Джон Стейнбек - Зима тревоги нашей Страница 46

— Боюсь, что да. Он ко мне очень хорошо относился, мистер Бейкер. Я не хочу ничего делать во вред ему.

— Нужно и о себе подумать, Итен. Что он предлагает?

— Да, собственно, это даже не предложение. Это то, что мне удалось выудить из кучи бессвязных, сказанных в волнении фраз. Но, по-видимому, если б я мог дать пять тысяч наличными, лавка была бы моя.

— Так он что, думает исчезнуть, или вы точно не знаете?

— Точно я ничего не знаю.

— Значит, не рискуете, что вас обвинят в пособничестве. Вы говорите, конкретно он вам ничего не предлагал?

— Нет, сэр.

— А откуда же вы взяли цифру пять тысяч?

— Это нетрудно, сэр. Такова стоимость всего имущества.

— Но, может быть, он пошел бы и на меньшую сумму?

— Может быть.

Мистер Бейкер оглядел всю лавку быстрым, оценивающим взглядом.

— Если вы не ошиблись в своих догадках, ваше положение очень выгодно.

— Я как-то не умею делать такие дела.

— Вы же знаете, я не сторонник обходных маневров. Может быть, мне поговорить с ним?

— Его сейчас нет в городе.

— А когда он вернется?

— Не знаю, сэр. Но не забудьте, у меня ведь нет никакой уверенности. Просто мне показалось, что, если бы у меня были наличные деньги, он пошел бы на это. Он ко мне хорошо относится, вот почему.

— Знаю.

— Но мне бы не хотелось злоупотреблять этим.

— Он, конечно, может сторговаться с кем-нибудь другим. Ему и десять тысяч могут дать.

— Тогда, может быть, я напрасно надеюсь?

— А вы не спешите отступать. Вам нужно в первую очередь думать о себе.

— Во вторую очередь. Ведь это деньги Мэри.

— Предположим. Так чего же вы хотите?

— У меня была такая мысль: может быть, вы подготовите документ, только не проставите число и сумму. А деньги я, пожалуй, возьму в пятницу.

— Почему в пятницу?

— Тоже только догадка с моей стороны, но он что-то такое говорил насчет того, что на праздники все разъезжаются из города. Вот я и думаю — может, он тогда зайдет? Он у вас денег не держит?

— Теперь нет. Недавно он оголил свой счет. Сказал, что хочет купить какие-то акции. Я этому не придал значения, потому что это бывало и раньше, и всякий раз он потом вкладывал больше, чем вынул. — Он посмотрел прямо в глаза ярко размалеванной красотке на холодильнике, но оставил ее зовущую улыбку без ответа. — Вы отдаете себе отчет, что можете, крепко погореть на этом деле?

— Как это?

— Во-первых, у него может найтись еще десяток покупателей, а во-вторых, лавка может быть заложена-перезаложена. Никаких гарантий на этот счет нет.

— А если попробовать узнать в окружном управлении? Вы меня простите, мистер Бейкер, что я отнимаю у вас время. Но я знаю ваше доброе отношение к моей семье и бессовестно пользуюсь им. И потом в таких вещах мне ведь просто не с кем больше посоветоваться.

— Я постараюсь узнать насчет закладных через Тома Уотсона. Черт возьми, Итен, очень все это не ко времени. Я сам хочу завтра уехать отдохнуть до вторника. А если Марулло и в самом деле жулик, вы можете крепко влипнуть.

— Так, может, мне сразу отступиться и не путаться в это дело? Но если бы вы знали, мистер Бейкер, как мне надоело стоять за прилавком!

— Я вам не давал совет отступаться. Я только предупреждал вас о возможном риске.

— Мэри была бы так счастлива, если бы я стал владельцем лавки. Но вы, пожалуй, правы. Нельзя рисковать ее деньгами. Я думаю, самое правильное будет обратиться к федеральным властям.

— Тогда вы утеряете все выгоды своего положения.

— Почему?

— Если его приговорят к высылке, он получит право произвести ликвидацию через специального агента, и цена за лавку может быть назначена такая, которую вы не в состоянии уплатить. Ведь вы же не знаете наверняка, что он думает смыться. А раз не знаете, то о чем вы будете говорить федеральным властям? Вы даже не знаете, попал ли он в списки.

— Это верно.

— Вы, в сущности, ничего решительно о нем не знаете. Все, что вы мне говорили, всего лишь смутные подозрения. Ведь так?

— Так.

— И лучше вы их оставьте в стороне.

— И не будет это выглядеть странно — крупная сумма наличными без указания назначения?

— А вы поставьте на чеке что-нибудь вроде «Для финансирования бакалейной торговли мистера Марулло». Это в случае чего послужит оправдательным документом.

— А если вообще ничего не выйдет?

— Вы положите деньги обратно в банк, вот и все.

— Так вы думаете, не нужно бояться риска?

— Риск во всем, Итен. Носить при себе такую большую сумму наличными — уже риск.

— Я буду осторожен.

— В общем, жаль, что я должен уехать на эти дни.

Мои расчеты времени совершенно верны. Пока мы разговаривали, в лавку не заходил ни один покупатель, но под конец сразу явилось шестеро: три женщины, старик и двое мальчуганов. Мистер Бейкер наклонился ко мне и шепотом сказал:

— Я приготовлю всю сумму сотенными купюрами и замечу номера. Тогда, если его поймают, вы сможете получить их обратно. — Он солидно кивнул женщинам, сказал старику: «Добрый день, Джордж» — и на ходу взъерошил чубы мальчуганам. Мистер Бейкер — очень умный человек.

Глава XIV

Первое июля. Этот день делит год пополам, как прямой пробор — волосы. Я знал, что для меня он станет пограничной вехой — вчера я был одним человеком, завтра буду совсем другим. Я сделал ряд ходов, которые уже нельзя взять обратно. Время и события играли мне на руку, словно хотели быть моими сообщниками. Я даже не пытался надевать перед самим собой добродетельную личину. Я сам выбрал свой образ действий, никто меня не заставлял. Я временно поступился привычными взглядами и нормами поведения, чтобы взамен обрести благополучие, чувство собственного достоинства и уверенность в будущем. Нетрудно было бы убедить себя, что я пошел на это ради своих близких, ведь и в самом деле мое чувство собственного достоинства зависело от их благополучия и уверенности в будущем. Но передо мной была лишь одна, вполне определенная цель, и я знал, что, достигнув ее, я вновь вернусь к прежним нормам поведения. Я не сомневался, что это возможно. Ведь не сделала же война из меня убийцу, хотя какое-то время я убивал людей. Отправляя солдат в разведку, зная, что не все они вернутся живыми, я не чувствовал жертвенного экстаза, как бывало с другими офицерами, я никогда не радовался своим делам на войне, не оправдывал их и не прощал. Главное было знать ту одну, определенную цель, ради которой они совершались, и по достижении этой цели поставить точку. Но для этого надо не обманывать себя, а точно знать, чего добиваешься: уверенность в будущем, чувство собственного достоинства и точка, конец. Из опыта войны я знаю, что убитые на поле боя — жертвы стремления к определенной цели, а не чьей-то злобы, ненависти или жестокости. И я верю в любовь, которая в критический миг связывает победителя с побежденным, убийцу с убитым.

Но от листков, покрытых каракулями Дэнни, и от благодарного взгляда Марулло сердце щемило тоской.

Говорят, накануне решающей битвы люди не могут уснуть. Со мной этого не было. Сон сморил меня быстро, крепко и основательно и так же легко отпустил в предрассветный час. Но на этот раз я не лежал, размышляя, впотьмах. Прошлое властно призывало меня. Я тихонько выскользнул из постели, оделся в ванной и спустился с лестницы, стараясь держаться поближе к стене. Странное дело — ноги как бы сами привели меня к горке в гостиной, я отпер ее и ощупью нашел розоватый камешек. Я сунул его в карман, потом закрыл горку и запер ее на ключ. Ни разу в жизни я не уносил камешек из дому и еще вчера не знал, что возьму его с собой на этот раз. Я без труда пробрался знакомой дорогой через темную кухню и вышел во двор, где уже редела ночная тьма. Вязы сплетались толстыми от листвы ветвями, образуя сплошной черный свод. Если бы «понтиак» Марулло был уже у меня, я уехал бы из Нью-Бэйтауна в пробуждающийся мир моих первых воспоминаний. Держа руку в кармане, я вел пальцем по бесконечной извилине, прорезающей мой теплый от близости тела заветный камешек — мой талисман. Талисман?

Тетушка Дебора, ребенком посылавшая меня на Голгофу, была точна как машина во всем, что касалось слов. Она не терпела тут ни малейшей расплывчатости, неясности и требовала того же от меня. Сколько силы было в этой старой женщине! Если она жаждала бессмертия, она его обрела — в моей памяти. Когда она первый раз увидела у меня в руке камешек с причудливой извилиной, по которой я водил пальцем, она сказала:

— Итен, эта заморская диковина может стать твоим талисманом.

— А что это такое — талисман?

— Если я тебе скажу, у тебя в одно ухо войдет, в другое выйдет. Посмотри в словаре.

Сколько слов укоренилось в моем обиходе благодаря тетушке Деборе, которая всегда сперва старалась заинтересовать меня непонятным словом, а потом заставляла самостоятельно доискиваться до его значения. Я, конечно, ответил: