Джин Уэбстер - Длинноногий дядюшка Страница 5

I. Серебряные часы в кожаном футляре, которые я буду носить на запястье и которые не позволят мне опаздывать на обзорные лекции.

II. Стихи Мэтью Арнольда.

III. Грелку.

IV. Грубошерстный плед. (В моей башне холодно.)

V. Пятьсот листов желтой писчей бумаги. (Я намерена скоро начать писательскую карьеру.)

VI. Словарь синонимов. (Чтобы расширить авторский словарный запас.)

VII. (Я не очень хочу сознаваться в этом последнем пункте, но я сознаюсь.) Пару шелковых чулок.

Вот так, Дядюшка, никогда не говорите, что я не все рассказываю!

Если хотите знать, покупке шелковых чулок послужила весьма низменная причина. Джулия Пендлтон приходит ко мне в комнату заниматься геометрией, каждый вечер она сидит на кушетке в шелковых чулках, нога на ногу.

Но подождите, как только она вернется с каникул, я зайду и сяду на ее кушетку в своих шелковых чулках. Видите, Дядюшка, какое я презренное создание, но, по крайней мере, я честна; а из моего приютского досье Вы, наверняка, уже знаете, что я не идеальна.

Резюмируя вышесказанное (так наша учительница по английскому начинает каждое следующее предложение), я очень Вам признательна за мои семь подарков. Я делаю вид, что они прибыли в посылке от моей семьи из Калифорнии. Часы – от отца, плед – от матери, грелка – от бабушки, которая вечно волнуется, что я могу простудиться в этом климате, а желтая бумага – от моего младшего брата Гарри. Моя сестра Изабелла прислала мне шелковые чулки, а тетя Сьюзан – стихотворения Мэтью Арнольда; дядя Гарри (маленького Гарри назвали в честь него) подарил мне словарь. Он хотел прислать шоколадные конфеты, но я настояла на синонимах.

Вы ведь не возражаете играть роль многочисленной семьи?

А теперь мне рассказывать о своих каникулах, или Вас исключительно интересует моя учеба как таковая? Надеюсь, Вы оцените тонкий оттенок выражения «как таковая». Это последнее приобретение в моем лексиконе.

Девушку из Техаса зовут Леонора Фентон. (Почти так же смешно, как Джеруша, не так ли?) Она мне нравится, но не так сильно, как Салли Мак-Брайд; мне никто не будет нравиться больше Салли, за исключением Вас. Я всегда должна любить Вас больше других, поскольку Вы объединяете в одном лице всю мою семью. Всякий раз, как выдавался погожий день, Леонора, я и еще две второкурсницы, одевшись в короткие юбочки, вязаные куртки и шапочки и прихватив с собой блестящие палки, чтобы с их помощью расчищать себе путь, отправлялись на прогулку и исследовали окрестности. Однажды мы пришли в город, в четырех милях отсюда, и остановились в ресторане, куда ходят обедать девочки из колледжа. Мы ели жареные омары (35 центов), а на десерт – гречишные оладьи и кленовый сироп (15 центов).

Сытно и дешево.

Это было так забавно! Особенно для меня, так как это ужасно не похоже на приют; всякий раз, покидая студенческий городок, я чувствую себя словно бежавшая преступница. Раньше, чем я успела подумать, я начала рассказывать остальным о своих впечатлениях. Фигурально выражаясь, кошка почти выпрыгнула из сумки, когда я схватила ее за хвост и засунула обратно. Мне ужасно трудно удерживать в себе все, что я знаю. По натуре я очень доверчива; если бы не было Вас, с кем я могу поделиться, то я бы лопнула.

В прошлую пятницу вечером патронесса «Фергюссена» устроила мероприятие по изготовлению леденцов из черной патоки для тех, кто остался в других колледжах. Нас собралось двадцать две девочки – первокурсницы, второкурсницы, третьекурсницы и старшекурсницы, – объединенные дружеской договоренностью. В огромной кухне, на каменных стенах висят рядами медные горшки и чайники, самая маленькая кастрюля среди них размером с бак для кипячения белья. В «Фергюссене» живут четыреста девочек. Шеф-повар в белом колпаке и фартуке извлек еще двадцать два белых колпака и фартука – не представляю, откуда он взял так много – и все мы превратились в поваров.

Было очень весело, хотя мне доводилось видеть леденцы получше. Когда все, наконец, было закончено, и мы, а также кухня и дверные ручки были совершенно липкими, мы организовали шествие и, по-прежнему в своих колпаках и фартуках, держа в руках, кто большую вилку, кто ложку, а кто сковороду, промаршировали по пустым коридорам в кабинет надзирателей, где полдюжины профессоров и учителей безмятежно проводили вечер. Мы пропели им песни нашего колледжа и предложили закуски. Они приняли их вежливо, но неуверенно. Мы ушли, оставив их посасывать крупнокусковые леденцы из черной патоки, вязнуть в них и безмолвствовать.

Так что, Дядюшка, как видите, в учебе я делаю прогресс!

Вам не кажется, что я должна быть художником, а не писателем?

Каникулы заканчиваются через два дня, и я буду рада снова увидеть девочек. Просто в моей башне чуточку одиноко; когда девять человек занимают дом, построенный для четырехсот, они действительно слегка шумные.

Одиннадцать страниц – бедный Дядюшка, должно быть, Вы устали! Я собиралась написать короткую благодарственную записку, однако, стоило мне начать, как мое перо, похоже, перестало сдерживаться.

До свидания и спасибо за то, что думаете обо мне, – я должна быть абсолютно счастлива, если бы не одно маленькое грозовое облако на горизонте. В феврале предстоят экзамены.

С любовью,

PS. Возможно, упоминать любовь непристойно? Если так, прошу простить меня. Но я должна кого-то любить, а я могу выбирать только между Вами и миссис Липпет, поэтому, как Вы понимаете, Вам ПРИДЕТСЯ примириться с этим, дорогой Дядюшка, поскольку ее я не могу любить.

Перед экзаменом

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Видели бы Вы, как учится наш колледж! Мы забыли, что у нас когда-либо были каникулы. За прошедшие четыре дня я вбила себе в голову пятьдесят семь неправильных глаголов, и я надеюсь, что они не позабудутся после экзаменов.

Некоторые девочки, проштудировав свои учебники, продают их, я же намереваюсь оставить свой учебник себе. А после того, как я окончу колледж, все мое образование поместится на книжной полке, так что когда у меня появится необходимость в подробных сведениях, я смогу обратиться к учебникам без малейшего колебания. Это намного проще и правильнее, чем пытаться удержать их в голове.

Нынче вечером заскочила Джулия Пендлтон, чтобы нанести частный визит, и просидела битый час. Она завела разговор о семье, и я НЕ МОГЛА отключить ее. Она хотела узнать девичью фамилию моей матери, – разве можно задать более наглый вопрос тому, кто вырос в приюте для подкидышей? Я не осмелилась сказать, что я ее не знаю, поэтому с дурацким видом решилась на первое имя, которое пришло мне в голову, и это было «Монтгомери». Тогда она пожелала узнать, какие это Монтгомери – из Массачусетса или из Виргинии.

Ее мать из рода Резерфордов. Семья прибыла в страну на ковчеге и связана узами брака с Генрихом VIII. Род по линии отца уходит корнями дальше Адама. На самой верхушке ее семейного древа пребывает недосягаемое племя обезьян с нежной, шелковистой шкуркой и безмерно длинными хвостами.

Я собиралась написать Вам сегодня милое, веселое, интересное письмо, но я ужасно хочу спать и… я боюсь. Тяжела доля первокурсницы.

Ваша, готовая к экзаменам,

Воскресенье

Дражайший Длинноногий Дядюшка,

У меня для Вас ужасные, жуткие, кошмарные новости, но я начну не с них; прежде всего я постараюсь поднять Вам настроение.

Джеруша Эббот становится писателем. В февральском ежемесячном журнале, на первой странице, что является огромной честью для первокурсницы, появится стихотворение, озаглавленное «Из моей башни». Моя учительница по английскому остановила меня вчера вечером по дороге со службы и сказала, что это – очаровательная вещица, за исключением шестой строки, в которой слишком много футов. Я пришлю Вам копию, если Вы удосужитесь прочитать ее.

Дайте подумать, что еще приятного я могу поведать… ах, да! Я учусь кататься на коньках и скольжу довольно прилично практически без чужой помощи.

Кроме того, я научилась съезжать по канату с потолка гимнастического зала, и еще я прыгаю через перекладину в три фута шесть дюймов высотой и надеюсь скоро поднять ее до четырех футов.

Сегодня утром епископ Алабамский прочел нам весьма вдохновенную проповедь. Текст был такой: «Не суди и не судим будешь». В ней говорилось о необходимости не замечать ошибок в других и не обескураживать людей суровыми суждениями. Как бы мне хотелось, чтобы Вы услышали ее.

Стоит самый солнечный, самый ослепительный зимний день, с сосулек, свисающих с елей, капает, и все сгибается под гнетом снега, все, кроме меня – я сгибаюсь под гнетом печали.

А теперь, смелее, Джуди, переходи к новостям, которые ты должна рассказать.

Вы сейчас ТОЧНО в хорошем настроении? Я провалила экзамены по математике и латинской прозе. Я занимаюсь по ним дополнительно и в следующем месяце буду пересдавать. Мне жаль, если я разочаровала Вас, а если нет, то мне все равно, потому что я узнала такое множество вещей, не указанных в классном журнале. Я прочитала семнадцать романов и массу стихотворений – таких действительно полезных романов, как «Ярмарка тщеславия», «Ричард Феверел» и «Алиса в Стране Чудес». А также «Эссе» Эмерсона, «Жизнь Скотта» Локхарта, первый том «Римской Империи» Гиббона и половину «Жизни Бенвенуто Челлини» – ну, разве он не забавен? Он имел обыкновение прогуливаться перед завтраком и неумышленно лишать человека жизни.