Милорад Павич - Бумажныйй театр Страница 4

— Из этого следует два варианта развития событий!

— Совершенно верно, — согласился Данте. — Первый вариант: если объем ада увеличивается меньше, чем это необходимо для душ, которые попадают туда, температура и давление возрастут настолько, что ад взорвется. Второй вариант: если ад расширяется быстрее, чем нужно для того, чтобы принять поступающие в него души, температура и давление упадут настолько, что ад переохладится и замерзнет.

— Так какой из вариантов правилен? — боязливо спросил Боккаччо.

— Если принять во внимание, — ответил ему Данте, — заявление, сделанное в совершенно категорической форме твоей девушкой, которое звучало следующим образом: «Скорее ад замерзнет, чем я с тобой пересплю», и учесть также, что вчера она все-таки переспала со мной, верной должна оказаться теория номер два, то есть ад, несомненно, экзотермален и он замерз.

— И каков же вывод? — спросила дьяволица, не замечая, что Боккаччо остолбенел от неожиданности.

Данте, тоже словно не видя этого, подвел итог:

— Вывод из всего вышеизложенного следующий. Если ад замерз и больше не может принимать души, принять их может только небо, что доказывает существование Бога. А это объясняет и то, почему твоя девушка, Боккаччо, вчера кричала: «Ах, Боже мой, Боже мой!»

— Отличный ответ, на пять с плюсом! — воскликнула дьяволица и добавила: — Ты можешь войти. Это прекрасно, что теперь здесь будет кто-то, так хорошо разбирающийся в том, что такое ад.

И Данте вошел в ад.

— А я? — крикнул Боккаччо. — Что будет со мной?

— Ты не ответил на вопрос. Тебя мы вернем назад.

— Назад? Куда это? — перепугался Боккаччо.

— Назад, в жизнь. Для нас ты еще не созрел.

И все? А что было потом?

Думаю, это вы знаете сами. Данте написал про Ад, Чистилище и Рай, то есть «Божественную комедию», а Боккаччо — непотребный «Декамерон».

Ипсипил Даскалакис (ГРЕЦИЯ)

Ипсипил Даскалакис, греческий поэт и прозаик, родился на острове Корфу, его детство прошло с отцом-рыбаком на Итаке. Потом он изучал медицину в Белграде и Афинах, писал для афинских «То Вима», «Та Неа» и нескольких салоникских газет. Автор поэтических сборников «Восхождение в безвременьи» и «За чашкой мятного чая». Его публиковали «Кастаньоти» и «Эстиа». Издательство «Иродотос» посмертно издало сборники его рассказов «Некоторые не любят погорячей» и «Морская болезнь». Во время пятилетнего пребывания в США переводил современных американских писателей. Хорошо знал древнегреческий язык и был инициатором современного издания греческих классиков в оригинале. Умер по собственной воле в 2001 году, оставив письмо, в котором объявил, что не хочет жить в новом, XXI веке.

ВТОРАЯ ЖИЗНЬ ХАЙРУДДИНА БАРБАРОССЫ

Есть древняя легенда, связанная с Итакой, родиной Одиссея, с Корфу, Закинтосом, с Ионическими и другими островами. Корабли, которые там строились, были без весел и без парусов. Их конструкция предусматривала движение исключительно за счет кормового руля. И вполне возможно, что Одиссей был столь искусным мореходом именно потому, что сначала научился плавать без парусов и весел.

Интересно и еще кое-что. Корфу — это единственный греческий остров, который туркам никогда не удавалось захватить. Почему — долго оставалось тайной.

Свет на нее проливает другая легенда, относящаяся уже к новому времени. Она гласит, что один юноша из Туниса по имени Мохаммед Али Бени, живший в прошлом веке, был нанят переводчиком арабского языка неким английским лордом, большим любителем всякого рода редкостей. Али Бени в царьградских и салоникских лавках покупал для лорда всякие необычные предметы, музыкальные инструменты и книги. Али Бени был суеверен и воздерживался от покупок для своего патрона в те дни, когда ислам запрещает торговлю. Надо отметить и то, что лорд был готов, не раздумывая, платить хорошие деньги за все, что связано с морским делом, а также за молитвенные покрывала, сотканные в еврейских поселениях Южного Туниса, или за картинки из разноцветного африканского песка, засыпанного в бутылку. Такие предметы он особенно любил.

Как-то раз юноша договорился о сделке с неким торговцем, который предложил приобрести для лорда две астролябии — по его утверждению, с кораблей Хайруддина Барбароссы. Лорд потребовал срочно заплатить торговцу и немедленно доставить к себе в дом бесценные инструменты, которые некогда позволяли мореплавателям точно определить местонахождение корабля в открытом море. Между тем как раз в эти дни правилами ислама торговля запрещалась. Вынужденный против своей воли совершить сделку, юноша попал в незавидную ситуацию. Показывая лорду только что купленные предметы, он повредил палец иглой, которая держала на астролябии одно из небесных тел. Ему стало плохо, и он потерял сознание. А так как он не пришел в себя и по прошествии всей ночи, лорд врача. Врач заключил, что юноша впал в состояние, болезненного сна, из которого его надо срочно вывести. Когда с помощью каких-то снадобий это ему удалось, юноша очнулся, но он больше не узнавал никого вокруг себя.

— Что с ним? — с беспокойством спросил лорд, на что врач ответил ему нечто совершенно невероятное:

— Он очнулся от сна Хайруддином Барбароссой.

— Каким еще таким Барбароссой? — вспылил лорд, которому эта комедия уже начинала действовать на нервы.

— Неужели вы не знаете, кто такой Хайруддин Барбаросса? Рыжебородый турецкий пират и военачальник шестнадцатого века.

Лорд, разумеется, прекрасно знал, кто такой Хайруддин Барбаросса, но не мог поверить в такое превращение. Однако черная борода юноши через несколько дней стала рыжей, и он сообщил лорду, что одна из купленных астролябий не имеет никакого отношения к Хайруддину Барбароссе.

— Уж я-то наверное знаю, какими астролябиями пользовались на моих кораблях!

Тогда лорд, прекрасно осведомленный в вопросах истории мореплавания, задал ему вопрос:

— Если ты действительно Барбаросса, объясни тогда, как получилось, что тебе не удалось захватить греческий остров Корфу?

К изумлению лорда, юноша спокойно отвечал, поглаживая свою рыжую бороду:

— Я, прославленный турецкий пират и мореход Кхайр ад-Дин — Хайруддин Барбаросса, как известно, создал могущественный турецкий морской флот, вместе со своим старшим братом в тысяча пятьсот восемнадцатом году завоевал Тунис и, исполняя волю султана, стал беглербегом этой страны. Так что кому, как не мне, известно, почему я не завоевал Корфу.

— Так почему же? — нетерпеливо спросил лорд.

— С тремя своими галерами я неожиданно появился у берегов Корфу, намереваясь захватить этот остров. Зная, что по всему Средиземноморью моему появлению предшествуют страх и трепет, я не обратил никакого внимания на горстку небольших греческих суденышек, неожиданно устремившихся в нашу сторону из одной бухты. Довольно быстро обнаружилось, что для этого маневра они выбрали самый благоприятный момент, а именно как только прекратился ветер. Это был совершенно неожиданный оборот дела. Ветра не было, мои корабли не могли больше идти под парусами, и нам пришлось взяться за весла. Скорость движения упала.

Я был уверен, что отсутствие ветра скажется и на греческих суденышках, но этого не случилось. И я серьезно забеспокоился, когда мои моряки указали мне на то, что греки без парусов и весел легко и быстро, как заколдованные, снуют среди моих мощных кораблей, нанося им ощутимые удары. Они были несравненно подвижнее моих галер с безжизненно обвисшими парусами.

«За счет чего же они движутся? — изумленно спросил я самого себя. — Не иначе им помогает сам шайтан! Но я уже давно наступил на хвост шайтану, так что справлюсь и с ними!»

Я приказал развернуть свои корабли в сторону ближайшей гавани Корфу и налечь на весла, после чего мы стремительно приблизились к берегу и пришвартовались. Теперь греки потеряли преимущество и не решились войти в гавань, где уже высаживались мои воины. Их суденышки рассыпались в разные стороны и скоро вовсе исчезли. У меня было полное преимущество на суше, и мои люди, уничтожая все живое, приступили к захвату острова. Греки отступили на гору и на вершине ее укрепились. Мы бросились их преследовать, но, пробираясь по камням, к чему у меня и у моих людей не было привычки, и не пройдя и половины пути, я вдруг почувствовал, что поднялся ветер, а мои ноздри ощутили запах дыма. Опасаясь, как бы жители Корфу греческим огнем не подожгли мои корабли, я отказался от захвата острова со словами:

— Мы пираты, что делать Барбароссе в греческих горах?

Как только мы отошли от берега, я распорядился привести ко мне одного из захваченных греков и спросил его:

— Как это так, что лодки твоих греков плывут по морю без весел и парусов? Что гонит их по волнам?