Луиза Мэй Олкотт - Хорошие жены Страница 45

— Хороший совет, последуй ему и убережешь пальцы, — сказала она, думая, что его развеселили ее слова.

— Спасибо, последую, — ответил он в шутку, а несколько месяцев спустя сделал это всерьез.

— Скажи мне, Лори, когда ты едешь к дедушке? — спросила Эми, усевшись на каменной скамье.

— Очень скоро.

— Ты говорил мне это раз десять за последние три недели.

— С короткими ответами меньше хлопот, смею думать.

— Он ждет тебя, и ты должен уехать.

— Гостеприимное существо! Я это знаю.

— Тогда почему не едешь?

— Природная испорченность, полагаю.

— Природная леность, хочешь сказать. Это просто отвратительно! — И Эми взглянула на него строго.

— Все не так плохо, как кажется. Я только буду докучать ему, если вернусь, так что с тем же успехом могу остаться и докучать тебе. Ты это лучше переносишь; я даже думаю, что тебе это очень подходит. — И Лори уселся в ленивой позе на широком выступе балюстрады.

Эми покачала головой и с безнадежным видом открыла свой альбом. Но ей хотелось дать урок «этому мальчику», и через минуту она начала снова:

— Чем ты сейчас занимаешься?

— Слежу за ящерицами.

— Нет, нет, я спрашиваю, что ты хочешь и собираешься делать?

— Закурить, если позволишь.

— Какой ты противный! Я против сигар и позволю тебе закурить только при условии, что ты позволишь мне вставить тебя в мой эскиз. Мне нужна фигура.

— С полнейшим удовольствием. Как я тебе нужен — во весь рост, в три четверти, на голове или на ногах? Я почтительно предлагаю лежачую позу, затем добавь и себя и назови «dolce far niente»[66].

— Оставайся как есть и засни, если хочешь. Что до меня, я намерена упорно работать, — сказала Эми самым энергичным тоном.

— Восхитительный энтузиазм! — И он прислонился к высокой каменной вазе с видом полного удовлетворения.

— Что сказала бы Джо, если бы видела тебя сейчас? — спросила Эми с раздражением, надеясь расшевелить его упоминанием о своей еще более энергичной сестре.

— Что и всегда: «Уходи, Тедди, мне некогда!» — Он засмеялся, произнося эти слова, но смех не был естественным, и тень прошла по его лицу: знакомое имя коснулось еще не зажившей раны.

Его тон поразил Эми, и она подняла глаза как раз вовремя, чтобы заметить выражение лица Лори — тяжелый, горький взгляд, полный боли, разочарования и сожаления. Это выражение исчезло прежде, чем она смогла изучить его, и вернулось прежнее, безжизненное. С минуту она смотрела на него с удовольствием художника, думая, как похож он на итальянца, когда лежит, греясь на солнце, с непокрытой головой и с глазами, полными южной задумчивости, так как он, казалось, забыл о ней и впал в мечтательность.

— Ты напоминаешь изображение юного рыцаря, уснувшего на своей могиле, — сказала она, аккуратно срисовывая четко очерченный профиль, выделяющийся на фоне темного камня.

— Хотел бы им быть!

— Глупое желание, если ты еще не испортил себе жизнь. Ты так изменился, что я иногда думаю… — Тут Эми умолкла, бросив на него робкий и печальный взгляд, говоривший больше, чем недосказанные слова.

Лори заметил этот взгляд и понял причину нежной тревоги, которую она не решалась выразить, и, глядя ей прямо в глаза, сказал точно так же, как обычно говорил ее матери:

— Все в порядке, мэм.

Это удовлетворило ее и развеяло начинавшие тревожить ее в последнее время сомнения. Она была также и тронута, что выразилось в сердечном тоне, которым она сказала: — Я рада! Я не думала, что ты стал совсем дурным человеком, но боялась, что, может быть, ты проигрался в этом отвратительном Баден-Бадене, отдал сердце какой-нибудь очаровательной, но замужней француженке или попал в какую-нибудь глупую историю, которую многие молодые люди, кажется, считают необходимой частью заграничной поездки. Не оставайся там на солнце, иди лучше сюда, приляг на траве, и «будем дружить», как Джо говаривала, когда мы шли в угол на диван и рассказывали друг другу секреты.

Лори послушно опустился на дерн и стал развлекаться, втыкая маргаритки в ленты лежавшей там шляпы Эми.

— Я готов к секретам. — И он взглянул на нее с явным интересом в глазах.

— Мне нечего рассказывать; ты можешь начать.

— Нет ни одного, чтобы себя поздравить. Я думал, может быть, у тебя какие-то новости из дома.

— Ты слышал все, которые были в последних письмах. А разве ты нечасто получаешь письма? Я думала, Джо пишет тебе целые тома.

— Она очень занята. К тому же я так часто езжу с места на место, что невозможно вести регулярную переписку… Когда же ты приступишь к своему великому произведению, Рафаэлла? — спросил он, резко меняя тему разговора, после паузы, во время которой задавал себе вопрос, знает ли Эми его секрет и хочет ли поговорить о нем.

— Никогда, — ответила она печально, но решительно. — Рим лишил меня всей моей самонадеянности. Увидев его чудеса, я почувствовала себя слишком ничтожной и в отчаянии оставила все мои глупые надежды.

— Но почему, с твоей-то энергией и талантом?

— Именно поэтому. Талант — не гений, и никакая энергия не сделает его гением. Я хочу быть великой или никем. Я не желаю быть заурядной мазилой, так что не стану больше и пытаться.

— И что же ты собираешься делать с собой теперь, если мне будет позволено спросить?

— Совершенствовать другие мои таланты и стать украшением общества, если появится возможность.

Это звучало вызывающе, но дерзость к лицу молодым людям, а у амбиций Эми были неплохие основания. Лори улыбнулся, но ему понравился оптимизм, с которым она, не тратя времени на сожаления, поставила себе новую цель, когда другая, так долго лелеемая, умерла. — Браво! И к этому, я полагаю, имеет отношение Фред Воун.

Эми хранила сдержанное молчание, но выражение ее полуопущенного лица говорило, что она понимает, о чем идет речь. Это заставило Лори сесть и сказать серьезно:

— Теперь я хочу взять на себя роль брата и задать несколько вопросов. Можно?

— Я не обещаю отвечать.

— Ответит твое лицо, если не язык. Ты еще не в достаточной степени светская женщина, чтобы уметь скрывать свои чувства, моя дорогая. В прошлом году до меня доходили слухи о тебе и Фреде, и мое личное убеждение, что, если бы его не отозвали домой так неожиданно и не удерживали так долго, из этого что-нибудь вышло бы… не так ли?

— Не мне об этом говорить, — чопорно ответила Эми, но губы ее дрогнули в улыбке, а в глазах был предательский блеск, выдававший, что она сознает свою силу и наслаждается этим сознанием.

— Ты не помолвлена, надеюсь? — И Лори взглянул неожиданно строго и печально.

— Нет.

— Но будешь помолвлена, если он вернется и, как полагается, встанет на колени, не так ли?

— Вполне вероятно.

— Значит, ты любишь старину Фреда?

— Я могла бы полюбить, если бы постаралась.

— Но не собираешься стараться до надлежащего момента? Ну и ну, что за сверхъестественная осмотрительность! Он хороший парень, Эми, но это не тот человек, который, по моему мнению, должен бы тебе понравиться.

— Он богат, джентльмен, у него прекрасные манеры, — начала Эми, стараясь держаться совершенно спокойно и горделиво, но несколько стыдясь за себя, несмотря на искренность своих намерений.

— Понимаю. Королевы общества не могут обойтись без денег, так что ты собираешься сделать хорошую партию и пойти этим путем? Совершенно правильно и прилично, как считает весь мир, но звучит странно в устах одной из дочерей твоей матери.

— Тем не менее это правда.

Спокойная решимость, с которой был произнесен этот короткий ответ, составляла резкий контраст с обликом юной собеседницы. Лори почувствовал это с разочарованием, которого не мог объяснить, и снова прилег на траву. Его вид и молчание, так же как и некое внутреннее недовольство собой, рассердили Эми и вызвали решимость дать урок без промедления.

— Я хотела бы, чтобы ты сделал мне одолжение и стряхнул с себя свою лень, — сказала она резко.

— Сделай это за меня, будь добра.

— Что ж, я смогла бы, если бы попробовала. — И вид у нее был такой, словно она хотела сделать это самым решительным образом.

— Попробуй, я позволяю, — ответил Лори, радуясь возможности кого-нибудь подразнить после столь долгого воздержания от любимого занятия.

— Ты разозлишься через пять минут.

— Я никогда не злюсь на тебя. Нужно два кремня, чтобы высечь огонь, ты же холодна и мягка, как снег.

— Ты не знаешь, на что я способна; снег тоже жжет и вызывает жар, если знать, как его употребить. Твое равнодушие наполовину притворное, и хорошая взбучка докажет это.

— Давай, это не повредит мне и развлечет тебя, как сказал большой мужчина бившей его маленькой жене. Смотри на меня, как на мужа или ковер, и бей, пока не устанешь, если такого рода занятие тебе по душе.

Глубоко уязвленная и желая увидеть, как он стряхнет столь изменившую его апатию, Эми наточила карандаш и язык и начала: