Арчибалд Кронин - Цитадель Страница 49

- Какое милое письмо, Крис! Это из Америки, от одного человека, по имени Стилмен, от Ричарда Стилмена. Ты, верно, никогда о нем не слыхала, а я слыхал. Он страшно хвалит мою работу о вдыхании пыли. Больше, гораздо больше, чем Челлис, - ах, черт возьми, ведь я не ответил Челлису на письмо!.. Этот малый - Стилмен - отлично понял мою мысль, он даже поправляет меня в двух-трех пунктах. Повидимому, активным разрушительным элементом в кремнеземе является серицит. Мне помешало до этого додуматься недостаточное знание химии. Но какое чудесное письмо, какое лестное - и от самого Стилмена!

- Да? - Кристин вопросительно прищурилась. - А что, это какой-нибудь американский врач?

- Нет, то-то и любопытно. Он, собственно, физик. Но он заведует клиникой по легочным болезням вблизи Портленда, в Орегоне, - вот видишь, это здесь напечатано. Некоторые его не признают, но он в своем роде такая же крупная величина, как Спалингер[*]. Я тебе расскажу о нем как-нибудь, когда у меня будет время.

Уже одно то, что он сразу сел писать ответ Стилмену, показывало, как он ценил его внимание.

Оба они с Кристин были теперь поглощены приготовлениями к отъезду, сдачей мебели на хранение в Кардиффе, как наиболее удобном центре, и грустной процедурой прощальных визитов. Отъезд их из Блэнелли произошел неожиданно. Они разом оторвались от всего. Здесь же пришлось пережить много томительных волнении. Они были приглашены на прощальные обеды к Воонам, Болендам, даже к Луэллинам. Эндрью даже заболел "напутственным расстройством желудка", как он называл это, в результате столь многочисленных прощальных банкетов. А в самый день отъезда плачущая Дженни ошеломила их сообщением, что им собираются устроить торжественные проводы на вокзале.

В довершение всего после этого волнующего сообщения в последний момент примчался Воон.

- Простите, друзья, что опять вас беспокою. Но послушайте, Мэнсон, зачем это вы обидели Челлиса? Я только что получил от старика письмо. Ваша статья страшно заинтересовала и его и, насколько я понял. Горнозаводский комитет патологии труда тоже. Во всяком случае Челлис просит меня переговорить с вами. Он хочет, чтобы вы непременно зашли к нему в Лондоне, говорит, что но очень важному делу.

Эндрью ответил немного ворчливо:

- Мы едем отдыхать, дружище. Это будет первый наш отдых за много лет. Как же я попаду в Лондон?

- Тогда оставьте мне свой адрес. Он, наверное, захочет вам написать.

Эндрью нерешительно взглянул на Кристин. Они сговорились скрыть от всех, куда едут, чтобы избавить себя от всяких тревог, переписки и встреч со знакомыми. Но все-таки он сообщил Воону адрес.

Потом они поспешили на станцию, окунулись в толпу, ожидавшую их там. Им жали руки, окликали, похлопывали по спине, обнимали и, наконец, когда поезд уже тронулся, втолкнули их в куне. Когда они отъезжали, собравшиеся на перроне друзья грянули песню "Люди из Харлека".

- О Боже! - промолвил Эндрью, разминая онемевшие пальцы. - Это была последняя капля!

Однако глаза у него блестели, и через минуту он добавил:

- Но я бы ни на что не променял этой минуты, Крис. Как люди добры к нам! И подумать только, что еще месяц тому назад половина города жаждала моей крови! Да, нельзя не признать, что жизнь - чертовски странная штука! - Он весело посмотрел на сидевшую рядом с ним Кристин. - Итак, миссис Мэнсон, хоть вы сейчас уже старая женщина, а все же начинается ваш второй медовый месяц.

Они приехали в Саусгемптон к вечеру того же дня, заняли каюту на пароходе, перевозившем через Ламанш. На следующее утро они увидели восход солнца за Сен-Мало, а часом позже Бретань приняла их.

Наливалась пшеница, вишневые деревья стояли, осыпанные плодами, по цветущим лугам бродили козы. Это Кристин пришла идея ехать в Бретань, познакомиться с настоящей Францией - не с ее картинными галереями и дворцами, не с историческими развалинами и памятниками, не со всем тем, что настойчиво рекомендовали осмотреть путеводители для туристов.

Они приехали в Валь-Андрэ. В маленькую гостиницу, где они поселились, доходил и шум морского прибоя и благоухание лугов. В спальне у них пол был из некрашеных досок, по утрам им подавали дымящийся кофе в больших синих фаянсовых чашках. Они целые дни проводили в блаженном бездельи.

- О Господи! - твердил Эндрью все время. - Не чудесно ли это? Никогда, никогда, никогда я не захочу больше и взглянуть на какую-нибудь пневмонию.

Они пили сидр, лакомились креветками, лангустами, пирожками и вишнями. По вечерам Эндрью играл в бильярд с хозяином на старинном восьмиугольном столе.

Все было "прелестно, изумительно, чудесно" - эти определения принадлежали Эндрью - "все, кроме папирос" - добавлял он. Так прошел целый месяц блаженства. А затем Эндрью уже чаще и с постоянным беспокойством начал вертеть в руках нераспечатанное письмо, испачканное вишневым соком и шоколадом, пролежавшее в кармане его пиджака две недели.

- Ну, что же, - поощрила его, наконец, Кристин однажды утром. - Мы слово сдержали, а теперь ты можешь его распечатать.

Он старательно взрезал конверт и, лежа на солнце лицом кверху, прочел письмо. Затем медленно сел, перечел его опять. И молча передал Кристин.

Письмо было от профессора Челлиса. Он писал, что, ознакомившись с работой Эндрью по вопросу вдыхания пыли, Комитет патологии труда в угольных и металлорудных копях решил заняться этим вопросом, сделать доклад в парламентской комиссии. Для этой цели при комитете учреждается постоянная должность врача. И приняв во внимание исследовательскую работу доктора Мэнсона, совет комитета единодушно и без колебаний решил предложить эту должность ему.

Прочтя это, Кристин радостно посмотрела на мужа:

- Ну, не говорила ли я тебе, что место для тебя всегда найдется. - Она улыбнулась. - И такое прекрасное!

Эндрью быстро, нервно швырял камушки в стоявшую на берегу плетенку для ловли омаров.

- Клиническая работа, - размышлял он вслух. - Что ж, это естественно: они знают, что я клиницист.

Улыбка Кристин стала шире.

- Но ты, конечно, не забыл нашего уговора; минимум полтора месяца мы остаемся здесь, бездельничаем и не двигаемся с места. Ты ведь не согласишься ради этого прервать наш отдых?

- Нет, нет. - Он посмотрел на часы. - Мы свои отдых доведем до конца, но во всяком случае, - он вскочил и весело поднял на ноги Кристин, - это нам не мешает сбегать сейчас на телеграф. И интересно... интересно, найдется ли там расписание поездов.

Часть третья

I

Комитет по изучению патологии труда в угольных и металлорудных копях, обычно называемый сокращенно К.П.Т., помещался в большом, внушительном на вид здании из серого камня на набережной, недалеко от Вестминстерских садов, откуда было удобное сообщение с министерством торговли и департаментом горной промышленности, которые то забывали о существовании комитета, то начинали яростно спорить, в чьем ведении надлежит состоять комитету.

Четырнадцатого августа, в светлое, солнечное утро, Эндрью, пышущий здоровьем, полный огромного воодушевления, взлетел по лестнице этого дома с выражением человека, который собирается завоевать Лондон.

- Я новый врач комитета, - представился он курьеру в форме.

- Да, да, знаю, - сказал курьер отеческим тоном. - Отсюда Эндрью заключил, что его, очевидно, уже ожидали. - Вам надо будет пройти к нашему мистеру Джиллу. Джонс! Проводи нашего нового доктора наверх в кабинет мистера Джилла.

Лифт медленно поднимался вверх, мимо коридоров, облицованных зеленым кафелем, многочисленных площадок, на которых мелькала все та же форма служащих министерства. Затем Эндрью ввели в просторную, залитую солнцем комнату, и не успел он опомниться, как ему уже жал руку мистер Джилл, который встал из-за письменного стола и отложил в сторону "Таймс", чтобы поздороваться с ним.

- Я немного опоздал, - с живостью сказал Эндрью. - Прошу прощения. Мы только вчера приехали из Франции. Но я хоть сейчас готов приступить к работе.

- Прекрасно! - Джилл представлял собой веселого маленького человечка в золотых очках, воротничке почти пасторского фасона, в темносинем костюме, темном галстуке, схваченном гладким золотым кольцом. Он смотрел на Эндрью с чопорным одобрением. - Присядьте, прошу вас. Не угодно ли чашку чая или стакан горячего молока?

Я обычно пью что-нибудь около одиннадцати. А сейчас... да, да, уже почти время.

- Тогда... - начал Эндрью нерешительно и вдруг, повеселев, докончил: - может быть, вы мне расскажете все относительно моей будущей работы, пока мы...

Через пять минут человек в форме внес чашку чая и стакан горячего молока.

- Я думаю, сегодня оно вам придется по вкусу, мистер Джилл. Оно кипело, мистер Джилл.

- Благодарю вас, Стивенс.

И когда Стивенс вышел, Джилл с улыбкой обратился к Эндрью: