Арчибалд Кронин - Цитадель Страница 54

- Надеюсь, что нет, - улыбнулась Кристин. - Мы и без них достаточно счастливы.

- Ты не так заговоришь, когда нам придется петь на улицах, - буркнул Эндрью.

Помня о том, что он доктор медицины, член Королевского терапевтического общества, он хотел не службы страхового врача, не работы врача-аптекаря, а ничем не ограниченной вольной практики. Он хотел быть свободным от тирании карточной системы. Но проходила неделя за неделей, и он уже готов был взять любую работу, все, что открывало хоть какие-нибудь перспективы. Он откликался на объявления врачей, желавших продать свою клиентуру в Талс-хилл, Ислингтоне и Брикстоне, побывал даже в Кэмден-таун, где в приемной врача протекал потолок. Он дошел уже до того, что советовался с Гоупом, не снять ли ему домик и наудачу повесить вывеску, но Гоуп убедил его, что при его скудных средствах это было бы просто самоубийством.

Но вот через два месяца, когда оба они с Кристин уже дошли до отчаяния, небо вдруг сжалилось над ними и позволило тихо скончаться старому доктору Фою в Педдингтоне. Сообщение о смерти, четыре строки в "Медицинской газете", попалось на глаза Эндрью. Они уже без всякого энтузиазма, так как энтузиазм их давно иссяк, отправились в дом № 9 на Чесборо-террас. Осмотрели дом, высокий, свинцово-серый, похожий на склеп, с пристроенной сбоку амбулаторией и кирпичным гаражом позади. Посмотрели приходные книги, из которых было видно, что доктор Фой зарабатывал фунтов пятьсот в год, главным образом приемом больных (с выдачей лекарств) по таксе три с половиной шиллинга за визит. Они поговорили с вдовой доктора, робко уверявшей их, что у доктора Фоя была верная практика и когда-то даже блестящая, так как "с улицы" приходило много "хороших пациентов". Они поблагодарили ее за сведения и ушли, по-прежнему не ощущая никакого энтузиазма.

- Все же я не знаю... - волновался Эндрью. - Отрицательных сторон много. Терпеть не могу готовить лекарства. И место неприятное. Заметила ты все эти убогие, точно изъеденные молью "меблирашки" по соседству? Впрочем, тут же рядом начинается приличный квартал. И дом этот на углу. И улица оживленная. И цена почти для нас приемлемая. И очень благородно с ее стороны, что она обещает оставить мебель в кабинете старика и в амбулатории, так что мы получим все готовое... Вот преимущества покупки дома по случаю смерти. Что ты скажешь, Крис? Теперь или никогда! Рискнем?

Кристин смотрела на него нерешительно. Для нее Лондон уже потерял прелесть новизны. Она любила деревенский простор провинции и среди мрачного однообразия окраин Лондона тосковала по ней всей душой. Но Эндрью так упорно хотел работать в Лондоне, что она не решалась отговаривать его. И в ответ на его вопрос она неохотно кивнула головой:

- Если тебе этого хочется, Эндрью...

На другой день он предложил поверенному миссис Фой шестьсот фунтов вместо семисот пятидесяти, которые она требовала. Предложение было принято, чек выписан. И 10 октября, в субботу, они перевезли из склада свою мебель и вступили во владение новым домом.

Только в воскресенье они опомнились от наводнения соломы и рогож и, пьяные от усталости, огляделись в своем новом жилье. Эндрью не преминул воспользоваться случаем и разразился одной из тех проповедей, редких, но ненавистных Кристин, во время которых он походил на какого-нибудь дьякона сектантской церкви.

- Мы здорово издержались на этот переезд, Крис. Истратили все, что у нас было, до последнего гроша. Теперь придется жить только на заработок. Один Бог знает, что из этого выйдет. Но надо как-нибудь приспособиться. Надо будет нам подтянуться, Крис, экономить и...

К его изумлению, Кристин вдруг побледнела и разрыдалась. Стоя в большой, мрачной комнате с грязным потолком и еще ничем не покрытым полом, она всхлипывала:

- Господи, чего еще тебе от меня надо? "Экономить"! Как будто я не экономлю постоянно во всем? Разве я тебе что-нибудь стою?

- Крис! - воскликнул он в ужасе.

Она порывисто бросилась к нему на шею.

- Это дом виноват! Я не знала, что он такой ужасный... Этот нижний этаж... и лестница... и грязь...

- Но, черт возьми, ведь главное - практика!

- Ты мог бы иметь практику где-нибудь в деревне.

- Ну, конечно! В коттедже с увитым розами крылечком! Да ну его к черту!..

В конце концов он извинился за свою проповедь. Все еще обнимая Кристин за талию, он отправился с ней вместе жарить яичницу в кухню, находившуюся в "проклятом нижнем этаже". Здесь он старался развеселить ее, дурачась и уверяя, что это вовсе не подвал, а Педдингтонский туннель, через который каждую минуту проходят поезда. Кристин бледно улыбалась его вымученным шуткам, но глядела не на него, а на разбитую раковину.

На другое утро, ровно в девять часов, - Эндрью решил не начинать слишком рано, чтобы не подумали, что он гоняется за пациентами, - он открыл прием. Сердце его билось от волнения гораздо сильнее, чем в то, почти забытое, утро, когда он начинал свой первый в жизни амбулаторный прием в Блэнелли.

Половина десятого. Он ждал с тревогой. Так как маленькая амбулатория, имевшая отдельный выход на боковую улицу, соединялась коротким коридором с домом, то Эндрью мог одновременно следить и за своим кабинетом - лучшей комнатой нижнего этажа, недурно обставленной письменным столом доктора Фоя, кушеткой и шкафом, - куда впускались с парадного хода "хорошие" пациенты, по терминологии миссис Фой. Таким образом были расставлены двойные сети. И он, насторожившись, как всякий рыболов, выжидал, какой улов принесут ему эти двойные сети.

Но они не приносили ничего, ровно ничего! Было уже около одиннадцати часов, а ни один больной не пришел. Шоферы такси по-прежнему стояли, болтая, у своих машин на противоположной стороне улицы. Медная дощечка с фамилией Эндрью сверкала на дверях под старой, выщербленной дощечкой доктора Фоя.

Вдруг, когда он уже почти утратил надежду, звонок у двери в амбулаторию резко звякнул, и вошла старуха в шали. "Хронический бронхит" - определил Эндрью сразу, раньше еще чем она заговорила, по ее хриплому и тяжелому дыханию. Он сел и принялся ее выслушивать, бережно-бережно. Эта была давнишняя пациентка доктора Фоя. Он расспросил ее. Потом в крохотной каморке; заменявшей ему аптеку, настоящей норе, помещавшейся в коридоре между амбулаторией и кабинетом, он приготовил ей лекарство и принес его в амбулаторию. Тогда старуха, пока он смущенно готовился спросить у нее плату, вручила ему без разговоров три с половиной шиллинга.

Трепетная радость этой минуты, глубокое облегчение, принесенное этими несколькими серебряными монетами, зажатыми в его ладони, были невообразимы. Казалось, что это первые в жизни заработанные деньги. Он запер амбулаторию, побежал к Кристин и высыпал перед ней на стол серебро.

- Первый пациент, Крис. В конце концов здесь может оказаться неплохая практика. Во всяком случае на этот гонорар мы с тобой позавтракаем.

Ему не нужно было делать визитов, так как прежний доктор умер уже три недели тому назад и его больные за это время успели перейти к другим врачам. Оставалось ждать, пока будут новые вызовы. А пока, заметив, что Кристин предпочитает одна справляться со своими домашними делами, он употребил время до полудня на то, чтобы обойти квартал; все осмотрел, видел дома с облупившейся штукатуркой, длинный ряд мрачных и грязных "частных" пансионов, скверы с унылыми, точно закопченными деревьями, узкие конюшни, превращенные в гаражи, а за неожиданным поворотом Норс-стрит - грязный квартал трущоб, ссудные кассы, тележки мелких торговцев-разносчиков, трактиры, витрины, в которых выставлены патентованные лекарства и изделия из резины ярких цветов.

Эндрью подумал, что квартал этот, вероятно, сильно захирел по сравнению с теми годами, когда к желтым портикам подкатывали кареты. Теперь он был убог и грязен, но среди плесени прошлого кое-где уже пробивались ростки новой жизни: строился ряд новых домов, встречались приличные магазины и конторы, а в конце Гладстонплейс находился знаменитый магазин Лорье. Даже Эндрью Мэнсон, ничего не понимавший в дамских модах, слыхал о Лорье, и если бы перед этим безупречно белым каменным зданием без окоп и не стояла длинная вереница щегольских автомобилей, все равно вид его убедил бы Эндрью в правдивости того, что он слышал об этой знаменитой фирме. Ему показалось странным, что магазин Лорье находится в таком неподобающем месте, среди этих обветшавших террас. Но он находился здесь, это было так же несомненно, как полисмен, стоявший на тротуаре против него.

Эндрью завершил первый день визитами к врачам, жившим по соседству. Всего он посетил восемь человек. Только трое из них произвели на него более или менее глубокое впечатление: диктор Иней с Гладстон-плейс, человек еще молодой, Ридер, живший в конце Александр-стрит и пожилой шотландец Мак-Лин. Но его немного угнетал тон, которым все они говорили.