Джейн Остен - Леди Сьюзен Страница 6

Более всего меня раздражает его стремление во всем найти ей оправдание, забыть под воздействием страсти ее прегрешения, и, хотя я понимаю, что Реджинальд в Черчилле человек свой и в приглашении продлить визит не нуждается, я, по правде сказать, пожалела, что муж вообще ему это приглашение сделал.

Верно, никаких иных целей, кроме кокетства и желания вызвать всеобщее восхищение, леди Сьюзен не преследует. Не могу представить себе, что она задумала нечто более серьезное, — и все же горько наблюдать, как у такого разумного молодого человека, как Реджинальд, голова от нее идет кругом.

Миссис Джонсон — леди Сьюзен.

Эдвард-стрит.

Бесценный друг,

поздравляю Вас с приездом мистера де Курси и советую непременно его на себе женить — наследство его, говорят, значительно и почти наверняка неделимо и неотчуждаемо. Сэр Реджинальд сильно хворает и вряд ли протянет долго. У молодого человека, насколько мне известно, неплохая репутация, и, хотя не родился еще мужчина, который был бы достоин Вас, дорогая моя Сьюзен, за мистера де Курси, мне кажется, побороться стоило бы. Мэнверинг, конечно же, будет негодовать, но Вы его легко усмирите. Не ждать же Вам, покуда он окажется свободен! Сэра Джеймса я видела: на прошлой неделе он приезжал на несколько дней в Лондон и не раз бывал на Эдвард-стрит. Я говорила с ним о Вас и о Вашей дочери — вы обе настолько живо присутствуете в его памяти, что он наверняка с удовольствием женится на любой из вас. Я внушила ему надежду, что Фредерика смягчится, и подробно рассказала об ее успехах. Я было отругала его за то, что он ухаживал за Марией Мэнверинг, однако он возразил, что делал это в шутку, и мы оба от души посмеялись над тем, какое ее постигнет разочарование. В общем, мы прекрасно провели время. Он все так же глуп.

Леди Сьюзен — миссис Джонсон.

Черчилл.

Очень благодарна Вам, бесценный друг, за совет в отношении мистера де Курси, каковой, не сомневаюсь, Вы дали, будучи уверены в его целесообразности. Однако я вовсе не убеждена, что ему последую. Решиться на столь серьезное предприятие, как брак, я не могу, тем более что в настоящее время недостатка в средствах не испытываю и до смерти старшего де Курси от этого союза мало что выиграю. Между тем уже сейчас самолюбие мое удовлетворено: он в моих руках. Теперь он уверовал в силу моих чар, и я могу наслаждаться плодами победы над тем, кто готов был меня невзлюбить и кого против меня настроили. Полагаю, что и сестра его убедилась, сколь невыгодно представлять одного человека другому в дурном свете, если предубеждениям этим противостоят ум и безукоризненные манеры. Мне совершенно очевидно, что перемена к лучшему в отношении ко мне ее брата действует ей на нервы, из чего следует, что она непременно нанесет мне ответный удар. Но коль скоро однажды мне уже удалось заставить его усомниться в справедливости ее слов, думаю, я и на этот раз найду, чем ей ответить.

Мне доставляет удовольствие наблюдать, как он пытается со мной сблизиться, в особенности же — насколько он ко мне переменился после того, как на его доходящую до откровенной фамильярности дерзость я ответила сдержанно и с чувством собственного достоинства. И то сказать, с самого начала я вела себя весьма осмотрительно, ни разу в жизни не кокетничала меньше, чем теперь, и это при том, что никогда прежде не испытывала столь сильного желания добиться успеха. Я всецело подчинила его себе остротой ума и глубокомысленными беседами, и сейчас он, беру на себя смелость утверждать это, по меньшей мере полувлюблен в меня — без малейшего налета пошлого флирта. Веду я себя настолько мягко и ни на что не претендуя, что лишь миссис Вернон, которая в душе сознает, что заслужила мою месть за свои происки, может подозревать, будто такое поведение скрывает далеко идущие планы. Что ж, пусть думает и поступает, как считает нужным: я еще ни разу не видела, чтобы совет сестры помешал молодому человеку влюбиться по своему усмотрению. Сейчас у нас с ним устанавливаются отношения весьма доверительные, что-то вроде платонической любви. Что до меня, то дальше я не пойду ни за что: даже не будь я так сильно привязана к другому человеку, я бы никогда не полюбила того, кто смел столь дурно обо мне думать.

Реджинальд хорош собой и вполне заслуживает похвал, о чем Вы, надо полагать, слышали, — вместе с тем он ни в какое сравнение не идет с нашим общим другом из Лэнгфорда. Он не столь изыскан, не столь обольстителен, как Мэнверинг, и ему не дано говорить те очаровательные пустяки, какие приятны и ему и окружающим. Впрочем, он вполне мил, без него было бы совершенно непереносимо каждодневно лицезреть поджатые губы моей невестки, а также слушать пустую болтовню ее супруга.

Ваш рассказ о сэре Джеймсе очень меня порадовал, и в скором времени я намереваюсь намекнуть Фредерике о своих планах.

Миссис Вернон — леди де Курси.

Черчилл.

Чем заметнее, дорогая матушка, становится влияние на Реджинальда леди Сьюзен, тем большее беспокойство оно у меня вызывает. В настоящее время их связывает очень тесная дружба, они часто и подолгу беседуют, и ей удалось с помощью самого искусного кокетства склонить его на свою сторону. Невозможно без тревоги наблюдать за тем, какая близость установилась между ними, да еще за такой короткий срок, хотя не думаю, чтобы брак с Реджинальдом входил в планы леди Сьюзен. Вот почему я была бы рада, если бы Вы под любым благовидным предлогом уговорили Реджинальда вернуться домой. Что до него, то он вовсе не расположен покинуть нас, и это при том, что я много раз, насколько это позволяет мое положение хозяйки дома, намекала ему на пошатнувшееся здоровье отца. Она обладает над Реджинальдом поистине безграничной властью, ей удалось заставить его полностью изменить первоначальное мнение, и теперь он не просто забыл, как дурно она себя вела, но целиком ее поведение оправдывает. Ранее казавшийся Реджинальду вполне достоверным рассказ мистера Смита о ее лэнгфордских похождениях, о том, что она влюбила в себя не только мистера Мэнверинга, но и молодого человека, помолвленного с мисс Мэнверинг, теперь представляется ему гнусной клеветой. О чем он с горячностью и сообщил мне, искренне сетуя, что поверил наветам.

Вы не представляете, матушка, как я ругаю себя, что позволила ей переступить порог нашего дома! Ее приезд с самого начала вселял в меня беспокойство, однако я и помыслить не могла, какая опасность угрожает Реджинальду. Я знала, что обрекаю себя на весьма тягостное общение, но могла ли я вообразить, что брат мой попадет в любовные сети, расставленные женщиной, чьи жизненные принципы были ему столь хорошо известны и чей нрав еще совсем недавно — столь ненавистен?! Буду счастлива, если Вам удастся уговорить его уехать.

Сэр Реджинальд де Курси — своему сыну.

Парклендс.

Я знаю, молодые люди, как правило, не посвящают никого, даже ближайших родственников, в свои сердечные дела. И тем не менее, мой дорогой Реджинальд, хочется надеяться, что ты окажешься выше тех, кому безразлична родительская тревога и кто считает себя вправе отказать отцу в доверии и пренебречь его советом. Как единственный сын и представитель древнего рода ты должен сознавать, что твое поведение не может не вызывать у родственников повышенный интерес, в особенности в таких делах, как женитьба, где на карту поставлено абсолютно все: твое собственное счастье, счастье твоих родителей, твое доброе имя. Я вовсе не утверждаю, что ты намерен принять столь ответственное решение единолично, не поставив в известность твою мать и меня или, по крайней мере, не убедившись, что мы одобряем твой выбор, но я боюсь, как бы известная особа, что так быстро расположила тебя к себе, не уговорила тебя сочетаться с ней законным браком, который непременно вызовет осуждение у всех, близких и дальних, членов твоей семьи.

Возраст леди Сьюзен — существенная помеха для такого брака, дурная же репутация — препятствие настолько серьезное, что в сравнении с этим даже разделяющие вас двенадцать лет особого значения не имеют. Не будь ты так увлечен ею, приводить здесь примеры ее неподобающего поведения, столь хорошо всем известные, не имело бы смысла. Ее пренебрежение супружеским долгом, кокетство, сумасбродство и мотовство столь постыдны и столь печально известны, что о них в свое время знали буквально все — не забыты они и по сей день. Благодаря добросердечию мистера Чарльза Вернона семья наша всегда относилась к ее слабостям достаточно терпимо, и все же, несмотря на все его великодушные попытки найти ей оправдание, нам известно, что из самых корыстных побуждений она делала все, дабы расстроить его брак с Кэтрин.