Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 72 Страница 44

Военный министр — ген. лейт. Алексей Николаевич Куропаткин (1848—1925). См. письма 1903 г., т. 74.

Александр Васильевич Верещагин (1850—1909) — брат художника, писатель, ген.-майор, участник Турецкой кампании. В 1900—1902 гг. служил на Дальнем востоке.

Николай Иванович Гродеков (р. 1843 г.).

138. А. Ф. Марксу.

1899 г. Июня 21. Я. П.

21 Іюня.

М. Г. Адольфъ Федоровичъ,

Посылаю вамъ 15 гранокъ, готовыхъ къ печати. Слѣдующія не замедлять. Будьте такъ добры, высылайте мнѣ поскорѣе исправленные экземпляры.1 Я получилъ гл. 10—30 заказнымъ письмомъ, но посланныхъ посылкой до сихъ поръ нѣтъ.

Еще я просилъ бы васъ высылать въ количествѣ 4-хъ экз[емпляровъ] только готовыя къ печати. Для исправленія же достаточно двухъ экз[емпляровъ].

Съ совершеннымъ уваженіемъ готовый къ услугамъ

Л. Толстой.

Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Впервые опубликовано Е. П. Населенко по автографу в СПД, стр. 312.

1 На письме пометка адресата: «25 июня отправлено четыре экземпляра глав 15—20».

139. В. Г. Черткову от 21 июня.

140. А. Ф. Марксу.

1899 г. Июня 24. Я. П.

24 Іюня 99 г.

Милостивый Государь

Адольфъ Федоровичъ,

Сейчасъ получилъ телеграмму изъ за границы, въ которой меня извѣщаютъ, что, если печатаніе въ Нивѣ не будетъ остановлено на двѣ недѣли, теряется большая сумма денегъ. Содержаніе телеграммы такое:

Journal allemand annonce décision rompre contrat si publication de Niva pas arrêtée immédiatement. Attendons même décision France, Amérique. Pour sauver situation nécessaire arrêter publication Niva deux semaines.1

Вотъ положеніе.

Не думаю, чтобы остановка печатанія на двѣ недѣли, объясненная моей просьбой, могла въ чемъ нибудь помѣшать успѣху вашего изданія, отказъ же вашъ кромѣ того, что лишить тѣхъ, кому они предназначены, большихъ суммъ, покажетъ, что вы не желаете исполнить моей просьбы.

Въ заявленіи вашемъ публикѣ можно бы прибавить слѣдующее мое письмо:

Исключительныя и непредвидѣнныя мною обстоятельства заставляютъ меня просить васъ задержать печатаніе моего романа Воскресеніе на двѣ недѣли.

Съ соверш[еннымъ] уваж[еніемъ]

Л. Толстой.

Жду вашего отвѣта и почти увѣренъ, что онъ будетъ благоприятный.

Левъ Толстой.

О рѣшеніи вашемъ прошу отвѣтить телеграммой [въ] Козловку.2

Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Дата проставлена рукой О. К. Толстой. Впервые опубликовано Е. П. Населенко по автографу, с ошибочным указанием, что дата проставлена рукой С. А. Толстой, в СПД, стр. 313.

Толстой писал А. Ф. Марксу в то время, когда был уже сделан перерыв в печатании на одну неделю в № 26 «Нивы», выданном 26 июня 1899 г. (см. письмо № 122) В результате этого обращения, был снова сделан пропуск в № 30, при следующем заявлении издательства: „Мы получили от графа Л. Н. Толстого письмо, в котором он нас просит, в виду «исключительных и непредвиденных им обстоятельств», прервать печатание романа «Воскресение» еще на один нумер. Исполняя просьбу Льва Николаевича, мы помещаем в этом нумере «Нивы» посмертный очерк Н. С. Лескова из серии его «Рассказов кстати», пользующихся такою широкою известностью, а с следующего, 31-го, нумера возобновим печатание романа «Воскресение»".

1 Телеграмма была прислана В. Г. Чертковым. Перевод: Немецкий журнал извещает о решении порвать контракт, если печатание в «Ниве» не будет немедленно остановлено. Ожидаем такого же решения [из] Франции, Америки. Чтобы спасти положение, необходимо приостановить печатание в «Ниве» на две недели.

2 Ответ А. Ф. Маркса в архиве Толстого не обнаружен.

141. М. Э. Здзеховскому.

1899 г. Июня 26. Я. П.

Простите меня, пожалуйста, любезный Маріанъ Эдмундовичъ, что такъ долго не отвѣчалъ на ваше пріятное письмо. — Телеграммы, которую вы выписали въ вашемъ письмѣ, я не получалъ, но т[акъ] к[акъ] вы выписали ее, то я все-таки испыталъ тѣ чувства благодарности и особенной радости духовнаго общенія, которыя я всегда испытывалъ въ сближеніи съ поляками.1 Сердечно благодарю васъ, и вы передайте мою благодарность Соколовскому2 и Моравскому.3 — Мои отношенія съ вами мнѣ очень памятны и оставили во мнѣ самыя хорошія воспоминанія. Вашей статьей и разговорами вы помогли мнѣ сознательно сблизиться душевно съ поляками, — то, к чему я всегда чувствовалъ несознательное влеченіе. Не отвѣчалъ я вамъ до сего п[отому], ч[то], во-первыхъ, съ годами все больше и больше становится дѣла, а во-вторых, п[отому], ч[то] былъ тяжело боленъ и только на-дняхъ поправился.

Желаю вамъ всего хорошаго.

Левъ Толстой.

26 іюня 1899 г.

Перепечатывается из воспоминаний М. Э. Здзеховского «Голос из Польши», напечатанных в «Международном толстовском альманахе», изд. «Книга», М. 1909, стр. 69. Местонахождение подлинника неизвестно.

Мариан Эдмундович Здзеховский (Marian Zdziechowski) (p. 1861 г.) — профессор Краковского университета, польский общественный деятель, историк литературы. См. письма 1895 г., т. 68 и указанные выше воспоминания Здзеховского.

Ответ на письмо Здзеховского от 2 июня н. ст. 1899 г., написанное по случаю столетия со дня рождения А. С. Пушкина. Об этом торжестве Здзеховский писал в своих воспоминаниях: «Кружок ученых и литераторов в Кракове решил устроить чествование столетней годовщины Пушкина в ответ на подобное чествование Мицкевича в Петербурге. Но момент был крайне неудобный, положение наше, людей, желавших поддержать нить дружеских отношений с лучшими представителями русского народа, было чрезвычайно трудное. Грубый национализм торжествовал в России, и всякое проявление симпатии к русской литературе, к лучшим людям России, представлялось у нас исходящим из низменных соображений рабского сервилизма. Во избежание этого я решил дать пушкинскому празднику толстовский характер. Протест против существующей действительности во имя высших требований правды и справедливости составляет движущую силу русской литературы; этот протест получил самое сильное выражение в творчестве Л. Н. Толстого; могучий толчок в этом направлении дала поэзия Пушкина; величайший певец России углубил и прояснил художественную красоту своих творческих дум «добрыми чувствами», которые он «лирой пробуждал»... «в жестокий век» и «милость к падшим призывал». Такова была основная мысль предшествовавшей банкету лекции о Пушкине. Затем на банкете был поднят бокал в честь Толстого, «неутомимого проповедника справедливости», и предложено отправить на его имя приветственную телеграмму» («Голос из Польши» — «Международный Толстовский альманах», стр. 68—69). Толстому Здзеховский писал 2 июня н. ст. 1899 г.: «Глубокочтимый Лев Николаевич! Смею думать, что Вы еще помните о переписке, которую я имел честь вести с Вами по поводу вопроса о патриотизме и о посещении мною Ясной поляны в 1896 г. Многочисленный кружок здешних профессоров, литераторов и художников праздновал вчера столетнюю годовщину Пушкина. Конечно, поэзия Пушкина не возбуждает в нас особенной симпатии, но мы желали засвидетельствовать, что мы далеки от шовинизма и того чувства ненависти к России, которое нам приписывают русские газеты, и что мы умеем ценить высокие чувства тех лучших представителей русской литературы, которые недавно чествовали Мицкевича. Все вчерашние ораторы подчеркивали в своих речах то, что они чествуют Пушкина как родоначальника русской литературы XIX века и тех ее лучших движений, которые в наше время нашли самое сильное и вместе с тем светлое выражение именно в Вашей деятельности. Одним словом, это был праздник, на котором мы скорее чествовали русскую литературу и Льва Толстого, ее величайшего представителя, чем Пушкина. Я поднял бокал в Вашу честь, как завершителя тех идеальных стремлений русской мысли, в начале которых засияло имя Пушкина, глубокого истолкователя христианского идеала, могучего защитника всех угнетенных, без различия веры и народности, в эпоху, провозгласившую Kraft vor Recht [силу выше права]. И мой тост был встречен единодушным восторгом, после чего мы решили послать Вам телеграмму, текст которой я переписываю здесь, так как боюсь, что она могла не дойти до Вас: «Litterateurs, rassemblés pour célébrer l’anniversaire de Pouchkine, saluent le grand artiste et le penseur sublime Léon Tolstoï dont l’oeuvre est l’expression parfaite du génie russe. Gloire à l’apôtre de la justice. Signé: Zdziechowski, Sokolowski, Morawski. [Литераторы, собравшиеся на чествование столетней годовщины Пушкина, приветствуют великого художника и величайшего мыслителя Льва Толстого, труды которого ярко отражают русский гений. Слава апостолу справедливости. Подписали: Здзеховский, Соколовский и Моравский.]» Опасаюсь, что это проявление сочувствия со стороны людей, на первый взгляд чуждых Вам по своему образу мыслей, может Вам показаться не только ничтожно, но даже смешно. Не спорю, мы весьма далеки от того идеального совершенства, о котором мечтали для нас наши поэты, много в нашей жизни мерзких и отвратительных явлений, но я думаю, что если глубже заглянуть в души людей, изъявляющих Вам свое благоговение, то показалось бы, что Вам чужды те наши человеческие страсти, от которых мы не умеем отрешиться, но что в глубине совести мы все более или менее сознаем, что наша жизнь дурна, что она в противоречии с исповедуемым нами христианским законом любви, что она требует обновления, и что, следовательно, Ваша неутомимая проповедь о необходимости этого обновления производит на нас освежающее и облагораживающее действие и, таким образом, хотя медленно, но всё-таки приближает торжество христианского идеала. Благодаря страданиям и преследованиям, перенесенным и переносимым нами со стороны покоривших нас государств, мы стали особенно чутки к идеалу христианской правды в международных отношениях. Из недр нашего народа вышел Мицкевич, а он был не только великий поэт, но и великий человек в христианском смысле слова, т. е. человек, жаждавший всей душой осуществления царства божия в мире и стремившийся к этому по мере своих сил. И культ Мицкевича растет у нас с каждым днем, и я надеюсь, что он должен хоть немного содействовать нашему нравственному улучшению. Культ же или проникновение идеями Мицкевича во многих отношениях то же самое, что проникновение идеями Л. Н. Толстого, так как между Мицкевичем и Вами гораздо более точек соприкосновения, чем между Мицкевичем и Пушкиным, несмотря на то, что эта последняя параллель особенно привлекает теперь литературную критику. Одним словом, я горячо желаю, чтобы Вы приняли нашу телеграмму, как искреннее проявление чувств, исходящих из тех светлых начал, которые покоятся в душе почти каждого человека, даже преданного учению мира [...] Дни, проведенные в Ясной поляне в беседе с Вами, я храню в своей памяти как дорогие воспоминания, ободряющие меня в трудные минуты жизни».