Василий Шукшин - Ваш сын и брат Страница 4

Занималось утро. Спокойно, все шире и вольнее растенкался над городом свет, и как-то ближе и роднее стали канзаться люди, которых очень много в этих каменных домах… И все-таки никому нет никакого дела, что у Максима болеет мать.

Он оделся и пошел на вокзал – к людям.

На вокзале выбрал себе местечко на диване, сел и стал наблюдать за пассажирами. И самому тоже захотелось вдруг ехать. И показалось, что он едет. За окном – поля, леса, деревеньки, все мелькает. А в деревнях – тоже люди. И так хонрошо сделалось на душе, спокойно.

…Неожиданно прямо перед собой Максим увидел стекнлянную дверь, завешенную изнутри марлей, а над дверью – табличка: "Медпункт". Он встал и пошел туда.

На белом стульчике, за белым столом, облокотившись, сидела белая старушка и дремала. Когда вошел Максим, она подняла голову.

– Здравствуйте, – сказал Максим.

– Ну, – ответила старушка. – Чего?

– Мне рецепт надо.

– Какой рецепт?

– На змеиный яд.

Старушка не поняла.

– На какой змеиный яд?

Максима толкнула в грудь надежда: старушка хочет спать и, чтобы отвязаться, подмахнет рецептик.

– На змеиный яд – лекарство такое.

– Я не выписываю рецептов.

– А кто выписывает?

– Врач.

– А когда он будет?

– В девять. – Старушка начала терять терпение. – А для чего те рецепт-то?

– А вы не врач?

– В больницу надо идти за рецептом. А мы не лечим.

– Так это ж медпункт?

– Ну и что, что медпункт. Мы – по травмам. Или сердце у кого… В больницу надо идти.

– А у вас печать есть? Больничная…

Старушка рассердилась.

– Тебе чего надо-то? Что ты привязался ко мне?

– Ладно, спи.

Максим вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

В девять часов он пошел на стройку, отпросился с работы и направился в поликлинику.

В бедой стеклянной стенке – окошечко за окошечком – белая девушка. Она долго "заводила" на Максима карточку, потом подала ему талончик. Максим посмотрел – четырнадцатая очередь, на тринадцать тридцать.

– А поближе нету?

– Нет.

– Девушка, милая… – Максим почувствовал, что опять начинает говорить жалостливым тоном, но остановиться не мог. – Девушка, дайте мне поближе, а? Мне шибко надо. Пожалуйста.

Девушка не глядя на него порылась в талончиках, выбранла один, подала Максиму. И тогда только посмотрела на него. Максиму показалось, что она усмехнулась.

"Милая ты моя, – думал растроганный Максим. – Смейся, смейся – талончик-то вот он". Его очередь была шестой, на одиннадцать часов. У кабинета врача сидело ченловек десять больных; Максим присел рядом с пожилым мужчиной, у которого была такая застойная тоска в глазах, что, глядя на него, невольно думалось: "Все равно помрем все".

"Прижало мужика", – подумал Максим. И опять вспомннил о матери и стал с нетерпением ждать доктора.

Доктор пришел. Мужчина, еще молодой.

Вышла из кабинета женщина и спросила:

– У кого первая очередь? Никто не встал.

– У меня, – сказал Максим и почувствовал, как его поднняла какая-то сила и повела в кабинет.

– У вас первая очередь? – спросил его мужчина с тоской в глазах.

– Да, – твердо сказал Максим и вошел в кабинет совсем веселым и, как ему показалось, очень ловким парнем.

– Что? – спросил доктор, не глядя на него.

– Рецепт, – сказал Максим, присаживаясь к столу.

Доктор чего-то хмурился, не хотел подымать глаза.

– Какой рецепт? – Доктор все перебирал какие-то бунмажки.

– На змеиный яд.

– А что болит-то? – Доктор поднял глаза.

– Не у меня. У меня мать болеет, у нее радикулит. Ей врачи посоветовали змеиным ядом.

– Ну, так?..

– Ну а рецепта нету. А без рецепта, вы сами понимаете, никто не даст. – Максиму казалось, что он очень толково все объясняет. – Поэтому я прошу: дайте мне рецепт.

Доктора что-то заинтересовало в Максиме.

– А где мать живет?

– В Сибири. В деревне.

– Ну?.. И нужен, значит, рецепт?

– Нужен. – Максиму было легко с доктором: доктор нравился ему.

Доктор посмотрел на сестру.

– Раз нужен, значит, дадим. А, Клавдия Николаевна?

– Надо дать, конечно.

Доктор выписал рецепт.

– Он ведь редко бывает, – сказал он. – Съезди в дваднцать седьмую. Знаешь где? Против кинотеатра "Прибой". Там может быть.

– Спасибо. – Максим пожал руку доктору и чуть не вынлетел на крыльях из кабинета – так легко и радостно сделанлось.

В двадцать седьмой яда не было.

Максим подал рецепт и затаив дыхание смотрел на аптенкаря.

– Нет, – сказал тот и качнул седой головой.

– Как "нет"?

– Так, нет.

– Так у меня же рецепт… Вот же он, рецепт… Вот же он, рецепт-то!

– Я вижу.

– Да ты что, батя? – с таким отчаянием сказал Макнсим. – Мне нужен этот яд.

– Так нет же его, нет – где же я его возьму? Вы же моженте соображать – нет змеиного яда.

Максим вышел на улицу, прислонился спиной к стене, бессмысленно стал смотреть в лица прохожих. Прохожие все шли и шли нескончаемым потоком… А Максим все смотрел и смотрел на них и никак о них не думал.

Потом еще одна мысль пришла в голову Максиму. Он резко качнулся от стены и направился к центру города, где жил его брат.

Квартира у Игната премиленькая. На стенах множество фотографий Игната; и так и эдак сидит Игнаха – самодонвольный, здоровый, – напряженно улыбается.

Максима встретила жена Игната, молодая крупная женщина с красивым, ничего не выражающим лицом. Привстала с тахты…

– Здравствуй, Тамара, – поздоровался Максим.

– Здравствуй.

Максим сел в кресло, на краешек.

– Ты что, не работаешь сегодня? – спросила Тамара.

– Отпросился, – откликнулся Максим, доставая сигаренты. – Можно я закурю?

– Кури, я сейчас окно открою.

С улицы в затхленький уют квартиры ворвался шум города.

Максим склонился руками на колени.

– Ты чего такой? Заболел?

– Нет. – Максим распрямился. – У тебя знакомых апнтекарей нет? Или врач, может?..

– Н-нет… А зачем тебе?

– Мать у нас захворала. Надо бы змеиный яд достать, а его нигде нету. Весь город обошел – нигде нету.

– А что с ней?

– Радикулит, гад такой.

– Нет у меня таких знакомых. Может, у Игната?..

– Он скоро приедет?

– А он не уезжал никуда.

– Как?.. А мне мать написала…

– Они хотели ехать… в Болгарию, кажется, а потом отменнили. Он там сейчас – в цирке.

– Я тогда пойду к нему. – Максим встал.

– Ты что-то не заходишь к нам?..

– Да все некогда… Ну, пока.

– Господи, Максим!.. Я совсем забыла сказать: мы же занвтра домой едем. Туда – к вам.

– Да?

– Конечно.

Максим долго стоял в дверях, смотрел на Тамару.

– У нас Степан пришел, – к чему-то сказал он.

– Это который в тюрьме был?

Максим улыбнулся.

– Он один у нас…

– Ну да, я понимаю. Он пришел, да?

– Ага, пришел. А вы когда едете?

– В восемь, кажется.

– Я, наверно, успею проводить.

– Приходи, конечно, – разрешила Тамара.

– Ну пока – до завтра.

– До свиданья.

Игнат

Вахтер в цирке поднялся навстречу Максиму.

– Вам к кому?

– К Воеводину Игнату.

– У них репетиция идет.

– Ну и что?

– Репетиция!.. Как "что"? – Вахтер вознамерился не впускать.

– Да пошли вы! – обозлился Максим, легко отстранил старика и прошел внутрь.

Прошел пустым, гулким залом.

На арене, посредине, стоял здоровенный дядя, а на нем, одна на другой, – изящные, как куколки, молодые женщины.

– Але! – возгласил дядя. Самая маленькая женщина на самом верху встала на руки. – Гоп! – приказал дядя. Манленькая женщина скользнула вниз головой.

Максим замер.

Дядя поймал женщину. И тут с него посыпались все оснтальные.

Максим подошел к человеку, который бросал в стороне тарелки.

– Как бы мне Воеводина тут найти?

Человек поймал все тарелки.

– Что?

– Мне Воеводина надо найти.

– На втором этаже. А зачем?

– Так… Он брат мой.

– Вон по той лестнице – вверх. – Человек снова запуснтил тарелки в воздух.

Игнат боролся с каким-то монголом. Монгол был устраншающих размеров.

– Э-ээ… Друг ситцевый! – весело орал Игнат. – У нас так не делают. Куда ты коленом-то нажал?!

– Сево? – спросил монгол.

– "Сево, сево!" – передразнил сердито Игнат. – На дуншу, говорю, наступил! Дай-ка я тебе разок так сделаю… Монгол взвыл.

– А-а!.. Дошло?

Игнат слез с монгола.

– Максим!.. Здорово. Ну, иди погуляй пока, – сказал он монголу. – Я с брательником поговорю. Здоровый, бугай, а бороться не умеет.

– Неужели ты его одолеешь? – усомнился Максим.

– Хошь, покажу?

– Да ну его. Игнат, я письмо получил из дома…

Пошли в уборную Игната.

– …Але! – возвещает дядя на манеже. – Гоп! – Маленьнкая женщина опять бесстрашно скользит вниз.

Человек с испитым лицом бросает вверх тарелки и поет под нос (для ритма, должно быть):

…Или я не сын страны, -Или я за рюмку водкиНе закладывал штаны…

Какой-то шут гороховый кричит в пустой зал: