Джон Пассос - Манхэттен Страница 42

– На кого вы смотрите?

– Здесь несколько друзей Джоджо… Удивляюсь, как они могли попасть сюда. Здесь неподходящее для них место.

– Так всегда бывает, как только я захочу уединиться с кем-нибудь, – сказал Болдуин, криво усмехаясь.

– Мне кажется, что вы всю жизнь делаете только то, что вам хочется.

– Ах, Элайн, если бы вы только позволили мне сделать то, что мне сейчас хочется. Я хочу, чтобы вы позволили мне сделать вас счастливой. Вы, маленькая девочка, так храбро пробиваете себе дорогу в жизни. Вы полны любви, тайны и блеска… – Он запнулся, отпил большой глоток вина и продолжал, багровея: – Я чувствую себя школьником… Я начинаю терять рассудок. Элайн, я готов сделать для вас все на свете.

– Хорошо. Пока я попрошу убрать омары. По-моему, они невкусные.

– Черт!.. Может быть… Человек!.. Я был так взволнован… не замечал, что я ем…

– Закажите мне вместо них цыпленка.

– Бедное дитя, вы, наверно, умираете от голода?

– И немного зелени… Я понимаю теперь, почему вы такой хороший юрист, Джордж. Любой присяжный разрыдался бы, услышав такую страстную речь.

– А вы, Элайн?

– Джордж, пожалуйста, не спрашивайте меня.

За столом, где сидел Джимми Херф, пили виски и содовую. Желтолицый человек со светлыми волосами, тонким кривым носом и детскими синими глазами говорил конфиденциальным певучим голосом:

– Честное слово, полиция чудовищно заблуждается, утверждая, что тут имели место изнасилование и самоубийство. Старик и его очаровательная дочка были убиты, зверски убиты! И вы знаете, кем? – Он ткнул толстым, желтым от табака пальцем в Тони Хентера.

– Не приговаривайте меня к высшей мере, господин судья, я ни в чем не повинен, – сказал тот, опуская длинные ресницы.

– «Черной рукой»!

– Чепуха, Беллок! – рассмеялся Джимми Херф.

Беллок ударил кулаком по столу так, что зазвенели тарелки и стаканы.

– Кэнэрси полон «черных рук», полон анархистов, похитителей детей и нежелательного элемента. Наша обязанность – вывести их на чистую воду и отомстить за бедного старика и его дочь. Мы отомстим за бедную старую обезьяну!.. Кстати, как его звали?

– Макинтош, – сказал Джимми. – Его называли тут Санта-Клаусом. Все признают, что он уже много лет был сумасшедшим.

– Мы не признаем ничего, кроме великой американской нации… Но, черт возьми, что за польза от всех этих дел, когда проклятая война занимает всю первую полосу в любой газете? Я хотел написать статью на целую полосу – ее урезали до половины столбца. Разве это жизнь?

– Вы должны написать, что он был тайным наследником австрийского престола и что его убили по политическим причинам.

– Неплохая идея, Джимми!

– Но это так ужасно… – сказал Тони Хентер.

– Вы думаете, что мы бессердечные звери, Тони?

– Нет, но только я не вижу удовольствия в чтении подобных вещей.

– Это наша повседневная работа, – сказал Джимми. – А вот что действительно приводит меня в ужас, так это мобилизация армий, бомбардировка Белграда, вторженье в Бельгию и прочее. Я просто не могу себе этого представить… Убили Жореса…[143]

– А кто он такой?

– Французский социалист.

– Эти проклятые французы – выродки, они только и умеют драться на дуэлях да спать с чужими женами. Я держу пари, что немцы будут в Париже через две недели.

– Это не может долго продолжаться, – сказал Фремингхэм, высокий, церемонный человек с пушистыми белокурыми усами, сидевший подле Хентера.

– Я не прочь поехать военным корреспондентом.

– Скажите, Джимми, вы знаете здешнего хозяина? Он, кажется, француз?

– Конго Джека? Знаю, конечно.

– Он хороший малый?

– Ничего себе.

– Пойдем, поговорим с ним. Может быть, он расскажет нам детали убийства. Вот было бы хорошо, если бы можно было пристегнуть это дело к мировой войне!

– Я уверен, – начал Фремингхэм, – что англичане как-нибудь уладят это дело.

Беллок направился к стойке. Джимми последовал за ним. По дороге он увидел Эллен. Ее волосы казались очень красными в свете лампы, стоявшей около нее. Болдуин склонился к ней над столом; губы его были влажны, глаза блестели. Джимми почувствовал, что в его груди развернулась какая-то пружина. Он отвернулся; ему вдруг стало страшно, что она его увидит.

Беллок обернулся и толкнул его в бок.

– Скажите-ка, Джимми, кто эти два молодчика, что сидели с нами?

– Друзья Рут. Я не особенно хорошо их знаю. Кажется, Фремингхэм работает по декоративной части.

За стойкой, под изображением «Лузитании», стоял смуглый человек в белой куртке, плотно облегавшей его широкую грудь гориллы. Он встряхивал волосатыми руками миксер с коктейлем. У стойки стоял лакей с подносом, уставленным стаканами. В стаканах пенился зеленовато-белый коктейль.

– Хелло, Конго, – сказал Джимми.

– Ah, bonsoir, monsieur d'Erf, ça biche?[144]

– Недурно, Конго. Я хочу познакомить вас с моим другом. Это – Грант Беллок, корреспондент «Америки».

– Очень приятно. Угодно вам выпить?

Лакей поднял звенящий поднос со стаканами на уровень плеча и поднес его, держа на ладони.

– Я думаю, что джин испортит мне вкус виски, но я, пожалуй, все-таки выпью. А вы выпьете с нами, Конго?

Беллок поставил ногу на медную решетку и отхлебнул из стакана.

– Интересно, – начал он медленно, – что у вас тут говорят про это убийство?

– У всякого своя версия.

Джимми заметил, что Конго подмигивает ему глубоко сидящим черным глазом.

– Вы здесь живете? – спросил он, стараясь не рассмеяться.

– Я ночью услышал шум автомобиля, мчавшегося очень быстро с открытым глушителем. Я решил, что он наскочил на что-нибудь, потому что он остановился очень резко и помчался назад еще быстрее.

– А выстрел вы слышали?

Конго с таинственным видом покачал головой.

– Я слышал голоса, раздраженные голоса.

– Черт возьми, я этим делом займусь, – сказал Беллок, допивая коктейль. – Вернемся к девочкам.

Эллен глядела на сморщенное, как грецкий орех, лицо и мертвые, рыбьи глаза лакея, разливавшего кофе, Болдуин сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел на нее из-под опущенных ресниц. Он говорил тихим, монотонным голосом:

– Неужели вы не видите, что я сойду с ума, если вы не будете моей? Вы единственное существо на свете, которым я жажду обладать.

– Джордж, я не хочу, чтобы мною обладал кто бы то ни было. Как вы не понимаете, что женщине нужна свобода. Будьте благоразумны! Мне придется уехать домой, если вы не перестанете.

– Почему же вы позволяли мне ухаживать за вами? Я не из той породы мужчин, с которыми можно играть. Вы это отлично знаете.

Она посмотрела на него большими серыми глазами; свет играл золотыми искорками в коричневых точках ее ириса.

– Ужасно тяжело, когда ни с кем нельзя быть просто другом.

Она посмотрела на свои пальцы, лежавшие на краю стола. Его глаза были устремлены на медное мерцанье ее ресниц. Вдруг он разрезал натянувшееся молчание:

– Ну что ж, давайте танцевать.

J'ai fait trois fois le tour du mondeDans mes voyages,[145] —

напевал Конго Джек, встряхивая волосатыми руками миксер. Узкий, оклеенный зелеными обоями бар взбухал и пузырился журчащими голосами, спиральными испарениями напитков, резким звоном льда и стаканов и изредка – волной музыки из соседней комнаты. Джимми Херф одиноко стоял в углу, потягивая джин с содовой. Невдалеке Мак-Нийл хлопал Беллока по плечу и орал ему в ухо:

– Если биржу не закроют… Боже праведный!.. Перед общим крахом можно будет здорово нажиться… Только не зевать! Паника – самый подходящий случай сделать деньги для человека с головой на плечах.

– Было уже несколько крупных банкротств, а это еще только первый удар грома.

– Случай стучится в дверь к молодому человеку только один раз… Слушайте меня: когда банкротится крупный маклер, честные люди могут благословлять судьбу… Но вы, я надеюсь, не тиснете того, что я вам говорю, в газете? Нет?… Будьте другом, а то ваш брат газетчик такое напишет, что человек никогда и не говорил. Никому из вас нельзя верить. Тем не менее я скажу вам, что локаут – замечательная штука для подрядчиков. Во время войны все равно никто не будет строиться.

– Да ведь война продлится не более двух недель, и я не вижу, какое она имеет к нам касательство.

– Она имеет касательство ко всему миру… Хелло, Джо, какого черта вы здесь?

– Мне надо поговорить с вами наедине, сэр. Есть важные новости.

Бар постепенно пустел. Джимми Херф все еще стоял в углу, прислонившись к стене.

– Вас никогда не увидишь пьяным, мистер Эрф. – Конго Джек сел в глубине бара выпить чашку кофе.

– Я предпочитаю наблюдать.

– И хорошо делаете. Нет никакого смысла выбрасывать уйму денег, чтобы на следующий день встать с головной болью.

– Неподходящие речи для владельца бара.

– Я говорю, что думаю.

– Послушайте, я давно собираюсь спросить вас… Если вы не имеете ничего против, скажите мне, откуда у вас это имя – Конго Джек?