Луи-Фердинанд Селин - Ригодон Страница 7

– Все трое?… Alle drei?

Это тот, кто командует на платформе…

– Nein!.. Nun uns zwei! Нас только двое!

Я указываю ему на Лили и на себя… Он еще пялится… на орла, на печать, на свастику…

– Gut!

Только бы взобраться!.. Он принимает нас, но с другой стороны, с другого перрона… там уже трое незнакомцев, с противоположного борта, которые тоже должны быть «особыми»… о, держись с достоинством!.. Взлетаем одним прыжком, все пятеро!.. А теперь – будь что будет!.. Мы почти спасены!.. И это благодаря моей инициативе!.. И повязке! И печати!.. Тот, кто читал эту бумажонку, должно быть, унтер-офицер? Так мне кажется… не вижу его нашивок… весь перепачканный, как и другие, смазкой и копотью… до предела! Дым так и валит на них сверху!.. Они готовы нас принять… Мы навалились… другие… bitte! bitte! Нескончаемая свалка! Они не влезут никогда! Никогда!.. У вагонов творится такой же кошмар, они должны протиснуться в двери или в разбитые окна или быть раздавленными задними… видны только голые ноги из окон, с них наверняка стянули обувь на какой-то станции… а может, это трупы? Они обычно колышутся… гусеница состоит из шести деревянных вагонов, плюс платформы, нулевой класс, понятно… они должны бы валяться где-нибудь на свалке… но их поставили на колеса… я спрашиваю у соседей, откуда они?… Прямиком из Берлина!.. Вместе с ранеными после недавних бомбардировок… эвакуируются!.. Эвакуируются!.. Конечно же, многие помирают в дороге, их оставляют на каждой станции… с превеликим трудом извлекают из вагонов… подтверждение того, почему поезд представляет собой поистине странное зрелище, весь ощетинился голыми пятками, черепами и руками трупов… а еще винтовками, прислоненными к окнам… и все это движется на Росток!.. Там у них, по-видимому, полно раненых… особенно много пациентов для хирургов… этот поезд уже набит до отказа, он не остановится больше нигде… прямиком на Росток!.. Они знают свое дело!.. Тамошнему госпиталю я не очень-то доверяю… это способ освободиться… отослать гнить подальше… вполне в немецком духе… ни санитаров, ни врачей… я там был, со своей повязкой, быть может, я мог бы чем-нибудь помочь?… Ach, kein sum! Ax! He стоит труда. Этот унтер наверняка знает, что не стоит труда… артиллеристы сломали по меньшей мере сотню рук… А ну-ка! Смелее! Ну-ка! И все время кто-то цепляется!.. На каждой станции… в минном заграждении!.. Один вагон был взят и четвертован! Выпотрошен!.. Полный живых, которые выбирались оттуда… которые лежали под другими, под кучей трупов… унтер объясняет, что в этой гусенице полно липовых мертвых, безбилетников и безбилетниц, которые используют шанс… покинуть Берлин!.. Которые намереваются попасть в Росток!.. Стараются попасть в Росток!.. Я не понимаю, почему мы не трогаемся? Коксом уже загрузились, черт подери! Весь тендер завален!.. И водой запаслись! Нет больше ни начальника вокзала, ни железнодорожников… машинист сам все решает… что же произошло?… Русские?… Унтер не знает… он знает, что телеграф больше не работает, телефон тоже, что поворотный круг не действует… город кажется безлюдным… Русские? Никто их не видел… Тогда что? Тогда в Росток, напрямик, без остановки!.. Потому что все вагоны переполнены, наверняка, немыслимо никого больше взять, лучше пропустить семь… восемь станций… проглотить, образно говоря, двадцать станций сразу!.. Прибыв на место, увидим тех, которые смогут выйти… а остальные… там видно будет, что можно сделать… у них там должны быть, как будто, санитары и носильщики… двигаясь с малой скоростью, оперируя вручную поворотными кругами и знаками, потеряем часов пять… быстрее на коксе нельзя… чуть-чуть просыпалось снега, однако на дворе ноябрь,[18] снежная пыль… это странная зима… холодно, но всего-то минус пять… кажется, что она нагрянет в один момент… вон машинист подает нам сигнал… весь кокс у него!.. Мы тоже готовы!.. Никому не удалось вскарабкаться, за исключением тех троих, что устроились раньше нас… Подумать только, вторая платформа, что следует сразу за тендером, намного меньше задымлена, чем наша… больше всего копоти приходится на хвост поезда… но о перемене места вопрос не стоит! Отторгнутые от платформы все еще скулят, стонут, умоляют… для них еще ничего не закончилось!.. Они ждут следующего поезда… Пых! Пых!.. Поехали!

– До свиданья, Ля Вига! Не уходи отсюда! Если там можно проехать, мы сразу же за тобой вернемся!

Он плачет, видя, что мы уходим, он не верит… мы тоже плачем… но я говорю искренне, рассудительно, я вовсе его не обманываю!.. Будем пытаться, искать возможность не упустить… свой маленький шанс?… Животные для этой цели более приспособлены, они сразу знают, что возможно, а что нет… Мы колеблемся, мямлим, бредем ни шатко ни валко, опьянение сбивает нас с толку… мы проживаем почти семь кошачьих жизней, и, что очевидно, мы в семь раз глупее, чем кошки… Ну вот, проблема Ростока и этих вагонов… прежде всего следует, и это самое существенное, не ошибиться, переводя стрелки… чтобы не полететь вверх тормашками… унтер этого тоже опасается… Пых! Пых!.. особенно в этом дыму… он такой густой… как тогда, в туннеле… и все-таки мы движемся! Не имеем права ошибиться!.. Росток на северо-северо-востоке… у унтера компас… у меня тоже… сначала он смотрит на свой… светит фонарем… а потом на мой… так! Так! Браво! Северо-северо-восток… Машинист не отклонился… это чемпион!.. Он все делает сам: кокс, загрузка, поворотные рули, сигналы… Просто счастье, что он не требует от нас спуститься и подтолкнуть вагоны… не вижу в том невозможного!.. Как и в том, чтобы вышвырнуть нас, подобно клубам дыма!.. Я сказал о дыме, но ведь есть еще мелкий непрогоревший каменный уголь!.. Есть от чего сгореть всем окрестным стогам сена… И в воздухе полно авиации, если они не бомбят нас, то лишь потому, что презирают… это, наверняка, случится в полночь, или, по меньшей мере, сойдем с рельсов… они стерли бы нас в порошок, и большого убытка не будет… потери не составят и сотни франков… вагоны, пушки, локомотив… нужны специальные условия, вполне чрезвычайные, чтобы свалить с катушек подобный поезд… будь что будет! Вот и представился случай сказать это… теперь уже ночь… артиллеристы собрались вместе, присели вокруг орудия… четверо «зайцев», которые забрались к нам, держатся в стороне, с нами не разговаривают… мы катим… пых! Пых!.. Проехали уже много станций… перевод стрелок прошла удачно, потому что наши компасы показывают неизменно… северо-северо-восток… но каково же глотать паровозный дым! Можно подумать, что они производят его нарочно… вот уже четыре часа, как мы шкандыбаем… ползем и – на тебе! Лязг, скрежет… Наверное, рельсы впереди разобраны… завалены!.. Ах!.. Унтер показывает на огонек, какой-то свет… далеко впереди… полевой стороне красный свет… Следует притормозить… замедляем ход… я спрашиваю, в чем дело? Росток?… Нет!.. Но остановка!.. Сейчас откроют вагоны, все должны выйти, он спрашивает меня, могу ли я помочь?… Ну, разумеется!.. Лили тоже!.. А те трое, они молчат!.. О, уже набралось народу! В чистом поле… Глупая идея остановить поезд в поле… но кто это подает нам сигнал?… Спрашиваю унтера… он здесь!.. вы разве его не видите?… Я плохо вижу этого «его»… Этот «он» приближался к нашей платформе… я наклоняюсь…

– Доктор Эрберт Гаупт!

Он представляется… не очень удобно в темноте… он повторяет:

– Оберартц Гаупт!.. Росток!..

Это главный врач Ростока… мы, должно быть, уже рядом… но все-таки, в открытом поле… и ночью… прохладно… хотя мороз не сильный, однако прилично холодно… В свою очередь! я ему показываю свой документ, подписи, печать bevoll… Он разглядывает при свете фонаря… Его фонарь испускает красный свет… или белый… железнодорожный фонарь… Какова цель этой остановки среди ночи?… Я не могу видеть его, но он обращается ко мне… я понимаю его немецкий…

– Эти люди должны покинуть поезд…

– Wo?… Куда?…

Я задаю вопросы… там есть отряды… какие? Там, на равнине?… Санитары?… Я не знаю…

– Завтра увидим!

Он уточняет…

– Завтра!.. Послезавтра!.. Мы увидим!.. Тех, кто передвигается!.. И тех, что умерли!..

Вот как! Очень просто!.. Он вовсе не хочет, чтобы мы помогали…

– Ach! Nein!.. Nein!

Он проводит нас в гостиницу… хорошо! Как ему угодно!.. Вперед! Прощальный привет четырем артиллеристам, а также трем спутникам… и вот мы на насыпи… следуем за оберартцем! Он знает дорогу!.. Он идет быстрым шагом… я с трудом поспеваю за ним… эта гостиница не может быть так уж далеко… пересекаем пути, стрелку, минуем длинный барак… ни огоньков, ни стрелочников… они, вероятно, тоже свалили… не стоит думать об этом!.. Ах, улица!.. Мы вышли из железнодорожной полосы…

– Вот ваша гостиница!

Действительно, передо мной внезапно возник… настоящий отель… никаких разрушений… именно то, что я надеялся увидеть… конечно, Росток затронут войной, но не здесь, не так сильно… я смотрю на свои часы… два часа утра… все время идет мелкий снежок, колючий… я думаю о тех людях, что там, в поезде… как выносят тела из вагонов… могли бы и мы быть среди них… откуда же все эти люди?… Эвакуированные из Берлина, я знаю… Но сколько их?… Неизвестно… те, кто их выволакивают из вагонов, разбиты на группы, я думаю, мужчины и женщины отдельно… в какой-то момент, в условиях слишком тяжелых, вы обращаете гораздо больше внимания на то, мужчины это или женщины… особенно с появлением самолетов… все в лохмотьях… наконец я увидел лицо этого оберартца Гаупта… там горит лампочка… она освещает холл…