Вирджиния Вульф - Орландо Страница 48

Как это происходит? В предыдущих романах мир, представленный в восприятии персонажа, все время меняется; эмоции развиваются, перетекают одна в другую, но никогда не формируются в идею, концепцию. Ведь иначе мы утратим ощущение бесконечной реальности. Теперь обратим внимание на то, что происходит в «Орландо». Герой испытывает эмоции, но они всегда приводят его к идее, к концепции или даже к банальному штампу. Иногда Вирджиния Вулф и вовсе сводит метод на нет, высказывая какую-то мысль, а затем «разворачивая» ее эмоциональную подоплеку. Читатель с легкостью обнаружит и другие способы обнажения механизмов импрессионистической прозы, например в третьей главе, где обыгрывается излюбленный прием Вирджинии Вулф – восприятие героя несколькими персонажами.

«Орландо» представляет собой пространство, где разворачивается удивительная игра в литературу, и потому оно при кажущемся отсутствии единства (с этого мы начали разговор о романе) совершенно однородно. Однако эта игра имеет гораздо более сложный характер, чем может показаться на первый взгляд. Ведь жизнь Орландо любопытным образом перекликается с историей английской литературы. Напомним, что Вирджиния Вулф была не только крупнейшей писательницей, но одним из самых влиятельных критиков своего времени, оставившим после себя огромное число статей и эссе.

И в «Орландо» она иронически обыгрывает разработанные ею самой методы критического анализа. В нескольких словах я постараюсь напомнить, в чем они заключались.

Мне думается, что эту статью, которую сейчас читатель пробегает глазами, Вулф вряд ли бы одобрила. Она не раз давала понять, что всякая попытка научно проанализировать художественное произведение, «измерить» его, разложить на составляющие равнозначна его убийству. Наука о литературе может рационально объяснить все в произведении, кроме самого главного, того, что рассудку неподвластно. Ведь это организм. В нем есть дух, свет, какая-то невысказанная тайна, которая как раз и делает его эстетически значимым. В большинстве своих эссе Вирджиния Вулф и пыталась передать свое ощущение этой тайны, каждый раз неповторимое, и сделать причастным к ней читателя. Ее внимание всегда было сконцентрировано не на художественной материи (как у автора этих строк), а на неуловимой интонации анализируемого ею художника, на каких-то внешних малозначительных деталях, которые читатель мог бы не заметить. Эссе Вулф заставляют нас погрузиться в сердцевину произведения, проникнуть по ту сторону языковых знаков, отделяющих нас от его души.

Но вернемся к «Орландо». Здесь безусловно присутствует описанный нами принцип работы эссеиста. Повествователь предлагает нам не исторический или научный обзор каждой из литературных эпох, а предоставляет возможность ощутить ее дух, взглянуть на нее так, как если бы читатель в ней жил. Нам прежде всего рассказывается о том, как люди воспринимали окружающий их мир. Повседневная реальность пропущена сквозь сознание Орландо, который живет последовательно в различных эпохах. Следовательно, то, что он видит, и то, как он это видит, отражает дух искусства соответствующего века.

Орландо елизаветинской поры, как и все искусство того времени, наделен умением различать все грани мира, переживать полноту каждого момента жизни. В эпоху барокко это ощущение дополняется мыслью о зыбкости ярких форм внешнего мира, о близости смерти и тлена, об иррациональных таинственных силах, управляющих Вселенной, – темы, которые легко можно обнаружить в стихах английских поэтов-метафизиков. Читатель, имеющий даже самое отдаленное представление о веселых и несколько легкомысленных нравах эпохи Реставрации, тотчас же поймет перемены, произошедшие с Орландо; герой (героиня) увлекается внешним обустройством интерьеров своего дома и задает роскошные пиры. Искусственный мир салонов, в которые попадает Орландо, и литература, исполненная рассудочности и здравого смысла, весьма точно передают атмосферу XVIII в. Наконец, ощущение размытости внешних форм действительности (романтизм), а затем противоестественной чопорности викторианской эпохи позволяет читателю почувствовать мировидение человека XIX в.

И все же «Орландо» принципиально отличается от ключевых эссе Вулф. Здесь писательница предельно обнажает, нарочито огрубляет приемы и стиль своих литературно-критических работ. Читателю показан весь инструментарий теоретического анализа. Мы начинаем осознавать, что любая интерпретация страшно условна, и Вирджиния Вулф подталкивает нас к этому выводу, не позволяя поверить критическим рассуждениям повествователя.

Так, в первой главе романа мы узнаем, что, оказывается, на закате XVI в. в Англии был совершенно другой по сравнению с ХХ в. климат: «Век был елизаветинский; их нравы были не то что наши нравы; ну и поэты тоже, и климат, и даже овощи. Все было иное. Сама погода, холод и жара летом и зимой были, надо полагать, совсем, совсем иного градуса. Сияющий, влюбленный день отграничивался от ночи так же четко, как вода от суши. Закаты были гуще – красней; рассветы – аврористее и белей». Безусловно, речь здесь идет о мировидении людей, об их восприятии природы. И в ряде эссе Вулф использует подобный прием. Но в данном случае нельзя не заметить излишней категоричности повествователя. Он словно дает нам понять, что его утверждение ложно. Читатель никогда не поверит, что климат в Англии за триста лет действительно так изменился. Обыгрывание этого приема выглядит еще более радикальным в самом начале пятой главы романа, где повествователь сообщает нам, что на протяжении всего XIX в. непрерывно шли дожди, повлиявшие на жизнь и мировосприятие англичан.

Отметим еще одну особенность. Во многих своих эссе Вулф очень часто интерпретирует того или иного автора, ограничиваясь анализом каких-то незначительных нюансов и деталей. Но самое удивительное, что такой анализ приводит писательницу и ее читателя к постижению самого существенного в творчестве этого автора. В «Орландо» мы обнаруживаем этот прием, но Вирджиния Вулф опять-таки лишь играет в него, раскрывая его механизм. Если внимательно читать текст, то можно заметить, что прием на самом деле не работает. Повествователь идет отнюдь не от частных деталей к общему пониманию литературной эпохи. Все происходит наоборот: повествователь, обладающий самыми общими «книжными» знаниями о той или иной эпохе, попросту «подбирает» нужные ему факты, соответствующие тенденциям времени.

Игру в романе можно обнаружить и на языковом уровне. Вулф использует языки различных эпох, стилизуя и воссоздавая в соответствующих главах художественную речь, свойственную, к примеру, барочным авторам, прозаикам XVIII в. или почитаемой ею Джейн Остин. Она препарирует их приемы, показывая читателю, что язык – система, не совпадающая с действительностью. Дело не в том, что сказать, а в том, как сказать, ибо форма сама по себе значима и может изменять наш взгляд на мир.

Неизменным в романе остается лишь человек. Ни время, ни даже смена пола не делают его иным. Орландо вынужден (-на) смотреть на мир сквозь стереотипы каждой эпохи, но внутренне он остается прежним. Его (ее) стремление пробиться сквозь сетку языковых знаков к истине и сущности жизни обусловлено необходимостью чувствовать их относительность. И блистательная литературная игра, затеянная Вирджинией Вулф в «Орландо», ставит своей целью защитить идею внутренней свободы человека, ибо лишь ему дана возможность создавать и изменять мир.

Андрей Аствацатуров

Примечания

1

Сноудон – гора в Уэльсе. (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, – прим, перев.)

2

Портовый район близ Тауэра, с дурной репутацией. Здесь до XVII века вешали у самой воды пиратов, так чтобы тела накрывало приливом.

3

Я познакомилась прошлым летом в Польше с одним господином, кажется вашим родственником (фр.).

4

Красота дам при английском дворе меня приводит в восхищение. Нельзя и вообразить женщины очаровательней вашей королевы, ни прически более изящной, чем у нее (фр.).

5

Майский шест, или «Майское дерево» – украшенный цветами и лентами столб, вокруг которого 1 мая танцуют в Англии.

6

Дурно разряженная жердь (фр.).

7

Джордж Вильерс, герцог Букингемский (1592 – 1628), фаворит Якова I.

8

У.Шекспир. «Отелло». Акт V, сц. 2. (Перевод Б.Пастернака.)

9

Заря моей жизни! (фр.).

10

Сэр Фрэнсис Дрейк (1545 – 1596) – английский мореплаватель, открыватель новых земель, герой войны с Испанской Армадой.

11