Чарльз Диккенс - Большие надежды (без указания переводчика) Страница 48

Послѣ этого очень естественно, что я ближе сошелся съ нимъ, нежели съ Друммелемъ. Съ первыхъ дней нашего катанья въ лодкахъ, мы, бывало, рядомъ возвращались домой, разговаривая между собою, тогда-какъ Бентли Друммель плылъ за нами слѣдомъ въ камышахъ, подъ нависшими берегами. Онъ пробирался бережкомъ, словно земноводное какое, хотя бы теченіемъ и влекло его на средину рѣки. Когда я теперь вспомню о немъ, мнѣ всегда представляется, что мы плывемъ посреди рѣки съ Стартопомъ, при лучахъ заходящаго солнца, или при лунномъ свѣтѣ, а онъ крадется за нами сторонкою въ полумракѣ.

Гербертъ былъ моимъ закадычнымъ товарищемъ и другомъ. Я пустилъ его въ долю въ пользованіи моей лодкой, что было поводомъ къ частымъ прогулкамъ его въ Гаммерсмиѳъ; а доля въ пользованіи его комнатами часто соблазняла меня на путешествіе въ городъ. Мы бывали на дорогѣ между этими двумя станціями во всякій часъ дня и ночи. До-сихъ-поръ я сохранилъ нѣкоторую слабость къ этой дорогѣ, (хотя она далеко не такъ живописна теперь, какъ была въ то время) — такъ прочны склонности, пріобрѣтенныя въ впечатлительные годы неразочарованной юности и блестящихъ надеждъ.

Чрезъ мѣсяцъ мы два послѣ моего поступленія къ мистеру Покету, къ нему заѣхала мистрисъ Камилла съ мужемъ; она была сестра мистера Покета, заѣхала также и Джіорджіана, которую я видѣлъ у миссъ Гавишамъ вмѣстѣ съ ними; она была двоюродная сестра мистера Покета, довольно-противная, старая дѣва, у которой религія перешла въ ханжество, а любовь — въ желчь. Эти особы ненавидѣли меня со всѣмъ ожесточеніемъ разочарованной алчности; но, въ настоящемъ моемъ положеніи, разумѣется, ухаживали за мною и льстили мнѣ самымъ низкимъ образомъ. О мистерѣ Покетѣ относились снисходительно, какъ о взросломъ ребенкѣ, непонимавшимъ своихъ выгодъ. Мистрисъ Покетъ была у нихъ въ крайнемъ небреженіи; впрочемъ, онѣ сожалѣли о ея разочарованіи, сознавая всю горечь этого чувства.

Такова была обстановка мѣста, гдѣ я долженъ былъ приняться за свое воспитаніе. Я вскорѣ сдѣлался большимъ кутилой и въ нѣсколько мѣсяцевъ издержалъ сумму, которую счелъ бы баснословною, еслибъ не свѣрилъ ее по счетамъ; но все же, съ грѣхомъ пополамъ, я занимался своимъ образованіемъ и, время-отъ-времени, принимался прилежно за свои книги. Впроченъ, тутъ не было иной заслуги, кромѣ достаточнаго количества здраваго смысла, чтобъ понять свое невѣжество. Съ мистеромъ Покетомъ, съ одной стороны, и Гербертомъ, съ другой, всегда готовыми помочь мнѣ въ случаѣ нужды и постоянно-поощрявшими меня къ занятіямъ, я необходимо долженъ былъ быстро подвигаться впередъ. Развѣ только такой олухъ, какъ Друммель, могъ бы не воспользоваться столь удобнымъ случаемъ.

Нѣсколько недѣль не видавшись съ Уемикомъ, я вздумалъ написать ему записочку, обѣщая въ назначенный мною вечеръ посѣтить его въ собственномъ домѣ. Онъ отвѣчалъ, что будетъ очень-радъ меня видѣть у себя, и просилъ, чтобъ я зашелъ за нимъ въ контору въ шесть часовъ. Я отправился и засталъ его въ то самое время, когда онъ пряталъ ключъ отъ денежнаго сундука себѣ за спину, а часы били шесть часовъ.

— Думаете ли вы пройтись пѣшкомъ въ Уольворѳъ? спросилъ онъ.

— Если, вы не имѣете ничего противъ, сказалъ я.

— Напротивъ, я очень-радъ размять ноги, отвѣчалъ Уемикъ: — я цѣлый день просидѣлъ, согнувшись за конторкой. Ну-съ, я вамъ сижу, что у насъ будетъ въ ужину, мистеръ Пипъ: душоная говядина домашняго приготовленія и жареная курица отъ кухмистера. Я надѣюсь, — что она будетъ нѣжна и жирна, потому-что кухмистеръ былъ на-дняхъ присяжнымъ по одному нашему дѣлу, и мы недолго продержали его въ судѣ; я ему напомнилъ объ этомъ обстоятельствѣ и сказалъ въ-заключеніе: «Выберите курочку пожирнѣе, потому-что еслибъ мы захотѣли, то продержали бы васъ въ судѣ еще денёкъ-другой». Онъ на это отвѣчалъ: «Позвольте вамъ поднести въ подарокъ лучшую птицу, какая у насъ есть въ лавкѣ». Я, разумѣется, позволилъ. Вѣдь, это имущество, и движимое, пока мы ближе съ нимъ не познакомились. Вы ничего не имѣете противъ престарѣлаго родителя?

Я думалъ, что онъ все еще говоритъ о птицѣ, пока онъ не прибавилъ: «У меня, видите ли, есть дома престарѣлый родитель». Тогда только я отвѣтилъ, какъ требовала учтивость.

— Такъ вы до-сихъ-поръ еще не обѣдали у мистера Джаггерса? спросилъ онъ, пока мы шли.

— Нѣтъ еще.

— Онъ самъ говорилъ со мной объ этомъ сегодня, когда услыхалъ, что вы будете у меня. Вы, вѣроятно, получите приглашеніе на завтра. Онъ намѣренъ также пригласить вашихъ товарищей; ихъ трое — не такъ ли?

Хотя я далеко не считалъ Друммеля въ числѣ близкихъ ко мнѣ людей, однако, отвѣтилъ:

— Да.

— Ну-съ, онъ намѣренъ пригласить всю шайку…

Мнѣ этотъ комплиментъ не показался очень-любезнымъ.

— Чѣмъ бы онъ васъ ни угощалъ, ѣда будетъ хорошая — за это я ручаюсь. Не гонитесь за количествомъ и разнообразіемъ блюдъ; вы за-то будете имѣть все отличнаго качества. У него примѣчательно еще то, что онъ никогда на ночь не запираетъ ни оконъ, ни дверей.

— И его не обокрадутъ?

— Въ томъ-то и дѣло! возразилъ Уемшь. — Онъ говоритъ всякому встрѣчному-поперечному, что хотѣлъ бы видѣть человѣка, который рѣшился бы его ограбить. Видитъ Богъ, я не одинъ, а сотню разъслыхалъ собственными ушами, какъ онъ говорилъ отъявленнымъ мошенникамъ у себя въ конторѣ: «Вы же знаете, гдѣ я живу; тамъ-ничего не запираютъ ни на ключъ, ни на запоръ: отчего бы вамъ тамъ не попытать счастія? А, ну-тка, не-уже-ли это васъ не соблазняетъ?» Ни у одного изъ нихъ духу не хватитъ подняться на такую-штуку, изъ любви къ искусству или къ деньгамъ.

— Не-уже-ли такъ его боятся? сказалъ я.

— Бояться его, повторилъ Уемикъ: — я думаю, что боятся. Да и онъ-то себѣ-на-готовѣ. Серебра, сэръ, ни-ни. Нейзильберъ — больше; ничего, до послѣдней ложечки.

— Такъ-что имъ не будетъ поживы, замѣтилъ я: — еслибъ они даже…

— Э! За-то ему пожива будетъ, прервалъ меня Уемикъ:- они это знаютъ; они и десятки другихъ жизнію поплатились бы. Онъ кого захочетъ доканать, такъ ужъ доканаетъ.

Я предался-было размышленіямъ о величіи своего опекуна; яо Уекикъ прервалъ ихъ:

— Что же касается серебра, тутъ, повѣрьте, какъ и вездѣ, проглядываетъ его глубина. У рѣки своя глубина, у него — своя. Взгляните-ка на его часовую цѣпочку: ужъ куда основательная!

— Очень-массивная, замѣтилъ я.

— Массивная! повторилъ онъ:- я думаю, что такъ. А часы у него золотой хронометръ, и стоятъ сто фунтовъ, ни болѣе, ни менѣе. Ну, мистеръ Пипъ, тутъ въ городѣ до семисотъ воровъ, которымъ это хорошо извѣстно, и нѣтъ между ними мужчины, женщины, или ребенка, который не призналъ бы каждаго колечка той цѣпочки и не бросилъ бы его отъ себя, еслибъ оно попало ему въ руку, словно боясь обжечься.

Такою бесѣдою, принявшею подъ-конецъ болѣе-общій оборотъ, мы сокращали время и длину дороги, пока, наконецъ, мистеръ Уемикъ далъ мнѣ понять, что мы находимся въ предмѣстья Уольворѳа.

Мѣсто это оказалось собраніемъ грязныхъ переулковъ, канавъ и садишекъ. Домъ Уемика была, просто, деревянная избушка, съ разбросанными вокругъ клочками сада; верхушка ея была выдѣлана и выкрашена въ видѣ батареи съ пушками.

— Собственной работы, сказалъ Уемикъ. — Недурно на взглядъ — не правда ли?

Я, разумѣется, разсыпался въ похвалахъ, хотя врядъ-ли случалось мнѣ когда видѣть такой маленькій домъ, съ такими маленькими окнами (да и то по-большей-части глухими) и такою маленькою дверью, что трудно было пролѣзть въ нее.

— Это, какъ видите, настоящій флакштокъ, объяснялъ Уемикъ, указывая на палку надъ домомъ: — и по воскресеньямъ я вздергиваю на него настоящій флагъ. Теперь взгляните сюда: перейдя этотъ мостъ, я поднимаю его — вотъ такъ, и отрѣзываю всякое сообщеніе.

Мостъ былъ не что иное, какъ доска, перекинутая черезъ канаву, фута четыре шириною и фута два глубиною; но пріятно было видѣть, съ какимъ наслажденіемъ онъ поднималъ и закрѣплялъ ее, причемъ улыбался не механически, а отъ души.

— Каждый день, въ девять часовъ вечера, по гриничскому времени, сказалъ Уемикъ:- палитъ пушка. Вотъ она — видите! Когда вы услышите выстрѣлъ, то согласитесь, что это настоящее орудіе.

Это сигнальное орудіе помѣщалось въ особомъ укрѣпленіи изъ драни и защищалось отъ непогоды навѣсомъ, напоминавшимъ старый зонтикъ.

— Тамъ, сзади, продолжалъ Уемикъ: — не на виду, чтобъ не нарушать общаго впечатлѣнія укрѣпленнаго мѣста, потому-что, по-моему, если родилась идея — проведи ее во всемъ и поддерживай; не знаю, такъ ли по-вашему?…

Я сказалъ, что совершенно такъ.

— Тамъ, сзади, у меня живность, свинья и кролики; далѣе, я самъ себѣ сколотилъ парничокъ и вывожу въ немъ огурцы; за ужиномъ вы отвѣдаете моего доморощеннаго салата. Такъ-что, сэръ, сказалъ Уемикъ, опять улыбаясь не на шутку и качая головою:- въ случаѣ осады, мое укрѣпленіе могло бы выдержать очень-долго, что касается продовольствія.