Джон Пассос - Большие деньги Страница 53

На следующий день за завтраком Чарли сообщил чете Эскью, что съезжает от них.

Джо долго хранил молчание, но, выпив последнюю чашку кофе, с хмурым видом прошелся несколько раз по комнате взад-вперед. Подойдя к окну, тихо сказал:

– Ну-ка иди сюда, Чарли. Хочу тебе кое-что показать… – Он положил руку ему на локоть. – Послушай, малыш, ты что, обиделся на меня? Из-за того, что я к тебе придираюсь? Но ведь я все время волнуюсь за наш бизнес, будь он трижды проклят… кажется, он не выходит у меня из головы никогда… ты же знаешь, какого высокого мнения мы с Грейс о тебе… Но мне казалось, что ты уделяешь слишком много времени игре на бирже… Конечно, это не мое дело… Но в любом случае нам, ребятам старой закалки, нужно постоянно держаться вместе.

– Конечно, Джо, кто против? Честно говоря, мое желание жить отдельно, в собственной квартире, к этому не имеет никакого отношения. Ты все же человек женатый, у тебя дети и тебя не волнуют все эти проблемы… но у меня проблемы из-за женщины.

Джо громко захохотал.

– Ах ты, развратный сукин сын с континента! Кудахчешь, плачешься, но почему, в таком случае, не женишься?

– Именно это я и намерен сделать, черт подери! – признался Чарли.

Он тоже засмеялся за компанию с Джо.

– Ну-ка, признавайтесь, что там у вас такого смешного? – спросила Грейс из-за кофейника.

Чарли кивнул в сторону девочек.

– Так, обычные мужские разговоры в курилке…

– Ах, какие вы глупые, – упрекнула их Грейс.

Однажды днем, перед Рождеством, когда шел сильный снег, он вернулся в город рано, чтобы встретиться с Дорис в «Балтиморе».

– Может, выпьем чего-нибудь? – предложила она.

Но у него выпивка есть дома, стол уже накрыт, и ей непременно нужно посмотреть на эти крохотные бутербродики, которые делает Таки, и причем все разного цвета, сообщил он ей.

Она поинтересовалась, там ли сейчас японец. Он, широко ухмыльнувшись, сказал, что его там нет. Через несколько минут такси доставило их к зданию из песчаника, переделанного в жилой дом.

– Боже, как же у тебя уютно! – воскликнула Дорис, чуть запыхавшись после подъема по лестнице. Она распахнула шубку. – Теперь я чувствую себя на самом деле испорченной женщиной.

– Но ведь перед тобой не незнакомец и не такой парень, к которому ты равнодушна, – шутливо утешил ее Чарли.

Она позволила ему поцеловать себя. Сняв шубку и шляпку, она села рядом с ним на нагревшийся от батареи диван у окна.

– Никто не знает моего адреса, никто не знает моего телефона, – сказал Чарли.

Обняв ее за худые плечи, он привлек ее к себе, и она, забавно вздрогнув, уступила, позволила ему пересадить ее к себе на колени.

Они долго целовались, но, наконец, ей удалось вырваться из его крепких объятий.

– Чарли, дорогой, ты ведь пригласил меня выпить, не так ли?

Он приготовил для них два «старомодных» коктейля на кухоньке и положил на тарелку японские экзотические сэндвичи. Принес все в комнату, поставил на круглый плетеный стол. Дорис надкусила несколько бутербродиков, прежде чем решила, какой ей нравится больше.

– Послушай, твой японец, по-моему, настоящий артист в своем деле.

– Да, очень умный народец, – согласился с ней Чарли.

– Как здесь хорошо! – вздохнула Дорис. – Все очень мило, вот только яркий свет режет глаза.

Он выключил лампу, и окно сразу стало темно-синим. На заснеженной улице мелькали огоньки, тени от мчащихся такси, а яркое свечение больших магазинов напротив разрисовывало потолок длинными оранжевыми полосами.

– Ах, как здесь чудесно, – сказала Дорис. – Ты только посмотри, какими старинными кажутся отсюда улицы с этими колеями в снегу.

Чарли только подливал виски в коктейли. Он попросил ее раздеться.

– Помнишь, ты как-то сказала мне, что твои наряды стоят очень дорого.

– Ах, какой ты глупый. Такой большой… Чарли, я хоть немного тебе нравлюсь?

– Для чего говорить об этом? Да я просто с ума схожу по тебе. Совсем чокнулся… Знаешь, я хочу, чтобы мы с тобой всегда были вместе. Я хочу, чтобы мы поже…

– Не нужно лишних слов, иначе все испортишь. Здесь так чудесно, никогда и не думала, что так может быть. Чарли, тебе нужно предохраниться, ты не против?

– Конечно, что ты, – ответил Чарли и, сцепив зубы, пошел к комоду за презервативом.

В семь она торопливо оделась, сказала, что у нее приглашение на обед и она уже дико опаздывает. Чарли проводил ее до подъезда, взял ей такси.

– А теперь, моя дорогая, – сказал он ей на прощанье, – мы больше не будем только разговаривать, будем делать дело.

Поднимаясь к себе по скрипучей лестнице, он все еще чувствовал сладость ее губ, ее приятно пахнущие волосы. От ее резких духов у него даже разболелась голова. Какое-то холодное, вызывающее горечь чувство овладело им, что-то похожее на морскую болезнь.

– Ах, Боже мой! – громко воскликнул он, бросаясь на диван у окна.

Квартира, услуги Таки, выпивка из-под полы, выплаты за автомобиль, букеты цветов, которые он ежедневно посылал Дорис, сказывались на его кошельке, и расходы его каждый месяц превышали то, на что он рассчитывал. Стоило ему только положить деньги на счет в банке, как он их тут же снимал.

У него было немало акций, но никто не платил дивидендов. На Рождество ему пришлось занять у Джо Эскью пятьсот долларов, чтобы купить Дорис подарок. Она запретила ему покупать для нее драгоценные украшения, и тогда он спросил у Таки, какой, по его мнению, можно преподнести подарок очень богатой и очень красивой женщине. Японец недолго думая сказал, что лучше шелкового кимоно ничего не сыскать. Таким образом Чарли купил ей кимоно оранжевого цвета.

Увидев подарок, Дорис сделала удивленное лицо, но тут же поцеловала его, клюнув в уголок губ, так как дома была мать, и сказала своим певучим нежным голоском:

– Ах, какой ты милашка!

Миссис Хамфриз пригласила его на рождественский обед.

В доме пахло праздничной мишурой, зелеными ветками, повсюду шелестела тонкая оберточная бумага, на стульях разбросана всякая всячина. Все гости стояли, образовав кружок, попивая слабенькие коктейли. Нэт Бентон с женой Сэлли, племянники и племянницы миссис Хамфриз, ее абсолютно глухая сестра Элайза и, конечно, Джордж Дюкесн, который говорил только о зимних видах спорта, ожидая, когда же их позовут к обеденному столу. У всех был кислый вид, все были чуточку смущены, все, кроме Олли Тейлора, который только что вернулся из Италии и в котором бурлил рождественский дух. Сняв пиджак, он торчал на кухне, делая по своему рецепту то, что называл старорежимным рождественским пуншем. Он так увлекся своим занятием, что его едва оттуда выманили, чтобы усадить за праздничный стол. Чарли весь день только и занимался Олли и ни разу Даже не заговорил с Дорис. После обеда и изрядного количества выпитого пунша, особого рождественского пунша, он повез Олли обратно в его клуб. Олли был вдребезги пьян и грузно сидел, словно гора жира, на заднем сиденье с побелевшим лицом и все время бормотал одну и ту же фразу: «Какое отличное Рождество… какое отличное Рождество…»

Сдав Олли на руки швейцару, Чарли задумался, что же делать дальше: вернуться к Хамфриз, где Дорис с Джорджем наверняка сидят рядышком и играют в какую-нибудь глупейшую игру, или же посетить семью Эс-кью, как обещал. Но Билл Чернак не раз просил его посмотреть, как живут выходцы из Европы на Ямайке, хотя, конечно, это отнюдь не приятное зрелище, он его заранее предупреждает. Чарли сказал, что готов ехать куда угодно, чтобы только не встречаться с чванливыми ничтожествами. С Пенсильванского вокзала он послал Эскью телеграмму, в которой пожелал им всем счастливого Рождества. Конечно, они не обидятся, понимая, что он должен провести праздники в компании Дорис.

Он ехал на Ямайку в пустом вагоне, беспокоясь о Дорис. Наверное, не следовало оставлять ее с этим кретином.

На Ямайке неожиданный приход Чарли удивил Билла Чернака с женой, их родственников и всех друзей. Все в его присутствии чувствовали себя неловко и суетились явно не по делу. Они жили в небольшом каркасном доме с крышей из зеленого рубероида, в квартале абсолютно похожих домов, только один был с красной кровлей, другой – с зеленой, и так далее по ранжиру. Миссис Чернак, полная блондинка, немного отяжелела от обильного обеда и вина, и на ее щеках появился яркий румянец. Она заставила Чарли съесть по куску индейки и сливового пудинга, которые уже было унесла со стола. Они сварили глинтвейн с травкой клевера, а Билл то играл на пианино, то брал в руки аккордеон, и все весело танцевали, а детишки что-то громко кричали, барабанили повсюду своими ручонками и путались под ногами.

Чарли, наконец, сказал, что ему пора, и Билл вызвался проводить его до станции.

– Послушайте, босс, мы так рады, что вы приехали к нам, мы очень оценили ваш шаг… – начал было Билл.

– Черт подери, какой я тебе босс! – возмутился Чарли. – Я ведь всегда с механиками, разве не так, Билли? Ты, Билл, и я, мы с тобой механики, выступаем против всего мира… и когда я женюсь, ты придешь на свадьбу и будешь играть на своем чертовом аккордеоне… ты слышишь меня, Билл?… это будет скоро…