Михаэль Энде - Бесконечная история Страница 66

Бастиан смотрел на человека, который намыливал зеркало, а потом начал его брить. Раньше это показалось бы ему смешным, но теперь по спине у него забегали мурашки.

Он быстро пошел дальше и только сейчас заметил, что всё глубже спускается в город. Он хотел было вернуться, но что-то тянуло его вниз, как магнит. Он побежал, пробуя стряхнуть с себя надоевшую серую обезьянку, но та сидела, вцепившись, словно репей, в его плечо, и даже его подгоняла:

– Но! Но! Хоп! Хоп! А ну, побыстрее! Бастиан понял, что ничто не поможет ему отделаться от назойливой обезьянки, и прекратил все попытки от неё избавиться.

– И все, кто здесь есть, были раньше Королями Фантазии или хотели ими стать? – переспросил он, еле переводя дыхание.

– Ясное дело, – сказал Аргакс. – Каждый, кто не находит дороги назад, рано или поздно хочет стать Королем. Не каждому это удалось, но все они об этом мечтали. Поэтому тут есть безумцы двух сортов. Но результат, можно сказать, один и тот же.

– Как это – двух сортов? Объясни. Мне надо это знать, Аргакс!

– Спокойнее, спокойнее! – захихикала обезьянка, крепко обхватив ногами шею Бастиана. – Одни постепенно растеряли все свои воспоминания, и, когда потеряли самое последнее, ОРИН не мог больше исполнять их желания. И тогда они пришли сюда – ну, скажем так – своим ходом. А другие, которым удалось стать Королями, тут же утратили все свои желания. И потому ОРИН уже не мог их исполнять – ведь у них, у Королей, желаний вообще больше не было. Как видишь, и то и другое кончается одинаково. И вот все они здесь. И не могут отсюда выбраться.

– Так, значит, все они когда-то владели ОРИНОМ ?

– Ясное дело, – ответил Аргакс. – Но об этом они давно позабыли. Да если б и помнили, это бы им ничем не помогло, бедным дурням.

– А у них, – запинаясь, проговорил Бастиан, – а у них его отобрали?

– Нет, – сказал Аргакс. – Когда кто-нибудь объявит себя Королем, он исчезает сам собой. Ведь это ясно как день: нельзя же Знак Власти Девочки Королевы употреблять на то, чтобы отнять у неё эту власть.

Бастиан чувствовал себя так плохо, что ему хотелось хоть немного где-нибудь посидеть. Но маленькая серая обезьянка не давала ему покоя.

– Нет, нет! – кричала она. – Осмотр города не закончен! Главное впереди! Шагай! Шагай дальше!

Бастиан увидел мальчика, который забивал тяжелым молотом гвозди в носки, лежащие перед ним на земле. Какой-то толстяк старался наклеить почтовые марки на мыльные пузыри, и те, разумеется, тут же лопались. Но он без устали выдувал всё новые и новые.

– Гляди! – раздался хихикающий голос Аргакса, и Бастиан почувствовал, как тот своими обезьяньими ручками поворачивает его голову в другую сторону. – Глянь-ка вон туда! Правда ведь весело?

Там стояла толпа: мужчины и женщины, старики и молодые – в каких-то чудных одеждах. Все молчали, словно наедине с собой. На земле перед ними лежало множество больших шестигранных кубиков, вроде игральных костей, и на каждой из шести сторон кубика была написана буква. Люди эти снова и снова перемешивали кубики, а потом долго на них смотрели.

– Что они там делают? – прошептал Бастиан. – Что это за игра? Как она называется?

– Она называется «Что Угодно», – ответил Аргакс. Он кивнул игрокам и крикнул: – Браво, детки! Так держать! Только, чур, не сдаваться! – Потом обернулся к Бастиану и зашептал ему на ухо: – Они уже ничего не могут рассказать. Потеряли дар речи. Потому я и выдумал для них эту игру. Как видишь, она их занимает. Тут всё очень просто. Если ты немного подумаешь, то согласишься, что все рассказы на свете состоят, в сущности, из тридцати трех букв. Буквы-то всегда одни и те же. Меняется только их сочетание. Из букв складываются слова, из слов предложения, из предложений главы, а из глав истории. Ну-ка посмотри, что там у них получилось! АХГКОРФМВЕЙНСБ ИСМАДГИКЛЕВ УАСДФГИКЛРЕ НАКРВМФИСО

– Да, да, – хихикнул Аргакс. – Так чаще всего и выходит. Но если играешь годами, тогда изредка случайно получаются и кой-какие слова. Не очень-то умные, но все-таки слова, например: «капустосор», или «лаковорот», или «колбасощётка». А если играешь сто лет, тысячу лет, сто тысяч лет, всё играешь да играешь, тогда, по всей вероятности, случайно может сложиться даже стихотворение. А если играть вечно, то все стихи, все рассказы и вообще всё обязательно получится, в том числе и все истории на свете и даже эта История, в которой мы с тобой сейчас беседуем. Логично, не так ли?

– Чудовищно, – сказал Бастиан.

– Ну, это как посмотреть! – возразил Аргакс. – Вот они явно очень увлечены. Усердствуют вовсю. Да и кроме того, а что ещё нам тут с ними делать, в Фантазии?

Бастиан долго смотрел на играющих, не говоря ни слова, а потом тихо спросил:

– Аргакс, ты ведь знаешь, кто я такой, правда?

– А как же! Кто же в Фантазии не знает твоего имени?

– Ответь мне на один вопрос, Аргакс. Если бы я вчера стал Королем Фантазии, я бы тоже тут очутился?

– Сегодня или завтра, – ответила обезьянка, – а может, через неделю. Во всяком случае, вскоре нашел бы сюда дорогу.

– Значит, Атрейо меня спас?

– Этого я не знаю, – ответил Аргакс.

– А что было бы, если б ему удалось отнять у меня ОРИН?

Обезьянка опять захихикала:

– А тогда бы ты тоже здесь приземлился!

– Почему?

– Потому что ОРИН тебе нужен, чтобы найти дорогу назад. Но, честно говоря, я не верю, что тебе это ещё по силам.

Обезьянка похлопала в ладошки, подбросила вверх свою докторскую шапочку и ухмыльнулась.

– Скажи, Аргакс, что же мне теперь делать?

– Найти такое желание, которое вернет тебя в твой Мир.

Бастиан опять долго молчал, потом спросил:

– Аргакс, ты не можешь сказать, сколько у меня ещё осталось желаний?

– По-моему, совсем немного. Самое большее – ещё три или четыре. А этого тебе вряд ли хватит. Ты малость опоздал – слишком поздно начал. Твой обратный путь будет теперь нелегким. Он ведет через Море Тумана – придется тебе его переплыть. Уже на это уйдет одно желание.

– А потом?

– Я не знаю. Никто в Фантазии не знает пути в ваш Мир. Может, тебе посчастливится найти Минроуд Йора – это последнее спасение для многих вроде тебя. Но боюсь, тебе дотуда, ну, скажем, слишком уж далеко. Хотя из Города Бывших Королей на этот раз ты, пожалуй, ещё выберешься.

– Спасибо, Аргакс! – тихо сказал Бастиан. Маленькая серая обезьянка осклабилась:

– До свиданья, Бастиан Бальтазар Багс!

С этими словами Аргакс исчез в одном из сумасшедших домов. Тюрбан Бастиана он прихватил с собой.

Бастиан постоял ещё немного, не двигаясь с места. То, что он узнал, привело его в такое смятение, что он никак не мог решить, что же ему теперь делать. Все его прежние планы рухнули. Он чувствовал себя так, словно внутри у него всё перевернуто, вроде тех пирамид, что стояли верхушкой вниз. То, на что он надеялся и о чем мечтал, оказалось его погибелью, а то, что ненавидел, – спасением. Но одно ему было ясно: надо как можно скорее выбираться отсюда, из этого безумного города! Никогда, никогда больше он сюда не вернется!

Он пустился в путь, пробираясь по запутанному лабиринту улиц с хаотическим нагромождением самых странных зданий и строений, но вскоре оказалось, что путь в город гораздо проще пути из города. Всё снова и снова он терял дорогу и вот уже опять приблизился к центру. Прошло много часов, прежде чем ему удалось добраться до земляного вала. Выйдя на пустошь, он бросился бежать и бежал, пока не спустилась ночь, такая же темная, как и накануне. Утомленный и обессиленный, упал он на землю под кустом можжевельника и погрузился в глубокий сон. И во сне у него погасло воспоминание о том, что когда-то он мог фантазировать и придумывать разные истории.

Всю ночь напролет он видел один и тот же сон, и сон этот никак не проходил, сновидение не исчезало и не менялось: Атрейо с кровавой раной в груди стоял и молча смотрел на него.

Разбуженный ударом грома, Бастиан вскочил. Было темным-темно, но тучи, застилавшие днем всё небо, казалось, пришли в бурное волнение. Это был настоящий разгул стихий. Молнии непрерывно сверкали, гром гремел и грохотал, земля дрожала, ураган завывал над пустошью и гнул к земле высокий можжевельник. Дождь застилал всё вокруг серой завесой.

Бастиан стоял неподвижно, закутавшись в чёрный плащ. Струи воды текли по его лицу.

Молния ударила в узловатое дерево, росшее прямо перед Бастианом. Ствол его раскололся, ветки вспыхнули, ветер разнес вихрь искр по темной пустоши, озарив её светом, и сразу же их погасил ливень.

Чудовищный треск и грохот бросил Бастиана на колени, и тут он начал разгребать землю обеими руками. Когда яма показалась ему достаточно глубокой, он отвязал меч Зиканду от пояса и положил его на дно.

– Зиканда, – сказал он негромко под гром и вой урагана, – я прощаюсь с тобой навсегда. Никогда никто не подымет тебя на своего друга. Никогда больше не придет от тебя беда. И никто тебя здесь не найдет, пока не будет забыто, что случилось из-за нас с тобой.