Пелам Вудхаус - Дживс и феодальная верность; Тетки – не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом! Страница 46

В итоге я не сверкал остроумием во время парадного застолья. Обед был превосходным, а поданный в завершение портвейн заслуживал высочайших похвал, и я усердно поглощал его, чем наверняка вызвал бы у Э. Джимпсона Мергэтройда горестный вздох осуждения. Но вот что касается остроумной беседы, то тут я полностью провалился. Должно быть, у моих хозяев довольно скоро возникло подозрение, что их гость – монах из ордена траппистов, хотя и обладающий волчьим аппетитом.

Во всяком случае, нечто подобное явно пришло в голову тете Далии, и я в том вполне убедился, когда после трапезы она повела меня на прогулку, чтобы я мог обозреть то, что Дживс назвал обширным парком. Тетя отчитала меня, по своему обыкновению не церемонясь с выбором слов. Сколько себя помню, она всегда была моим лучшим другом и самым строгим критиком, а когда ругала племянника, то уж от души.

Тетя без всяких околичностей обратилась ко мне с прямотой главного сержанта, когда он держит речь перед новобранцами:

– Что на тебя нашло, жалкая рептилия? Я сказала Джимми и Эльзе, что мой племянник, может быть, и похож с виду на слабоумного палтуса, но дайте ему только открыть рот, сказала я, и вы просто лопните от смеха. И что же? Где сарказмы? Остроумные реплики? Забавные анекдоты? Их нет и в помине, сэр. Ты сидишь и тупо жуешь – слышно только, как трещат челюсти. Я чувствовала себя каким-то импресарио дрессированных блох, который разрекламировал свою главную звезду, а она на премьере забыла текст.

Я сокрушенно потупился, сознавая всю справедливость ее упреков. В том, что вроде бы называется пиром ума и излиянием духа[75], я принимал участия не больше, чем какой-нибудь дюжий молчаливый англосакс с простуженным горлом.

– А как ты набросился на портвейн! Точно верблюд, достигший оазиса после долгого пути по пескам пустыни. Что, Джимми по секрету шепнул тебе, будто хочет поскорее опустошить свой винный погреб и устроить там игровую площадку? Если ты и в Лондоне ведешь себя подобным образом, то неудивительно, что весь пошел сыпью. Странно, как ты еще ноги таскаешь.

Ее правоту невозможно было не признать.

– Ты когда-нибудь видел пьесу под названием «Десять вечеров в баре»?

Это стало последней каплей, и я пролепетал в свое оправдание:

– Простите меня, престарелая родственница. Вы совершенно правы. Но сегодня я не в своей тарелке.

– Надо же, какая удача.

– Я, можно сказать, в смятении.

– А я бы назвала это разгильдяйством.

– Сегодня утром со мной приключилась странная история.

И без дальнейших колебаний – или точнее сказать, сомнений? – я поведал ей про кошку и Кука.

Мой рассказ был обстоятельным, и когда я подошел к тому моменту, где Дживс проливает свет на тайну кошки во всей взаимосвязи событий, тетушка проявила явную заинтересованность.

– То есть, – возбужденно проговорила она, – если бы ты удрал с этой кошкой…

Тут мне пришлось сурово оборвать ее. Как ни старался я излагать происшедшее ясно и доходчиво, она, судя по всему, восприняла все в неправильном свете.

– Поймите, старый предок, я вовсе не собирался красть кошку. Просто, как вежливый человек, чесал ей брюшко.

– Но ведь если бы кто-нибудь на самом деле украл кошку, то подготовка Потейто Чипа к скачкам пошла бы насмарку?

– Так утверждает Дживс, а он получил эти сведения из надежного источника в «Гусе и кузнечике».

– Гм.

– Что значит «гм»?

– Ха.

– Что значит «ха»?

– Ничего, не обращай внимания.

Но я все-таки обратил. Когда тетушка говорит «гм» и «ха», это кое-что да значит, и, сам не зная почему, я похолодел от страха.

Но разговор на этом оборвался, поскольку к нам присоединился преподобный Брискоу с дочерью. И вскоре я откланялся.

6

Дневная жара заметно усиливалась, и после плотного обеда и нескольких бокалов портвейна в придачу я почувствовал себя как питон после полуденной трапезы. Меня неудержимо клонило ко сну, так что престарелой родственнице на протяжении нашей беседы пришлось дважды предупреждать меня, что если я не перестану зевать ей в лицо, то она стукнет по моей дурацкой голове зонтиком, которым она загораживалась от солнечных лучей.

Дремота не оставляла меня, и к тому времени, когда я выехал на дорогу, мои глаза уже слипались, и стало ясно, что если я не остановлюсь и не вздремну немного, то очень скоро буду представлять опасность для пешеходов и водителей. Менее всего мне хотелось предстать перед гостеприимным полковником Брискоу в качестве обвиняемого в наезде на какого-нибудь обывателя, совершенном под воздействием его портвейна. То есть портвейна, принадлежавшего полковнику Брискоу, а не прохожему. Возникла бы неловкая для нас обоих ситуация, хотя, с другой стороны, мое состояние свидетельствовало о превосходном качестве его винных запасов.

Дорога, как и большинство обычных сельских дорог, пролегала среди лугов, где там и тут паслись коровы, но поскольку день был жарким, просто бросить якорь у обочины означало зажариться до хрустящей корочки, какой покрылся бы майор Планк, если бы до него добрались вдовы и выжившие сородичи покойного вождя племени мгомби. Нужна была тень, и, к счастью, я увидел боковую дорожку, она вела к небольшой роще – как раз то, что мне требовалось. Я свернул на нее, заехал под сень деревьев, заглушил мотор, и почти сразу же сон, как говорится, накрыл меня своей целительной волной.

Сначала я спал без сновидений, но вскоре меня начали мучить кошмары. Мне снилось, что вместе с Э. Джимпсоном Мергэтройдом мы где-то в тропиках ловим рыбу, и ему попалась на крючок акула, я разглядываю ее, и вдруг она цап – ухватила меня за руку. Я дернулся и проснулся. Смотрю, слева по борту кто-то и вправду вцепился мне в руку но это была не акула, а Орло Портер.

– Прошу прощения, сэр, что прерываю ваш сон, – лепетал он, – но я здесь наблюдаю за птицами в естественных природных условиях. Я следил за певуном Кларксона вон в тех зарослях, но боюсь, как бы ваш храп не вспугнул его, так что, прошу вас, не могли бы вы приглушить издаваемые вами звуки. Певуны Кларксона очень чутко реагируют на шум, а вас слышно на милю в округе.

К этому вкратце сводился общий смысл произнесенной речи.

Мне бы следовало сказать «А, это ты!» или «Привет, привет!», но от неожиданности я просто онемел. Я и не подозревал, что Орло Портер способен на подобную вежливость, но, главное, я никак не думал встретить его в этих местах. Мейден-Эгсфорд представлялся мне пустынным уголком, где я укроюсь от толпы, среди глубокого покоя, от всех домашних вдалеке, как поется в церковном гимне[76], а в этой тихой деревеньке кого только не встретишь. Сначала Планк, потом Ванесса Кук, а теперь еще Орло Портер. Коли так пойдет и дальше, я не удивлюсь, если из-за угла появится тетя Агата об руку с Э. Джимпсоном Мергэтройдом.

Тем временем Орло Портер, похоже, узнал меня, потому что он отшатнулся, точно туземец в Индии, едва не наступивший на скорпиона, и заговорил совсем иначе:

– Вустер, проклятый, мерзкий, ползучий, гнусный змей, мне следовало этого ожидать!

Ясно, что встреча со мной его нисколько не обрадовала, ни в его словах, ни в его тоне не слышалось и намека на дружескую сердечность, но, помимо этого, я просто не мог взять в толк, о чем он говорит. Я совершенно растерялся.

– Ожидать чего? – осведомился я в надежде получить разъяснения.

– А того, что ты последуешь за Ванессой сюда, чтобы увести ее у меня. Вот чего ты добиваешься.

Это заявление настолько поразило меня своей нелепостью, что я негромко рассмеялся, и Орло попросил, чтобы я немедленно перестал кудахтать, как курица, чей супружеский союз благословило небо, или, говоря его словами, как курица, которая снесла проклятое яйцо.

– Ни за кем я никуда не последовал, – сказал я, пытаясь пролить масло на разбушевавшиеся волны. После короткой борьбы с самим собой я решил не добавлять «старина». Да это бы все равно не подействовало.

– Тогда почему ты здесь? – спросил он, возвысив голос до фортиссимо. Судя по всему, ему было совершенно наплевать, что его услышит певун Кларксона и задаст в панике стрекача.

Я миролюбиво продолжал:

– Все объясняется чрезвычайно просто. Помнишь мои пятнышки?

– Не пытайся увиливать.

– Я и не думал. Осмотрев их, доктор посоветовал мне удалиться в деревню.

– В провинции полно других мест, куда можно удалиться.

– Да, но моя тетя Далия гостит здесь у друзей, и мне хотелось находиться поблизости от нее и обмениваться с ней впечатлениями. Очень занятная женщина, моя тетя Далия, с ней ни на минуту не соскучишься.

Это, как я и предвидел, обескуражило Орло. Его воинственность пошла на убыль, и по лицу было видно, что он с укором спрашивает себя: «Неужели я был к Бертраму несправедлив?» Однако затем он вновь насупился.

– Хотя твои доводы и кажутся весьма правдоподобными, но все равно они не объясняют, почему сегодня утром ты околачивался около Эгсфорд-Корта.