Читра Дивакаруни - Сестра моего сердца Страница 55

— Зачем тебе такая жена? — сказала я жестко, показывая на свой округлившийся живот и лоб, с которого я совсем недавно смыла синдур. — Разве кто-то захочет такую жену?

— Я для тебя всего лишь «кто-то»? — спросил Ашок, отводя взгляд от живота. — Я задавал себе этот вопрос с тех пор, как Сингх-джи сказал мне, что ты вернулась домой. И каждый раз я не мог представить рядом с собой ни одну женщину, с которой я мог бы быть счастлив. После того, как ты вышла замуж, родители много раз пытались найти мне жену. Они приглашали гостей, среди которых были красивые женщины, в надежде, что кто-то из них понравится мне. Они даже уговорили меня сходить на несколько смотрин. Я был так зол на тебя и уже готов был жениться только для того, чтобы показать тебе, что мне всё равно. Слава богу, я образумился раньше, чем успел разрушить чью-то жизнь вместе со своей. Вместо этого я с головой погрузился в семейный бизнес. Всё свободное время я занимался спортом, ходил в горы, прыгал с парашютом — перебрал самые опасные виды спорта в надежде отвлечься от мыслей о тебе. Но ничто не помогало. Ты стала моим наваждением, наркотиком в моей крови. Я терзал себя еще сильнее, когда встречался с Сингх-джи и заставлял его рассказывать все, что он знал о тебе и твоей жизни в новой семье. Я ненавидел твоего мужа, эту обезьяну с жемчужным ожерельем на шее. Я всё время представлял тебя с ним, хотя это причиняло мне невероятную боль, словно кто-то сдавливал мне шею руками. Я видел, как ты подаешь ему чай, как он, протянув руку, убирал за ухо выбившуюся прядь твоих волос, словно имел такое право. Когда я узнал, что твоя свекровь не дает тебе житья из-за того, что ты не можешь забеременеть, я хотел, чтобы у тебя был ребенок и ты была счастлива. Хотя… не совсем. Чего я действительно хотел, так это чтобы твой брак распался. Я хотел, чтобы ты любила только меня.

Ашок прижал пальцы к вискам, зажмурился, а когда открыл глаза, неуверенность смешалась в них со стыдом. Морщины вокруг рта вдруг показались мне особенно резкими, и я заметила, как на его скуле дергается мышца. Теперь я видела, что Ашок не принц, хотя и отчаянно старался быть им, потому что так хотела я. Он был таким же человеком, как и я, его терзали те же демоны и опасные желания.

Я подошла к Ашоку, и он обнял меня, как тогда, в храме Кали. Я завершила движение, начатое много лет назад там, одну из тех сложных танцевальных фигур, которые требуют, чтобы танцор обошел всю сцену, прежде чем вернулся на место. Я прикоснулась к груди Ашока. Несмотря на то что она беспокойно вздымалась, она показалась мне достаточно твердой, чтобы выстроить там убежище на всю оставшуюся жизнь.

Мы сидели на ступеньках набережной и смотрели на длинные дрожащие огоньки катеров, плывущих по темнеющим водам Ганга. Вечерело. Уличные фонари отражались в воде желтыми пятнами, вокруг сонно стрекотали жуки джи-джи. Мы почти не говорили, но меня совсем не смущало молчание. Было достаточно просто сидеть рядом с Ашоком, держать его за руку, прикасаться к узловатым пальцам, немного колючим волосам, отчего душа переполнялась ощущением чуда. Ведь слова — всего лишь оболочка, они второстепенны. События, произошедшие в наших жизнях, наложили на нас отпечаток, но они не изменили нашу сущность — не больше, чем лавина меняет скалу, через которую она перекатывается.

Когда мы услышали, как часы пробили восемь, мы встали. Ашок осторожно помог мне подняться. Мамы не любили, когда я поздно приходила домой, хотя сейчас, когда наша свадьба стала уже только вопросом времени, они не возражали против наших встреч.

Ашок старался как можно аккуратнее обнять меня, чтобы не сдавливать мой живот. А я чувствовала, как моя малышка недовольно ворочается внутри. Она очень подозрительно относилась ко всем мужчинам — у нее было достаточно на то причин, — и она не слишком радовалась последним событиям в моей жизни. Он тебе понравится, — сказала я. — Он станет хорошим отцом для тебя. Но она упрямо молчала. А иногда, выбрав самый удачный момент — такой, как этот — с силой толкалась.

— Уф! — сказал Ашок. — Опять! Я начинаю думать, что она вообще не хочет, чтобы я был рядом с тобой.

Я смеялась. И хотя Ашок смеялся вместе со мной, я слышала напряжение в его смехе. И по дороге домой он ни разу не осмелился прикоснуться ко мне снова.

На прошлой неделе Ашок привез своих родителей, чтобы познакомить их со мной. Его отец оказался молчаливым человеком. Однако улыбка у него была добрая. Увидев его, я поняла, каким будет Ашок через двадцать лет. Мать Ашока, взяв мои руки, сильно сжала их и мягким, как шелест дождя, голосом сказала, что очень рада, что Ашок наконец женится.

— Он так давно вас любит, моя дорогая. Иногда, в последние дни, когда я просыпалась по ночам, то видела, как он стоит у окна в холле. Когда я спрашивала, в чем дело, он отвечал, что не может заснуть, что в его груди словно рассыпаются искры, а облака, освещенные лунным светом, такие красивые — как вообще можно спать в такие ночи?

— Мама! — прервал Ашок свою мать со смехом. — Ты выдашь все мои секреты. Теперь с Судхой невозможно будет жить.

Я любила смотреть на руки Ашока, когда он вел машину: на его быстрые и точные движения запястий, на его уверенно лежащие на руле пальцы, в то время как машина двигалась вперед плавно, как лебедь по воде. Иногда он брал мою руку и начинал целовать каждый палец, а потом всю ладонь.

Ох, Анджу, как бы я хотела, чтобы ты была здесь, чтобы я могла рассказать тебе все, что сейчас чувствую. Я даже не могла представить себе, когда смывала со лба письмена Бидхата Пуруша, что со мной может такое случиться. Счастье переполнило меня — счастье, которого я не заслужила, которое пугало меня.

— Будешь ли ты счастлив со мной? — спросила я Ашока. — Я уже не та девушка с сияющими, как звезды, глазами, в которую ты влюбился много лет назад. Я не уверена, что смогу доверять кому-либо так, как раньше. Не знаю, смогу ли я любить кого-то, кроме своей дочери.

Ашок нахмурился при этих словах, но я, сделав над собой усилие, продолжала:

— И мое прошлое — оно никуда не денется, ты всегда будешь помнить, что мое тело уже принадлежало другому мужчине. Сможешь ли ты жить с этим, зная, что я пришла к тебе не девственницей?

— Ты любила его?

Я задумалась. Я испытывала теплые чувства к Рамешу, часто — жалость. Иногда мы были друзьями, которых объединяла борьба с безжалостным и более сильным врагом. Но любовь? Нет, ее не было.

— Ну что ж, тогда я смогу справиться со всем остальным, — сказал Ашок. Мне хотелось поверить ему. И я верила.

Наши долгие поцелуи были такими жадными и сочными, как ароматные плоды дикого фенхеля. Они были словно тающее на солнце золотистое сливочное масло. Мы целовались с такой странной поспешностью, словно у нас не было целой жизни впереди. Может, потому, что с годами мы поняли, как быстро судьба может отобрать свои подарки…

Сегодня вечером, когда мы подъехали к дому и я уже собралась выходить из машины, Ашок, схватив меня за руку, прижал ее к своим губам. Я чувствовала его горячее дыхание на своих пальцах. А затем он сказал:

— Ты веришь в честность между двумя любящими людьми?

— Конечно.

— Тогда я должен сказать тебе, что мучает меня в последние дни. Я хочу, чтобы ты пообещала подумать над моей просьбой.

Я нервно кивнула головой. В машине вдруг стало темно, как на дне моря перед бурей. О чем он хотел мне сказать? Может, он хочет пышную свадьбу? Или эта просьба как-то связана с его семьей? Я не представляла, о чем таком он мог попросить, чтобы я отказала ему.

Ашок словно вынырнул из темноты и, спрятав свои эмоции за потемневшим и отстраненным взглядом — так, как делают все мужчины, — сказал:

— Я не святой, ты должна понимать это. Я обычный человек со своими недостатками.

Может, он хотел признаться в каком-то тайном пороке? Любовнице? Или у Ашока был внебрачный ребенок, и он хотел, чтобы я приняла его как родного? Ничто не имело значения. Если он смирился с моим прошлым, то и я могла смириться с его.

— Несмотря на то что меня не смущает твое прошлое замужество, — сказал Ашок, глядя куда-то в сторону, — я не уверен, что смогу принять твою дочь так, как она этого заслуживает.

Я была настолько поражена услышанным, что даже не смогла отбросить его руку.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я, а перед глазами у меня поплыли яркие круги света.

— Пожалуйста, Судха, — торопливо проговорил Ашок умоляющим голосом. — Не сердись. Будет лучше, если я скажу тебе правду сейчас, чем потом она начнет всплывать в ссорах и взаимном недовольстве. Я уже обсудил это с твоей тетей Гури, она очень мудрая женщина. Твоя тетя поняла меня и согласилась, что так будет лучше для нас. Нам с тобой нужно пожить вдвоем хотя бы первое время, чтобы мы могли наладить отношения. Твои мамы с радостью будут заботиться о твоей дочке, она не будет испытывать недостатка любви. Я обещаю, что смогу обеспечить достойную жизнь не только нам, но и ей. Ты будешь ездить к ней, когда захочешь. Возможно, когда у нас появятся общие дети, мы возьмем ее к себе и будем любить ее как дорогую племянницу. Нет, Судха, не отталкивай меня. Пожалуйста, подумай над этим, поговори со своими тетями и матерью. Ты обещала мне…