивлении взиравший на Тибса.

— Нет, сэр, — ответил Тибс. — Я тоже был таким в его годы, — и он самым настоящим образом улыбнулся.

«У меня, значит, дьявольски моложавый вид!» — с восторгом подумал старый фат, знавший, что он на добрых десять лет старше Тибса.

— В таком случае перейдем сразу к делу, — продолжал он. — Я хотел бы знать, согласны ли вы быть посаженым отцом?

— Разумеется, — ответил Тибс, все еще не проявляя ни малейшего изумления.

— Согласны?

— Само собой, — подтвердил Тибс, по-прежнему спокойный, как портер, с которого сдули пену.

Мистер Колтон горячо пожал руку порабощенному мужу и поклялся ему в вечной дружбе. Хикс, преисполненный удивления и радости, последовал его примеру.

— Признайтесь же, — спросил мистер Колтон у Тибса, поднимавшего с пола свою шляпу. — Были вы удивлены?

— И не говорите! — ответила эта высокая персона, взмахнув рукой. — И не говорите! Когда я услышал об этом в первый раз…

— Так неожиданно, — сказал Септимус Хикс.

— Понимаете, так странно — обращаться ко мне, — сказал Тибс.

— В общем и целом — необыкновенно! — воскликнул престарелый жуир, и все трое рассмеялись.

— Послушайте, — начал Тибс, притворив открытую было дверь и давая полную волю подавляемому дотоле смеху. — Меня беспокоит одно — что все-таки скажет его отец?

Мистер Септимус Хикс поглядел на мистера Колтона.

— Да, но смешнее всего то, — произнес последний, в свою очередь поддаваясь веселью, — что у меня нет отца. Хе-хе-хе!

— У вас-то отца нет, зато у него есть, — сказал Тибс.

— У кого? — поинтересовался мистер Септимус Хикс.

— Как у кого? У него.

— У кого — у него? Вам известна моя тайна? Вы обо мне говорите?

— О вас? Нет. Вы же знаете, о ком я говорю, — отвечал Тибс, выразительно подмигивая.

— Ради бога, о ком вы говорите? — спросил мистер Колтон, которого, как и Септимуса Хикса, эта путаница совсем сбила с толку.

— О мистере Симпсоне, разумеется, — ответил Тибс. — О ком же еще?

— Я понял все, — сказал любитель Байрона, — Симпсон завтра утром женится на Джулии Мейплсон.

— Само собой, — ответил Тибс с глубоким удовлетворением, — конечно, женится.

Потребовался бы карандаш Хогарта, чтобы изобразить — наше слабое перо не в силах его описать — выражение, появившееся на лицах мистера Колтона и мистера Септимуса Хикса при этом неожиданном заявлении. Равным образом невозможно описать, — хотя, быть может, наши читательницы без труда вообразят, — к каким хитростям прибегли три красавицы, чтобы так прочно поймать каждая своего поклонника. Каковы бы ни были их уловки, они увенчались успехом. Мать прекрасно знала, что ее дочери собираются выйти замуж, а дочки равным образом были осведомлены о намерениях своей достопочтенной родительницы. Однако будет приличнее, решили они, если каждая притворится, будто ничего не знает о двух других помолвках, было также желательно устроить все свадьбы в один и тот же день, чтобы один из тайных союзов, став явным, не повлиял неблагоприятным образом на другие. Отсюда недоразумение между мистером Колтоном и мистером Септимусом Хиксом, и отсюда же предварительный уговор с неосторожным Тибсом.

На следующее утро мистер Септимус Хикс вступил в брак с мисс Матильдой Мейплсон. Мистер Симпсон также соединился «священными узами» с мисс Джулией, посаженым отцом которой был Тибс — «впервые в этой роли». Мистер Колтон, не столь пылкий, как эти молодые люди, был порядком обескуражен двойным открытием, и поскольку он затруднялся найти человека, который вручил бы ему его невесту, он подумал, что лучший выход из создавшегося положения — вовсе от нее отказаться. Его нареченная, однако, «воззвала», как выразился ее адвокат на слушании дела «Мейплсон против Колтона нарушение брачного обязательства», «с разбитым сердцем к поруганным законам своей страны». Ей было присуждено возмещение ущерба в размере одной тысячи фунтов, каковую сумму несчастному дверному молотку и пришлось уплатить. Мистер Септимус Хикс как-то ушел та больничный обход, да так и не пришел обратно. Его оскорбленная жена проживает в настоящее время с матерью в Булони. Мистеру Симпсону, имевшему несчастье потерять жену через шесть недель после свадьбы (она сбежала с офицером, пока супруг ее временно пребывал во Флитской тюрьме, куда попал, не будучи в состоянии оплатить счетец, представленный ее модисткой) и лишенному наследства отцом, который вскоре после этого умер, посчастливилось, однако, найти постоянную работу в модной парикмахерской, поскольку уход за волосами был наукой, к которой он всегда проявлял большой интерес. Занимаемая должность, естественно, открывала перед ним широкие возможности для ознакомления с обычаями и образом мыслей избранных кругов английской аристократии. Этому счастливому обстоятельству мы обязаны появлением блестящих творений гения, его великосветских романов, которые, пока существует тонкий вкус враг литературы, испорченной романтическими преувеличениями, чопорностью или пошлыми шутками, — будут неизменно поучать и развлекать мыслящую часть общества.

Остается добавить, что в результате этого нагромождения неурядиц пансион бедной миссис Тибс лишился всех своих обитателей, за исключением одного, без которого она как раз могла бы обойтись, — ее мужа. Несчастный вернулся домой после свадьбы в состоянии легкого опьянения и под влиянием винных паров, возбуждения и отчаяния дошел до того, что осмелился перечить своей разгневанной супруге. С этого рокового часа ему было предписано питаться на кухне, пределами которой его остроумие и будет отныне ограничено: по приказанию миссис. Тибс туда перенесена для его исключительного пользования складная кровать. Возможно, что в этом уединении он сможет, наконец, докончить свой анекдот о волонтерах.

В утренних газетах снова появилось объявление. Описание его результатов откладывается до следующей главы.

2

«Что ж! — сказала себе низенькая миссис Тибс как-то утром, сидя в большой гостиной дома на Грейт-Корэм-стрит и занимаясь починкой ковровой дорожки с площадки второго этажа, — все кончилось не так уж плохо, и если придет благоприятный ответ на объявление, все комнаты снова будут заняты».

Миссис Тибс опять принялась штопать дорожку шерстяной ниткой, настороженно прислушиваясь к тому, как почтальон (доставка письма — два пенса) выстукивает свой путь по улице из расчета — пенни за удар молотка. В доме царила глубокая тишина, нарушаемая одним только тихим звуком: несчастный Тибс чистил в чулане сапоги джентльменов, аккомпанируя себе слабым жужжаньем — жалкой пародией на звонкую песню.