Луиза Мэй Олкотт - Хорошие жены Страница 56

— Эми слишком хорошо воспитана для этого, а я не такой мужчина, чтобы это терпеть. Моя жена и я слишком уважаем себя и друг друга, чтобы тиранить один другого и ссориться. Джо понравились его слова, и она нашла, что это новое достоинство ему очень к лицу, но мальчик так быстро превращался в мужчину, что к ее удовольствию примешивалось сожаление.

— Я уверена в этом. Ты и Эми никогда не ссорились — не так, как мы с тобой. Она солнце, а я ветер из сказки, и солнце правило человеком лучше, помнишь?

— Она тоже может сдуть человека с ног, а не только сиять ему, — засмеялся Лори. — Какой нагоняй я получил в Ницце! Даю тебе слово, это было куда хуже, чем любой из твоих нагоняев, — настоящая взбучка. Я расскажу тебе об этом когда-нибудь — она никогда не расскажет, ведь, сказав мне, что презирает меня и стыдится за меня, она потом отдала сердце презренному и вышла замуж за никуда не годного.

— Что за низость! Если она будет обижать тебя, приходи ко мне; я за тебя заступлюсь.

— Похоже, что я в этом нуждаюсь, не так ли? — сказал Лори, вставая в театральную позу, которая неожиданно превратилась из внушительной в восторженную, когда послышался голос Эми:

— Где она? Где моя милая Джо?

Вошла толпой вся семья, и все снова обнимались и целовались, и после нескольких неудачных попыток три путешественника уселись, чтобы на них глядели и ими восхищались. Мистер Лоренс, как всегда бодрый и энергичный, тоже изменился после заграничной поездки, как и его юные спутники — его ворчливость почти совсем исчезла, а старомодная учтивость обрела блеск, сделавший ее более естественной, чем когда-либо. Было приятно видеть, как он улыбается «моим детям» — так называл он юную пару. Еще приятнее было видеть Эми, относившуюся к нему с дочерней почтительностью и любовью, которые совершенно покорили его старое сердце. И приятнее всего было наблюдать, как Лори вращается вокруг этих двоих, не уставая любоваться прекрасной картиной, которую они создавали.

Едва взглянув на Эми, Мег осознала, что ее собственное платье не имеет парижского шика, что юная миссис Лоренс совершенно затмила бы юную миссис Моффат и что «миледи» в целом весьма элегантная и изящная женщина. Джо подумала, глядя на молодых: «Как хорошо они выглядят вместе! Я была права, и Лори нашел прелестную, хорошо воспитанную девушку, которая создаст ему семейный очаг лучше, чем неуклюжая Джо, и будет его гордостью, а не причиной мучений». Миссис Марч и ее муж улыбались и кивали друг другу со счастливыми лицами. Они видели, что их младшая дочь преуспела не только в житейском смысле, но и обретя лучшее из богатств в любви, доверии, счастье.

Лицо Эми было полно ласкового оживления, свидетельствовавшего о безмятежности души, в ее голосе звучала какая-то новая нежность, а холодную чопорность сменило спокойное достоинство — и женственное, и покоряющее, — которое не было омрачено никаким мелким притворством. Сердечность ее манер была даже более очаровательна, чем новая красота или прежнее изящество, ибо характеризовала ее сразу и однозначно как настоящую леди, какой она прежде надеялась стать.

— Любовь сделала многое для нашей маленькой девочки, — сказала ее мать с нежностью.

— Всю жизнь у нее перед глазами был хороший пример, моя дорогая, — шепнул мистер Марч, с любовью глядя на постаревшее лицо и седую голову рядом с ним.

Дейзи не могла отвести глаз от «красивой тети» и следовала за ней, как комнатная собачка за сказочной владелицей замка, обладающей волшебными чарами. Деми немного выждал, чтобы обдумать новые родственные отношения, прежде чем подверг себя риску, приняв взятку, имевшую соблазнительную форму семейства деревянных медведей из Берна. Впрочем, фланговый удар привел к его безусловному подчинению — Лори знал, чем завоевать его.

— Молодой человек, когда я имел честь впервые встретиться с вами, вы ударили меня в лицо. Теперь я требую сатисфакции. — И с этими словами высокий дядюшка принялся подбрасывать своего маленького племянника и бороться с ним, уничтожив его философское достоинство так же, как и восхитив его мальчишескую душу.

— Ну не в шелках ли она с головы до ног? Ну не радость ли глядеть, как сидит она здесь в добром здравии, а все-то называют нашу маленькую Эми миссис Лоренс? — бормотала старая Ханна, которая не могла не поглядывать на них, пока накрывала на стол самым беспорядочным образом. Боже мой, как они говорили! Сначала один, потом другой, затем вдруг все вместе, пытаясь рассказать за полчаса обо всем, что произошло за три года. Счастье, что чай был готов и обеспечил перерыв и подкрепление, а то они непременно охрипли бы и ослабели. Какая веселая процессия двинулась в столовую! Мистер Марч с гордостью вел «миссис Лоренс», миссис Марч с такой же гордостью опиралась на руку «моего сына». Старый джентльмен взял под руку Джо, шепнув: «Теперь ты должна заменить мне мою девочку», и взглянул на пустой угол у камина, на что Джо шепнула в ответ дрожащими губами: «Я постараюсь, сэр».

Близнецы скакали сзади, чувствуя, что до золотого века рукой подать, ведь все были заняты вновь прибывшими и предоставили малышам веселиться как им заблагорассудится, и можете быть уверены, что они воспользовались открывшимися возможностями самым наилучшим образом. Разве не пили они чай, не объедались имбирными пряниками adlibitum[77], не получили горячее печенье каждый и — как верх преступления — не засунули они замечательные фруктовые пирожные в свои маленькие кармашки, где они коварно прилипли и раскрошились, наглядно показав им то, что и человеческая натура, и изделия из теста одинаково непрочны? Обремененные сознанием преступления и опасаясь, что зоркие глаза тети Додо проникнут сквозь маскировку из батиста и шерсти, скрывавшую их добычу, маленькие грешники устроились возле дедушки, который сидел без очков. Эми, которую передавали друг другу как диковину, вернулась в гостиную под руку со старым мистером Лоренсом; остальные пары остались без изменений, и Джо в результате оказалась без спутника. Она не обратила на это внимания в ту минуту и задержалась в столовой, чтобы ответить на заинтересованные вопросы Ханны:

— А что, мисс Эми будет ездить теперь в карете и есть с тех красивых серебряных блюд, которые были сложены на хранение?

— Не удивлюсь, если она будет ездить на шестерке белых лошадей, есть на золоте и носить бриллианты и дорогие кружева каждый день. По мнению Тедди, ничто не может быть слишком хорошо для нее, — ответила Джо с бесконечным удовлетворением.

— Так оно и есть! А что на завтрак — мясо с подливкой или рыбные тефтельки? — спросила Ханна, ловко смешивая поэзию и прозу.

— Мне все равно. — И Джо закрыла дверь, чувствуя, что еда — неподходящая тема для такой минуты. Она немного постояла, глядя вверх на веселую процессию, исчезающую в дверях гостиной, и, когда маленькие ножки Деми в клетчатых штанишках одолели последнюю ступеньку, чувство одиночества внезапно овладело ею с такой силой, что она огляделась вокруг затуманенными глазами, словно ища, на что опереться, ведь даже Тедди покинул ее. Если бы она знала, что подарок ко дню рождения все ближе и ближе с каждой минутой, она не сказала бы себе: «Поплачу немного, когда пойду в постель, а сейчас не годится быть угрюмой». И она провела рукой по глазам — одной из ее мальчишеских привычек было никогда не знать, где ее носовой платок, — и едва успела вернуть на лицо улыбку, когда раздался стук в парадную дверь.

Она с гостеприимной торопливостью распахнула дверь и широко раскрыла глаза, словно второй призрак явился, чтобы поразить ее, — на пороге стоял высокий бородатый джентльмен, сияя улыбкой из темноты, словно полуночное солнце.

— О, мистер Баэр, я так рада вас видеть! — воскликнула Джо, хватая его за руку, словно боясь, что ночь может поглотить его прежде, чем она успеет ввести его в дом.

— А я — видеть мисс Марч… но у вас гости… — И профессор умолк, когда сверху донеслись звуки веселых голосов и топот танцующих ног.

— Нет, никаких гостей, все свои. Моя сестра и друзья только что вернулись из путешествия, и мы так рады. Входите, присоединяйтесь к нам.

Я думаю, что хотя мистер Баэр и был очень общительным человеком, он, скорее всего, любезно откланялся бы и зашел в другой день; но как мог он сделать это, когда Джо закрыла за ним дверь и отобрала шляпу? Возможно, на его решение остаться повлияло и ее лицо, ведь она забыла скрыть радость при виде его и выразила свои чувства с искренностью, оказавшейся непреодолимо притягательной для одинокого человека, — такой прием далеко превосходил его самые смелые ожидания.

— Если я не буду Monsieur de Trop[78], я охотно познакомлюсь со всеми вами. Вы были больны, мой друг?

Он задал этот вопрос неожиданно: когда Джо вешала его пальто, свет упал на ее лицо, и мистер Баэр заметил, как оно изменилось.