Роберт Вальзер - Сочинения Фрица Кохера и другие этюды Страница 5

Моя гора

Свое имя гора Бёцинген получила от деревни, что лежит у юго-западного подножия. Гора высока, но подняться на нее легко. Мы часто делаем это, я и мои товарищи, потому что наверху есть прекрасные места для игр. Гора широка, ее можно обойти, наверное, за час, нет, гораздо шире. Мне это неизвестно, потому что я никогда не измерял ее диаметр. Это завело бы слишком далеко. Но когда с другой горы смотришь на гору Бёцинген, во всей ее высоте и ширине, она похожа на спящего волшебника. Или на голову слона. Не знаю, подходит ли это сравнение. Хотя, если гора и впрямь красива, то все равно, на кого она похожа. А это действительно самая красивая гора с самым прекрасным видом. С ее вершины можно увидеть три белых озера, много других гор и равнин в трех направлениях, города и деревни, леса, и все это в далекой глубине так прекрасно, будто раскинулось нарочно, чтобы мы любовались. Отсюда одно удовольствие изучать географию и мало ли еще что. Но самое прекрасное для нас — это огромные буки на склоне горы. Весной у них удивительно светлая и влажная листва, такая свежая, что даже хочется попробовать на вкус. На горных лугах резвятся гнедые кони. К ним можно подходить без страха. Лошадям вообще нужно доверять. Есть, конечно, еще и козы, и коровы, но мне они нравятся меньше. Один мой товарищ схватил корову за хвост, и она стащила его вниз чуть ли не до середины горы. И хотя нам было страшно за него, мы не удержались от смеха. Во время игр случается довольно много ссор, даже драк. Драки мне нравятся больше. Ссоры просто невыносимы, а драки веселят и раззадоривают. Мне нравится этот жар, это возбуждение. Иногда игра превращается в бешеное сражение. Сражение — это здорово, а быть героем сражения — еще лучше. Потом, конечно, остается обида, злоба, вражда, ненависть. Но это, по крайней мере, определенные ощущения. Нет ничего скучнее скуки, а на меня хуже всего действует скука, то есть безразличие. Если вспыхивает ненависть, я готов изобразить посредника, миротворца. Могу сыграть и эту роль. Нельзя превращать игру в побоище. Но мне, опять же, легко говорить, я сам превосходно раздаю и получаю тумаки, если до этого доходит. Оставим эту тему. Куда проще уговаривать и увещевать (особенно самого себя), чем сойти с пути греха и пагубы в момент искушения. Всему свое время. Одно время — для побоев и метания камней, другое — для благих намерений. Все нужно познать. Но я почти забыл про гору. Я так много пережил на ней прекрасных рассветов, вечеров и даже ночей, что мне трудно удержать в поле зрения и описать пером какой-либо один случай. Однажды я провел там наверху особенный вечер. Я лежал в траве один, под столетней елью и мечтал. Солнце разливало свой жар надо мной и над лугом. Из долины доносился звон и шум железной дороги. В мыслях я был так далек от всего мира. Я ни за чем не наблюдал, я позволял наблюдать за собой. По крайней мере, белка это делала довольно долго. Она озадаченно и боязливо смотрела на меня сверху. Я не мешал ей. Садилось солнце, в камнях юркали землеройки, и луг сверкал в черной прозрачной тени. О, как же я тосковал о чем-то. Если бы я только знал о чем.

Наш город

На самом деле наш город — скорее, большой прекрасный сад, а не город. Улицы — это садовые дорожки. Они чистые и как будто посыпаны мелким песком. Над крышами города возвышается гора с темными елями и зеленой листвой. В городе великолепные зеленые насаждения, например аллея, которую, как говорят, заложил Наполеон. Но я не верю, что он собственноручно сажал деревья, для этого он, наверное, был слишком горд, слишком всемогущ. Летом раскидистые старые каштаны отбрасывают приятную прохладную тень. Летними вечерами можно видеть горожан, которые обожают гулять и фланируют по аллее туда и обратно. Особенно выпендриваются дамы в прекрасных светлых платьях. А потом на закате катаются по озеру в лодках. Озеро принадлежит к нашему городу, как церковь. Так в монархических государствах увеселительный замок принадлежит к резиденции какого-ни-будь князя. Без озера наш город не был бы собой, хуже того, его нельзя было бы узнать. Наша церковь — протестантская и расположена на высокой каменной платформе, которую украшают два изумительных больших каштана. Окна церкви расписаны пылающими красками, что придает ей сказочный вид. Часто оттуда доносится прелестное многоголосое пение. Я люблю слушать снаружи, когда внутри поют. Женщины поют красивее всего. Наша ратуша выглядит очень достойно, ее большой зал используется для балов и по другим поводам. У нас есть даже театр. Каждую зиму к нам на два месяца приезжают актеры из других мест. У них аристократичные манеры, они говорят на аристократичном немецком и носят на головах цилиндры. Я всегда радуюсь их приезду и не поддакиваю нашим горожанам, когда они презрительно называют актеров сбродом. Возможно, что те не платят по счетам, что они наглые, и напиваются, и происходят из дурных семейств, но на то они и актеры! Нужно смотреть сквозь пальцы на такие вещи. Артистов нужно великодушно прощать. Они очень хорошо играют. Я видел «Разбойников». Это чудесная драма, полная огня и красоты. Есть ли развлечение, более утонченное и благородное, чем посещение театра? Жители больших городов намного опередили нас в этом отношении. — У нас в городе много промышленности, это оттого, что в нем много фабрик. Фабрики и окружающие их территории выглядят некрасиво. Там черный и тяжелый воздух, и я не понимаю, зачем люди занимаются такими грязными вещами. Меня не заботит, что производят на фабриках. Я только знаю, что все бедные люди работают на фабрике, возможно, в наказание за то, что они такие бедные. У нас улицы чистые и красивые, и между домами везде растут зеленые деревья. Когда идет дождь, улицы становятся жутко грязными. У нас мало заботятся об улицах. Отец так говорит. Жаль, что рядом с нашим домом нет сада. Мы живем во втором этаже. У нас прекрасная квартира, но ей не хватает сада. Мама часто на это жалуется. Я больше всего люблю старую часть города. С удовольствием брожу по старым улочкам, переулкам и крытым переходам. Еще у нас есть подземные ходы. В общем, у нас очень милый город.

Рождество

Рождество? О! Это будет самое плохое сочинение, потому что про такое чудо хорошо написать не получится. — На улицах, в передних, на лестницах и в комнатах пахнет апельсинами. Выпало много снега. Рождество без снега было бы невыносимым. После обеда мы услышали два тоненьких голоска у нашей двери. Я пошел открывать. Я знал, что это бедные дети. Я смотрел на них довольно долго и бессердечно. «Чего вам?» — спросил я их. Тогда маленькая девочка заплакала. Мне стало неловко, что я был таким грубым. Пришла мать, отослала меня и вручила детям небольшие подарки. Когда наступил вечер, мать позвала меня в прекрасно убранную комнату. Я вошел с волнением. Признаюсь, я испытываю какой-то необъяснимый страх перед получением подарков. Моей душе не нужны подарки. Я вошел, и у меня заболели глаза, когда я окунулся в море света и огней. Перед этим я долго ждал в темноте. В гостиной в кожаном кресле сидел отец и курил. Он встал и торжественно подвел меня к подаркам. Мне стало неловко. Это были самые красивые вещи, какие только могли порадовать глаз и сердце. Я улыбнулся и попытался что-то сказать. Протянул отцу руку и посмотрел на него с благодарностью. Он рассмеялся и заговорил со мной о подарках, их значении, их ценности и о моем будущем. Я старался не показать, какое удовольствие они мне доставили. Пришла мать и подсела к нам. Мне хотелось сказать ей что-то ласковое, но язык не повернулся. Она угадала мое намерение, притянула меня к себе и поцеловала. Я был несказанно счастлив и рад, что она меня поняла. Я прижался к матери и заглянул ей в глаза, в которых стояли слезы. Я говорил с ней, но про себя, беззвучно. Я был так счастлив, что могу говорить с матерью таким чудесным способом. А потом мы развеселились. Пили вино из изящных граненых бокалов, смеялись и болтали. Я рассказал о школе и об учителях, особенно про их чудачества и странности. Мне охотно простили мою буйную веселость. Мать села за пианино и сыграла какую-то простую песню. Она играет ужасно нежно. Я прочел наизусть стихотворение. Я читаю стихи ужасно плохо. Вошла служанка и внесла пирог и булочки (объеденье, по маминому рецепту). Когда ей вручали подарок, она состроила глупую мину, но вежливо поцеловала матери руку. Брат не смог прийти, о чем я очень сожалею. Наш лакей, старый Фельман, получил большой закрытый пакет. Он выбежал из комнаты, чтобы его открыть. Мы расхохотались. Рождество тихо шло к концу. Мы сидели одни за бокалом вина и почти не говорили. Потом время пошло быстро. В двенадцать часов мы поднялись, чтобы отправиться спать. На другое утро все выглядели довольно уставшими. Рождественское дерево тоже. Не правда ли, плохо написано? Но я, по крайней мере, предупредил об этом, так что нечего меня упрекать.