Эрнест Хемингуэй - Иметь и не иметь Страница 5

– Ясно, – сказал мистер Синг. – Может быть, вы нас оставите вдвоем? – сказал он Фрэнки. Фрэнки изобразил на своем лице внимание и улыбнулся ему.

– Он глухой, – сказал я. – Он плохо понимает по-английски.

– Ясно, – сказал мистер Синг. – Вы говорите по-испански. Скажите ему, чтоб он присоединился к нам попозже.

Я сделал Фрэнки знак большим пальцем. Он встал и отошел к стойке.

– А вы не говорите по-испански? – спросил я.

– Ну что вы, – сказал мистер Синг. – Скажите, каковы обстоятельства, которые привели… которые побудили вас заинтересоваться?

– Мне нужны деньги.

– Ясно, – сказал мистер Синг. – За лодкой числятся какие-нибудь долги? На нее могут наложить арест?

– Нет.

– Превосходно, – сказал мистер Синг. – Сколько моих несчастных соотечественников можно разместить на вашей лодке?

– Вы хотите сказать – переправить?

– Совершенно верно.

– Как далеко?

– День пути.

– Не знаю, – сказал я. – Человек двенадцать, если без багажа.

– Без всякого багажа.

– Куда их требуется доставить?

– Это на ваше усмотрение, – сказал мистер Синг.

– Что именно, – где их высадить?

– Вы возьмете их с тем, чтобы везти на Тортугас, куда за ними должна прийти шхуна.

– Слушайте, – сказал я, – на Тортугас, на Логгерхед-Ки есть маяк и при нем радиостанция.

– Правильно, – сказал мистер Синг, – было бы, разумеется, глупо высаживать их там.

– Так как же?

– Я сказал: вы возьмете их с тем, чтобы везти туда. Так с ними условлено.

– Да, – сказал я.

– Высадите вы их там, где вы найдете нужным.

– Но шхуна придет за ними на Тортугас?

– Конечно, нет, – сказал мистер Синг. – Что за глупости.

– Сколько вы даете с головы?

– Пятьдесят долларов.

– Не пойдет.

– Ну, а если семьдесят пять?

– Сколько вы сами получаете с головы?

– О, это совершенно не относится к делу. Видите ли, мою роль в этом деле можно рассматривать с разных сторон, или, как говорится, под разными углами. Она этим не ограничивается.

– Да, – сказал я. – А то, что я должен сделать, по-вашему, не стоит денег? Так, что ли?

– Я вполне вас понимаю, – сказал мистер Синг. – Что ж, скажем по сто долларов.

– Слушайте, – сказал я. – Вы знаете, сколько лет тюрьмы я получу, если меня поймают?

– Десять, – сказал мистер Синг. – Не меньше десяти. Но почему непременно тюрьма, дорогой капитан? Для вас здесь есть только один рискованный момент – погрузка пассажиров. Все остальное зависит от вашей осмотрительности.

– А если они вернутся и потребуют вас к ответу?

– Нет ничего проще. Я обвиню вас в том, что вы меня обманули. Затем я частично возмещу им расходы и отправлю их снова. Им, конечно, известно, что это путешествие связано с трудностями.

– А со мной как?

– Думаю, что мне придется кое-что сообщить в консульство.

– Ясно.

– Тысяча двести долларов, капитан, в наше время не такая сумма, чтоб ею пренебрегать.

– Когда я получу деньги?

– Двести, как только вы дадите согласие, и тысячу при погрузке.

– А что, если я возьму эти двести и сбегу?

– Я, конечно, ничего не смогу поделать, – улыбнулся он. – Но я знаю, капитан, что вы так не поступите.

– Эти двести у вас при себе?

– Конечно.

– Положите их под тарелку.

Он положил.

– Ладно, – сказал я. – Утром я выправлю разрешение и, как только стемнеет, выйду в море. Теперь, где мы погрузимся?

– Что вы скажете о Бакуранао?

– Можно. У вас все налажено?

– Конечно.

– Ну, значит так, – сказал я. – Вы зажигаете на мысу два огня, один над другим. Как только я их увижу, я иду к берегу. Вы подъезжаете на лодке и с лодки грузитесь. Но чтобы вы сами тоже были и чтобы привезли деньги. Пока я не получу денег, я ни одного человека не возьму на борт.

– Нет, – сказал он, – половину при начале погрузки и половину, когда закончите.

– Ладно, – сказал я. – Это справедливо,

– Значит, обо всем сговорились?

– Как будто так, – сказал я. – Никакого багажа и никакого оружия. Ни револьверов, ни ножей, ни бритв; ничего. В этом я должен быть уверен.

– Капитан, – сказал мистер Синг, – вы мне не доверяете? Разве вы не видите, что наши интересы совпадают?

– Обещаете проверить?

– Прошу вас, не ставьте меня в неловкое положение. Разве вы не понимаете, что у нас общие интересы?

– Ладно, – сказал я ему. – В котором часу вы там будете?

– В двенадцатом.

– Ладно, – сказал я. – Ну, как будто все.

– Какие купюры вам удобнее?

– Давайте сотнями.

Он встал, и я смотрел, как он шел к выходу. Фрэнки улыбнулся ему, когда он выходил. Мистер Синг не взглянул на него. Вылощенный был китаец, что и говорить. Ай да мистер Синг.

Фрэнки подошел к столику.

– Ну как? – спросил он.

– Откуда ты знаешь мистера Синга?

– Он переправляет китайцы, – сказал Фрэнки. – Большой дело.

– Давно ты его знаешь?

– Он тут два лет, – сказал Фрэнки. – Раньше другой переправлял китайцы. Кто-нибудь его убил.

– Кто-нибудь и мистера Синга тоже убьет.

– Понятно, – сказал Фрэнки. – Так надо. Очень большой дело.

– Да уж, дело, – сказал я.

– Большой дело, – сказал Фрэнки. – Переправлена китайцы никогда назад. Другой китайцы пишет письма, пишет все хорошо.

– Замечательно, – сказал я.

– Такой китайцы не умеет писать. Умеет писать китайцы богатый. Такой ничего не кушает. Живет на один рис. Сто тысяч китайцы здесь. Только три китайски женщин.

– Почему?

– Правительство не пускал.

– Весело, – сказал я.

– Ты с ним делал дело?

– Может быть.

– Хороший дело, – сказал Фрэнки. – Лучше политика. Много деньги. Очень большой дело.

– Бутылку пива хочешь? – сказал я ему.

– Ты больше не унывай?

– Нет, нет, – сказал я. – Очень большой дело. Спасибо тебе.

– Ладно, – сказал Фрэнки и потрепал меня по плечу. – Вот и хорошо. Я только хочу, чтобы ты был довольный. Китайцы – хороший дело, а?

– Замечательное.

– Вот и хорошо, – сказал Фрэнки. Я видел, что он готов заплакать от радости, что все так хорошо устроилось, и я потрепал его по плечу. Ай да Фрэнки.

Утром я первым долгом изловил агента и попросил его выправить мне разрешение. Он потребовал список команды, и я сказал ему, что команды нет.

– Вы хотите возвращаться один, капитан?

– Именно так.

– А что с вашим помощником?

– Он запил.

– Одному очень опасно.

– Всего ведь девяносто миль, – сказал я. – От такого пьянчуги пользы тоже немного.

Я перегнал лодку на другую сторону порта, на пристань «Стандард-ойл»,и набрал бензину в оба бака. Туда входит около двухсот галлонов. Очень мне не хотелось покупать столько по двадцать восемь центов галлон, но кто его знает, где придется очутиться.

С того часа, как я встретился с китайцем и взял у него деньги, вся эта история не давала мне покоя. Ночью я почти не спал. Когда я вернулся на пристань Сан-Франциско, там меня ждал Эдди.

– Здорово, Гарри, – крикнул он мне и помахал рукой. Я бросил ему кормовую чалку, и он закрепил ее, потом взошел на борт. Он был все тот же, длинный, мутноглазый, еще больше пьяный, чем обычно. Я не сказал ему ни слова.

– Выходит, этот тип, Джонсон, уехал и оставил нас ни с чем? – спросил он меня. – Ты что-нибудь знаешь о нем?

– Убирайся вон, – сказал я ему. – Смотреть на тебя противно.

– Братишка, да разве я не огорчен так же, как и ты?

– Убирайся с лодки, – ответил я ему. Он только удобнее устроился на сиденье и вытянул ноги.

– Говорят, мы едем сегодня, – сказал он. – Что же, тут в самом деле больше нечего делать.

– Ты не едешь.

– В чем дело, Гарри? Не стоит тебе ссориться со мной.

– Вот как? Убирайся с лодки.

– Ну-ну, полегче.

Я ударил его по лицу, он встал и полез обратно, на пристань.

– Я бы с тобой так не поступил, Гарри, – сказал он.

– Еще бы ты посмел, – ответил я ему. – Я тебя с собой не беру. Вот и все.

– Хорошо, но зачем же было бить меня?

– Чтоб ты это уразумел.

– А что же мне теперь делать? Оставаться и голодать?

– Какого черта голодать, – сказал я. – Можешь наняться на рейсовый пароход. Отработаешь обратный путь.

– Ты со мной не по-честному поступаешь, – сказал он.

– Хотел бы я знать, с кем ты поступаешь по-честному, пьянчуга, – ответил я ему. – Ты родную мать готов обжулить.

Это, кстати сказать, было верно. Но мне стало неприятно, что я его ударил. Всегда неприятно, когда побьешь пьяного. Но на такое дело я все равно не мог взять его с собой; даже если бы и хотел.

Он побрел к воротам, длинный, как день без завтрака. Потом он повернулся и пошел обратно.

– Нельзя ли перехватить у тебя доллар-другой, Гарри?

Я дал ему пятидолларовую бумажку из денег китайца.

– Я всегда знал, что ты мне друг, Гарри. Почему ты не хочешь взять меня?

– Ты приносишь несчастье.

– Ты просто взбесился, – сказал он. – Ну, ничего, приятель. Ты еще рад будешь со мной повстречаться.