Фрэнсис Фицджеральд - Новые мелодии печальных оркестров Страница 47

— Прошу прощения. Я имел в виду…

— У меня нет желания обсуждать с вами этот прискорбный инцидент, — презрительно оборвал его Гарно. — Хочу только одного — чтобы вы немедленно удалились восвояси и больше тут не показывались.

— С какой стати вы называете это прискорбным инцидентом? — хладнокровно осведомился Хуан.

— Доброй ночи, мистер Чандлер.

— По-вашему, инцидент следует считать прискорбным, раз Ноуэл разорвала помолвку?

— Вы самонадеянны, сэр! — вскричал хозяин дома. — Невыносимо самонадеянны.

— Мистер Гарно, однажды вы были настолько добры ко мне, что сказали…

— Плевать мне на то, что я вам сказал! — взорвался Гарно. — Убирайтесь отсюда немедленно!

— Хорошо, выбора у меня нет. Надеюсь, вы будете достаточно любезны, чтобы передать Ноуэл, что я вернусь завтра во второй половине дня.

Хуан наклонил голову, прошел в холл и взял с кресла пальто и шляпу. Наверху послышались чьи-то торопливые шаги, дверь распахнулась и снова захлопнулась, однако он успел уловить возбужденный говор и короткий прерывистый всхлип. Он заколебался. Потом двинулся дальше через холл к выходу. За портьерой гостиной мелькала фигура слуги, который накрывал стол к ужину.

Назавтра в тот же час Хуан позвонил в дверь дома Гарно. На сей раз ему отворил дворецкий — очевидно, соответственно проинструктированный.

— Мисс Ноуэл нет дома.

— Нельзя ли оставить записку?

— Это бесполезно: мисс Ноуэл нет в городе.

Не поверив этому, однако встревожившись, Хуан отправился на такси в контору Гарольда Гарно.

— Мистер Гарно не может вас принять. Если угодно, коротко переговорит с вами по телефону.

Хуан кивнул. Клерк нажал кнопку на коммутаторе и передал трубку Хуану.

— Говорит Сан-Хуан Чандлер. У вас дома мне сказали, что Ноуэл уехала. Это правда?

— Да. — От односложного ответа веяло ледяным холодом. — Она уехала отдыхать. На несколько месяцев. Что-нибудь еще?

— Она оставила мне записку?

— Нет! Вы ей ненавистны.

— Ее адрес?

— Это никоим образом вас не касается. Всего хорошего.

Хуан вернулся к себе и поразмыслил над сложившейся ситуацией. Ноуэл тайком похитили и увезли из города — иначе это никак не назвать. И нет сомнения, что ее помолвка с Темплтоном разорвана — по крайней мере, временно. Ему хватило часа, чтобы ее отменить. С Ноуэл необходимо увидеться снова — это первейшее условие. Но где? Она, конечно же, в обществе подруг — возможно, и родственников. Родственники — вот первая зацепка: нужно выяснить имена родственников, у которых она раньше чаще всего гостила.

Хуан позвонил Холли Морган. Она проводила время на юге — и появится в Бостоне не раньше мая.

Тогда Хуан набрал номер редактора колонки светских новостей городской газеты «Бостон транскрипт». Почти сразу ему ответил вежливый, предупредительный женский голос.

— Это мистер Сан-Хуан Чандлер, — представился Хуан тоном завзятого предводителя котильонов в Бэк-Бэе. — Будьте так добры, мне нужны кое-какие сведения о семействе мистера Гарольда Гарно.

— А почему бы вам не обратиться непосредственно к мистеру Гарно? — с ноткой подозрения предложила редактриса.

— Я не настолько близко знаком с мистером Гарно.

Пауза, затем последовало:

— Видите ли, мы не берем на себя ответственность за распространение информации личного характера.

— Но какие могут быть секреты относительно родственников мистера и миссис Гарно! — в отчаянии запротестовал Хуан.

— Однако у нас нет уверенности в том, что вы не…

Хуан бросил трубку. Звонки в две другие газеты дали не лучший результат, в третьей готовы были помочь, но сведениями не располагали. Это выглядело абсурдом, почти что заговором: в городе, где семейство Гарно известно было всем и каждому, о нужных ему лицах нельзя было ничего узнать. Перед ним словно бы выросла стена, пробиться через которую он не мог. Потратив целый день на путаные расспросы в магазинах, где на него посматривали с подозрением, уж не агент ли он налоговой службы, и просмотрев подшивки светской хроники, Хуан пришел к выводу, что остается один-единственный источник — тетушка Кора. На следующее утро он предпринял трехчасовую поездку в Калпеппер-Бэй.

За полтора года, истекшие со времени того злополучного летнего визита, с тетушкой Хуан ни разу не виделся. Тетушка была обижена — он об этом знал, — и особенно с тех пор, как услышала от его матери, что он внезапно преуспел. Тетушка Кора приняла его холодно, в тоне ее слышалась укоризна, однако выложила все нужные ему сведения, поскольку отвечала на расспросы, удивленная и захваченная его приездом врасплох. Покидая Калпеппер-Бэй, Хуан располагал информацией о единственной сестре миссис Гарно — прославленной миссис Мортон Пойндекстер, с которой Ноуэл состояла в самых дружеских отношениях. Ночным поездом Хуан отправился в Нью-Йорк.

В телефонной книге Нью-Йорка номера супругов Пойндекстер не обнаружилось, справочная служба отказалась его дать, но Хуану удалось его раздобыть, сославшись на ту же колонку светской хроники в «Бостон транскрипт». Он позвонил из гостиницы.

— Мисс Ноуэл Гарно — она сейчас в городе? — спросил он, действуя по составленному плану. Если имя не на слуху, слуга ответит, что номер набран неправильно.

— Простите, а кто ее спрашивает?

Хуан вздохнул с облегчением, сердце вернулось на свое место.

— Э-э… приятель.

— Безымянный?

— Безымянный.

— Я узнаю.

Слуга снова взял трубку через минуту.

Нет, мисс Гарно нет в доме, нет ее и в городе, и приезд ее не ожидается.

Разговор оборвался.

Под вечер перед домом супругов Пойндекстер остановилось такси. Более роскошного жилища Хуан в жизни не видел: это было пятиэтажное здание на углу Пятой авеню, украшенное даже намеком на садик, каковой — пусть и крошечный — служит в Нью-Йорке красноречивейшим свидетельством зажиточности.

Визитной карточки дворецкому Хуан не предъявил, но решил, что его ждут, поскольку тотчас же провели в гостиную. Когда, после недолгой заминки, в комнату вошла миссис Пойндекстер, он впервые за последние пять дней испытал приступ неуверенности.

Миссис Пойндекстер было лет тридцать пять, выглядела она безукоризненно — то, что французы называют bien soignée.[22] Ее лицо обладало невыразимым очарованием и казалось особенно притягательным благодаря качеству, которое за неимением лучшего слова можно было бы назвать чувством собственного достоинства. Но за этим чувством стояло нечто большее: не имея и тени жесткой суровости, ее лицо, напротив, выражало мягкость гибкую и податливую — готовую отпрянуть от любого выпада судьбы, с тем чтобы в нужную минуту должным образом восторжествовать над ней сполна. Сан-Хуан понял, что, даже если его догадка верна и Ноуэл в доме нет, ему предстоит столкнуться с силой, дотоле ему неведомой. Эта женщина не выглядела законченной американкой: в ней таились возможности, американским женщинам несвойственные или же неподвластные.

Хозяйка встретила Хуана с приветливостью — по большей части внешней, однако какой-либо растерянности за ней, по-видимому, не скрывалось. Держалась она невозмутимо отстраненно, ничем не выказывая желания приободрить. Хуан едва поборол в себе соблазн выложить на стол все свои карты.

— Добрый вечер.

Миссис Пойндекстер села на твердое кресло посередине комнаты и, предложив гостю мягкое кресло поблизости, устремила на него выжидающий взгляд.

— Миссис Пойндекстер, мне крайне необходимо повидаться с мисс Гарно. Утром я звонил по вашему номеру, и мне сообщили, что ее в доме нет. — Миссис Пойндекстер кивнула. — Тем не менее мне известно, что она здесь, — продолжал он ровным тоном. — И я твердо намерен с ней встретиться. Мысль о том, что ее родители могут мне в этом помешать, как если бы я чем-то себя опозорил, — или же вы, миссис Пойндекстер, способны встать у меня на пути, — тут Хуан слегка возвысил голос, — в высшей степени нелепа. Сейчас не тысяча пятисотый год — и даже не тысяча девятьсот десятый.

Хуан умолк. Миссис Пойндекстер выдержала паузу — убедиться в том, что он закончил. Потом заявила спокойно и без обиняков:

— Я совершенно с вами согласна.

Если забыть о Ноуэл, подумал Хуан, таких красавиц он в жизни не видел.

— Миссис Пойндекстер, — заговорил он снова, более дружески, — простите, если я показался вам грубым. Меня тут у вас назвали самонадеянным — и, возможно, в какой-то мере это так. Вероятно, всем беднякам, влюбленным в состоятельных девушек, свойственна самонадеянность. Но случилось так, что я больше не беден. И у меня есть серьезные основания полагать, что я Ноуэл небезразличен.

— Ясно, — сочувственно отозвалась миссис Пойндекстер. — Но я, конечно же, обо всем этом и понятия не имела.