Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 84 Страница 53

642.

1895 г. Ноября 2. Я. П.

Послал телеграмму. Очень бы желал, чтоб миновала эта суета,1 но нельзя отказать. Важно твое здоровье. Отчего ты оставила леченье — ванны и др[угое]. Ради Бога, не оставляй. Ничто не важно, если ты и телесно и душевно страдаешь.2 Не приехать ли мне к тебе? Всё так ничтожно в сравнении с твоим состоянием. Разумеется не принимай никого. И ради Бога телеграфируй, и я тотчас же приеду к тебе.3 То, что пишешь о мальчиках, грустно, но я и не жду другого. И то хорошо.

Ради Бога, голубушка, не скрывай, не думай о других, а только о себе. Я бы рад пожертвовать тебе многим, но к сожалению тут и жертвовать ничем не придется, п[отому] ч[то] приехать к тебе будет радость. — Все два дня перечитываю дневники, с тем, чтобы уничтожить, что неправда, и нашел только одно место,4 но и то далеко не такое гадкое, как то, кот[орое] огорчило тебя.5 Целую тебя, голубушка, и жду письма,

Л. Т.

1 См. предшествующую телеграмму.

2 См. письмо С. А. Толстой от 31 октября (ПСТ, стр. 628).

3 Имеется в виду письмо С. А. Толстой от 31 октября (ПСТ, стр. 627—628).

4 В Дневниках 1888—1889 гг. вымарано и вырезано тридцать три места (см. т. 50). В Дневниках 1890—1895 гг. изъято двенадцать мест (см. тт. 51—53). О каком месте пишет Толстой в настоящем письме, определить невозможно.

5 Речь идет о вымаранной дневниковой записи в семнадцать строк под 6 октября 1895 г. (т. 53).

*643.

1895 г. Ноября 4. Я. П.

Не покидает меня мысль о твоем нездоровьи, милый друг. Ради нас всех, не скажу лечись, а берегись.

Последнее письмо твое к Маше1 утешительно тем, что ты хочешь беречься и сидеть. Пожалуйста, голубушка. Вчера кончил свое чтение своих дневников и вынес в том отношении, в кот[ором] мы говорили, самое хорошее впечатление — именно то, кот[орое] вынесет всякий, кто когда-либо будет читать их, что связывала нас и связывает самая неразрывная любовь, что различие верований, т. е. переворот, происшедший во мне, заставил нас страдать, но что победила любовь. Видно, как это понемногу делалось, делалось и совершилось. Вымарать пришлось не больше 2-х стр[аниц]. И те можно бы не марать. Я очень рад, что ошибка телеграф[а] избавила меня от чтения. Эти же господа делали дело полезное для них, и люди очень приятные.2 Целую тебя и детей. Таня была нездорова, теперь ей лучше, и мы все здоровы и дружны.

Приписка к письму В. А. Кузминской.

1 Письмо неизвестно.

2 Режиссер Малого театра С. А. Черневский и декоратор московских императорских театров К. Ф. Вальц, приезжавшие в Ясную Поляну в связи с подготовлявшейся постановкой в Малом театре «Власти тьмы». О них писала в своем письме В. А. Кузминская (почт. шт. «5 ноября 1895»).

644.

1895 г. Ноября 7. Козловка.

Поехал на Козловку с этим письмом, пустым, с тем, чтобы, получив твое, на него ответить. И получил от тебя хорошее письмо,1 порадовавшее меня о твоем душевном состоянии, но физически нехорошо. Нехорошо, что такие средства употребляешь.2 Только могут они, — доктора, — портить, пройдет болезнь только от того, что пройдет ей время и организм преодолеет ее. Вчера Маша с Верочкой ездили в Тулу и у Давыдовых весело танцовали вчетвером с Бухманом. Пишу это письмо от Мар[ьи] Ал[ександровны]. Мы беспокоились о ней. Она уехала от нас такая слабая, больная, но нынче опять здорова и бодра, и искренно радостна. Я вчера хорошо обдумал свое писанье, — нашел точку зрения настоящую,3 и мне весело. Целую тебя и детей. Очень хорошо всё, главное ты.

На обороте: Москва. Хамовнический пер., д. Толстого. Софье Андреевне Толстой.

1 От 4 ноября (ПСТ, стр. 630—631).

2 Опиум.

3 В своем Дневнике под 5 ноября Толстой записал так: «Я понял, что надо начинать с жизни крестьян, что они — предмет, — они — положительное, а то — тень, то отрицательное. И то же, понял и о Воскресеньи. Надо начать с нее [Масловой]. Сейчас хочу начать» (т. 53).

645.

1895 г. Ноября 12. Я. П.

По последним твоим письмам1 чувствую, что тебе очень грустно и тяжело, и мне стало также грустно и хочется быть с тобою. Когда мы приедем, я не могу сказать сейчас, п[отому] ч[то] не совещался еще об этом с девочками. А вот вечером поговорю. Во всяком случае очень скоро. Я постараюсь, чтобы они ничего не забыли и уложились с акуратностью. Ты права, что чужие люди мешают; а у нас их много: нынче воскресенье, еще Бухман, Мар[ья] Мих[айловн]а и Хирьяков,2 приехавший из Петерб[урга]. Про тех я не говорю: Поша друг, Дунаев такой же, да еще и дрова колет, и печи топит. А Мар[ья] Вас[ильевна]3 всё делает. Но всё-таки было бы лучше, спокойнее, если бы мы были одни. Хорошее бы вошло на ум. Но так это мне и тебе, но им хочется визжать и хохотать. И когда это так невинно, то пускай их. Вчера они с Бухманом с восторгом плясали мазурку, я играл им. Радуюсь, что мальчики хороши и помнят, и жалеют тебя (как бы не сглазить). — Очень благодарю их за это. Ты совершенно права, что им нужно самим рассуждать, а мы им мешаем. Только бы рассуждали, употребляли бы в дело данный им от Бога разум и доброе сердце.

Смотрел фотографию семьи: как Андр[юша] похож был на Ваничку. Вчера мы с Дун[аевым] и Пошей ездили к Булыгину верхами — очень было хорошо. Но не застали ни Бул[ыгина], ни его жены. — Я совершенно одобряю то, что ты хочешь бросить леченье,4 но не одобряю, что ты хочешь двигаться и вообще нарушать гигиенические предписания. Я бы бросил только лекарства. Очень советую, прошу тебя, милый друг, беречься. Теперь я надеюсь, что скоро пройдет.

Своим здоровьем тоже не могу похвалиться. То болела голова и теперь тяжела, и запоры, и общая чрезвычайная вялость и слабость, хотя веду себя самым благоразумным образом. Ничего не пишу уже с неделю, кроме писем, кот[орые] и то пишу с неохотой. Так до свидания, голубушка, целую тебя и детей.

Л. Т.

На конверте: Москва, Хамовнический пер. Графине Софье Андревне Толстой, д. Толстого.

1 От 8 и 9 ноября (ПСТ, стр. 633—635).

2 Александр Модестович Хирьяков (род. 1862 г.) — литератор, автор книги «Жизнь Л. Н. Толстого», Спб. 1911.

3 М. В. Сяськова — была преподавательницей детей Толстого.

4 См. письмо С. А. Толстой от 9 ноября (ПСТ, стр. 635).

646.

1895 г. Декабря 28. Москва.

Со вчерашнего вечера новостей у нас никаких. Я здоров, но осталась еще слабость желудка, и я очень берегусь. Много нынче писал.1 За обедом были темные: Леон[ила] Фом[инична],2 Мар[ья] Фед[оровна],3 Чертк[ов] с женой, Kennworthy,4 Поша, и потом пришел седун Василий,5 и теперь 10 часов, — те все ушли не было восьми, — кажется, всё сидит один с Таней. Маша пишет мне. Она здорова. Как то вы доехали? Нынче целый день метель и очень сильная.

Вероятно, вследствие моего состояния желудка мне уныло, и потому очень приятно сидеть одному. Мишу пригласили на вечер к Лугининым,6 и он поехал очень довольный и веселый. Это хорошо.

Письма были интересные: от Японца,7 знакомого Кониси,8 христианина и писателя, — он присылает свою статью английскую, и от Страхова:9 жалуется на мертвенность Петерб[урга] и на рабскую подлость людей. На него даже не похоже. Думаю, что вам хорошо, если только все здоровы. Целую тебя и по старшинству Илью, Соню, Сашу, Анн[очку], Мишу, Андр[юшу]10 и особенно большого Андрюшу,11 если он с вами.

Сейчас хочу надеть большую шубу, и сам снести это письмо в ящик.

Л. Т.

На конверте: Московско-Курской жел. дор. Станция Бастыево. Графине Софье Андревне Толстой.

С. А. Толстая ездила в Гриневку к сыну Илье.

1 Вероятно, «Патриотизм или мир?», см. т. 31.

2 Л. Ф. Анненкова (1844—1914), см. т. 64.

3 М. Ф. Кудрявцева, знакомая Толстого.

4 Джон Кенворти (J. С. Kenworthy) — английский писатель, автор книги о Толстом: «Tolstoy, his Life and Works», London 1902. См. т. 52.

5 В. А. Маклаков. Толстой называл его «седуном», так как он засиживался в гостях.

6 Семья профессора химии Московского университета Владимира Федоровича Лугинина (1834—1912).

7 Японский писатель Иокаи — редактор (в 1904 г.) японского журнала «Дидао-Чоо-Лю». Переписку с ним Толстого см. в т. 60.

8 Даниил Павлович Конисси (Masutaro Konishi, p. 1864 г.) — японец-буддист, принявший православие, окончил в 1893 г. Киевскую духовную академию. 1912—1914 гг. был профессором в Киото.

9 Письмо неизвестно.

10 Сына И. Л. Толстого.

11 А. Л. Толстого.

1896

647.

1896 г. Января 23. Москва.

Нынче получил твое письмо, милый друг. — Надеюсь, что Андрюша уже здоров и ты не тревожишься больше о нем. Поцелуй его за нас. По твоему письму заключаю, что ты им довольна, и радуюсь этому.1 Офицер, о кот[ором] он писал,2 родственник Маклаковых, по рассказам Маклаковых, нежелательный сожитель: и любит выпить, и бросил жену, и во всех влюбляется; а главное нет ничего приятнее, как жить независимо одному. И советую тебе, Андрюша, держаться этого. У нас большое горе: Н. М. Нагорнов умер.3 Маша, кот[орая] была при его смерти, вероятно опишет тебе подробно всё. Доктор — Остроумов4 — определил, что камнем прободение кишки и от того перитонит. Очень жаль, и Вареньку и детей,5 в особенности Варю. У нас всё хорошо, хотя грустно. Таня осталась ночевать с Варей, а мы: Маша, Миша и Коля, сейчас отправив Сашу спать, сидели за чаем и задушевно и грустно говорили.