Джон Пассос - Большие деньги Страница 48

– Послушай, Дорис. Я на самом деле схожу по тебе с ума… и ты прекрасно знаешь об этом.

– Ах, прекрати, Чарли, нам с тобой было всегда так весело вместе… для чего все портить… Ты же знаешь, что брак далеко не всегда доставляет удовольствие… Большинство моих подруг, которые вышли замуж, жалуются. Им такое пришлось пережить…

– Если все дело в деньгах, то можешь не беспокоиться. Наш концерн собирается развернуться вовсю… Для чего мне лгать тебе? Сама спроси у Нэта Бентона. Только сегодня днем он объяснял мне, как лучше начать делать деньги сейчас же, немедленно.

Дорис, поднявшись с диванчика, подошла к нему, поцеловала.

– Да, он всегда был бедным старым глупцом… Ты считаешь меня маленькой корыстолюбивой сучкой? Для чего же в таком случае жениться на мне, если ты обо мне такого мнения? Чарли, честно, мне больше всего на свете хочется куда-нибудь уехать и самой зарабатывать на жизнь. Для чего мне такая шикарная, вся в шелках, жизнь?

Он, грубо схватив ее, прижал к себе. Она его оттолкнула.

– Больших денег, дорогой, стою не я, а вот это платье… А теперь ступай домой, будь паинькой. По-моему, ты на самом деле устал.

На улице, садясь в машину, он увидел, что снег проник даже на сиденье в салоне. Мотор капризничал, не заводился. Как он ни бился, ничего не выходило. Он позвонил в заводской гараж – пусть кого-нибудь пришлют, машина не заводится, чтоб она лопнула! Так как он уже стоял в телефонной будке, то мог позвонить миссис Дарлинг.

– Какой отвратительный вечер, дорогуша… Ну, для такого человека, как мистер Чарли, можно что-нибудь придумать, хотя, конечно, нужно предупреждать заранее, к тому же конец недели… Ну да ладно… через час.

Чарли разгуливал взад и вперед перед домом, ожидая, когда приедут из гаража. Бушующий внутри гнев не унимался. Какая-то желчная раздражительность. Наконец приехали заводские ребята, завели его автомобиль. Он велел механику отогнать машину в гараж. Потом направился к знакомому заведению.

На улицах пусто. Хлопья сухого снега летели со свистом ему в лицо. Он спустился по лестнице в подвал. В баре было полно народу. Мужчины и полуобнаженные девушки что-то мычали, уже нетвердо стоя на ногах. Как Чарли сейчас хотелось свернуть им всем шеи! Опрокинув подряд четыре стаканчика виски, он направился к миссис Дарлинг. Поднимаясь в лифте, почувствовал, что охмелел. Он дал мальчишке-лифтеру целый доллар и краем глаза заметил, с какой счастливой улыбкой тот запихивал бумажку в карман. Войдя в квартиру, он радостно завопил, приветствуя хозяйку.

– Что вы, мистер Чарли, – упрекнула его цветная девушка в накрахмаленной наколке и фартучке, открывшая ему двери, – вы же знаете, что миссис не любит шума… а вы всегда были таким вежливым молодым джентльменом.

– Привет, дорогая. – Он едва взглянул на девушку. – Погаси свет, – приказал он ей. – И запомни: тебя зовут Дорис. Ступай в ванную комнату, разденься и не забудь наложить на губы как можно больше помады, жирный слой, поняла?

Выключив свет в комнате, он нетерпеливо срывал с себя одежду. В темноте из пальцев выскальзывали пуговички рубашки. Схватив ее обеими руками, он разорвал все петли на ней.

– Ну иди же ко мне, черт бы тебя побрал! Я люблю тебя, тебя, Дорис, сучка ты такая.

Девушка, стоя перед ним, вся дрожала. Когда он, грубо схватив ее, привлек к себе, она расплакалась.

Пришлось ей немного налить, чтобы взбодрить, и он снова завелся…

На следующее утро он проснулся поздно, чувствуя себя так отвратительно, что не было никаких сил идти на завод. Никуда он не пойдет! Сейчас хотелось только одного – поскорее напиться.

Весь день он проторчал в задрапированной гостиной миссис Дарлинг, накачиваясь джином и горькой настойкой, от которой у него саднило в горле. Днем пришла миссис Дарлинг, они с ней раскинули вдвоем пасьянс, а она ему долго рассказывала, как один оперный певец разбил ей всю жизнь. Она хотела, чтобы он поскорее вышел из штопора и наливала ему только пиво. Вечером он попросил ее позвать ту же девицу. Когда та приехала, он попытался объяснить ей, что не сумасшедший. Проснулся он один в постели, совершенно трезвый, но все равно было противно и муторно.

Когда он вернулся домой в воскресное утро, чета Эскью завтракала. Их маленькие девочки, лежа на полу, разглядывали юмористические журнальчики. Повсюду на стульях валялись свежие газеты.

Джо сидел за столом в халате с сигарой в зубах.

– В самый раз к чашечке свежего кофе, – с иронией в голосе сказал он.

– Да, что-то твой обед сильно затянулся, – съехидничала, хихикнув, Грейс.

– Да вот ввязался в игру в покер, – проворчал Чарли.

Он сел, полы его пальто разъехались, и все увидели его разорванную рубашку.

– Ничего себе игра в покер! – сказал Джо.

– Все было просто отвратительно, – пожаловался он. – Пойду хоть рожу умою.

Вскоре он вернулся, уже в халате и шлепанцах, и теперь ему явно было лучше.

Грейс принесла ему сельской колбасы и теплого кукурузного хлеба.

– Ну, мне приходилось слышать о вечеринках на Парк-авеню, но ни одна из них, по-моему, не продолжалась двое суток.

– Ах, оставь меня в покое, Грейс, прошу тебя! – взмолился Чарли.

– Послушай, Чарли, ты не читал вчера вечером статью в финансовом разделе «Ивнинг пост», в которой предсказывается определенный бум с акциями самолетостроительных компаний?

– Нет… но у меня был разговор с Нэтом Бентоном, ты знаешь, он брокер, я тебе о нем говорил, друг Олли Тейлора… Ну так вот, он сказал…

Грейс встала.

– Послушайте, если вы в воскресное утро снова заведете разговор о своих профессиональных делах, я уйду.

Джо, мягко взяв жену за руку, снова усадил ее на стул.

– Ну позволь мне сказать кое-что, и после мы с ним заткнемся… Я рассчитываю, что мы не попадем в руки биржевых дельцов по крайней мере еще лет пять. Приходится только сожалеть, что такие сведения просочились. Мне очень хотелось бы доверять Мерритту и его людям так же, как самим себе.

– Давай поговорим об этом позже, – попросил Чарли.

Джо протянул ему сигару.

– Ладно, Грейси, – примирительно обратился он к жене. – Может, поставим парочку пластинок на проигрыватель?

Всю зиму Чарли собирался взять Дорис с собой в Вашингтон, когда он полетит туда на одном из образцов своего самолета, чтобы похвастаться достижениями перед экспертами военного ведомства, но, к сожалению, за неделю до этого она с матерью отправилась на пароходе в Европу. Поэтому, когда ему в один весенний вечерок нечего было делать, он позвонил Джонсонам. Он как-то зимой столкнулся с Полом в метро, и тот с обидой в голосе спросил его, почему это он к ним больше не заглядывает. Чарли честно признался, что все это время пропадал на заводе, оттуда нельзя было и носа высунуть, и так несколько месяцев кряду. Теперь было забавно позвонить, послушать, как звонит телефон в их квартире, услыхать в трубке соблазнительный, как всегда немного язвительный голосок Эвелин.

– Как здорово, что позвонил! Приезжай немедленно, останешься к ужину, у нас будет столько любопытных людей, – сказала она ему.

Дверь открыл Пол. У него теперь было такое упитанное лицо, прежде Чарли этого не замечал.

– Добро пожаловать, бродяга! – приветствовал он его подчеркнуто бодрым тоном, и, шлепнув пару раз по спине, проводил в комнату, где было полно народу. Молодые красивые девушки, молодые люди любых габаритов, на любой вкус, подносы с закуской на крекерах, высокие стаканы для коктейлей, густой сигаретный дым. Все одновременно громко разговаривали, и в комнате стоял такой гул, как на заводе со множеством запущенных станков.

В глубине комнаты Эвелин, такая высокая, бледная, и как всегда красивая, сидела на мраморной крышке стола рядом с невысоким длинноносым желтолицым мужчиной с мешками под глазами.

– А, Чарли, ты, по-моему, процветаешь. Любо-дорого поглядеть. Вот, познакомьтесь. Чарлз Эдвард Холден… Холди, это Чарли Андерсон, он летает на самолетах… Послушай. Чарли, ты в самом деле выглядишь как настоящий богач…

– Ну что ты, пока нет, – смущенно ответил Чарли.

Ему с трудом удалось удержаться и не рассмеяться.

– В таком случае, почему у тебя такой счастливый вид? Сегодня здесь все такие мрачные, так меланхолично настроены…

– Я совсем не мрачный, – возразил Холден. – Откуда ты взяла? Не смей мне говорить, что я мрачен.

– Само собой, Холди, ты не мрачен, но как только начинаешь говорить, то бубнишь только об убийстве, самоубийстве и всем таком прочем.

Все дружно засмеялись. Чарли оттеснили от Эвелин желающие послушать, что говорит Чарлз Эдвард Холден. Тогда он разговорился с невзрачной молодой девушкой в блестящей серой шляпе с большой застежкой на лбу, выглядевшей, словно фары у машины.

– Расскажите мне, чем вы занимаетесь, только подробнее, – сказала она.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, видите ли, все здесь чем-то занимаются: пишут, рисуют, что-нибудь еще…