Кондратий Рылеев - Думы Страница 7

И окровавилась долина,

И пала грозная в боях,

Не обнажив мечей, дружина…

Ермак воспрянул ото сна

И, гибель зря, стремится в волны,

Душа отвагою полна,

60 Но далеко от брега челны!

Иртыш волнуется сильней -

Ермак все силы напрягает

И мощною рукой своей

Валы седые рассекает…

Плывет… уж близко челнока -

Но сила року уступила,

И, закипев страшней, река

Героя с шумом поглотила.

Лишивши сил богатыря

70 Бороться с ярою волною,

Тяжелый панцирь - дар царя {2}

Стал гибели его виною.

Ревела буря… вдруг луной

Иртыш кипящий осребрился,

И труп, извергнутый волной,

В броне медяной озарился.

Носились тучи, дождь шумел,

И молнии еще сверкали,

И гром вдали еще гремел,

80 И ветры в дебрях бушевали.

1821

XIII. Борис Годунов

Борис Федорович Годунов является в истории с 1570 года: тогда он был царским оруженосцем. Возвышаясь постепенно, Годунов сделался боярином и конюшим: титла важные при прежнем дворе российском. Сын Иоанна Грозного, царь Феодор, сочетался браком с его сестрою, Ириною Феодоровною. Тогда Годунов пришел в неограниченную силу: он имел столь великое влияние на управление государством, что иностранные державы признавали его соправителем сего кроткого, слабодушного монарха. По кончине Феодора Иоанновича (1598 г.), духовенство, государственные чины и поверенные народа избрали Годунова царем. Правление его продолжалось около осьми лет. В сие время Годунов старался загладить неприятное впечатление, какое оставили в народе прежние честолюбивые и хитрые его виды; между прочим ему приписывали отдаление от двора родственников царской фамилии (Нагих, кн. Сицких и Романовых) и умерщвление малолетнего царевича Димитрия, брата царя Феодора, в 1591 году погибшего в Угличе. Годунов расточал награды царедворцам, благотворил народу и всеми мерами старался приобрести общественную любовь и доверенность. Между тем явился ложный Димитрий, к нему пристало множество приверженцев, и государству угрожала опасность. В сие время (1605 г.) Годунов умер незапно; полагают, что он отравился. Историки несогласны в суждениях о Годунове: одни ставят его на ряду государей великих, хвалят добрые дела и забывают о честолюбивых его происках; другие - многочисленнейшие - называют его преступным, тираном.

Москва-река дремотною волной

Катилась тихо меж брегами;

В нее, гордясь, гляделся Кремль стеной

И златоверхими главами.

Умолк по улицам и вдоль брегов

Кипящего народа гул шумящий.

Всё в тихом сне: один лишь Годунов

На ложе бодрствует стенящий.

Пред образом Спасителя, в углу,

10 Лампада тусклая трепещет,

И бледный луч, блуждая по челу,

В очах страдальца страшно блещет.

Тут зрелся скиптр, корона там видна,

Здесь золото и серебро сияло!

Увы! лишь добродетели и сна

Великому недоставало!..

Он тщетно звал его в ночной тиши:

До сна ль, когда шептала совесть

Из глубины встревоженной души

20 Ему цареубийства повесть?

Пред ним прошедшее, как смутный сон,

Тревожной оживлялось думой {1} -

И, трепету невольно предан, он

Страдал в душе своей угрюмой.

Ему представился тот страшный час,

Когда, достичь пылая трона,

Он заглушил священный в сердце глас,

Глас совести, и веры, и закона.

"О, заблуждение! - он возопил: -

30 Я мнил, что глас сей сокровенный

Навек сном непробудным усыпил

В душе, злодейством омраченной!

Я мнил: взойду на трон - и реки благ

Пролью с высот его к народу

Лишь одному злодейству буду враг;

Всем дам законную свободу.

Начнут торговлею везде цвести

И грады пышные и сёла;

Полезному открою все пути

40 И возвеличу блеск престола.

Я мнил: народ меня благословит,

Зря благоденствие отчизны,

И общая любовь мне будет щит

От тайной сердца укоризны.

Добро творю, - но ропота души

Оно остановить не может:

Глас совести в чертогах и в глуши

Везде равно меня тревожит.

Везде, как неотступный страж, за мной,

50 Как злой, неумолимый гений,

Влачится вслед - и шепчет мне порой

Невнятно повесть преступлений!..

Ах! удались! дай сердцу отдохнуть

От нестерпимого страданья!

Не раздирай страдальческую грудь:

Полна уж чаша наказанья!

Взываю я, - но тщетны все мольбы!

Не отгоню ужасной думы:

Повсюду зрю грозящий перст судьбы

60 И слышу сердца глас угрюмый.

Терзай же, тайный глас, коль суждено,

Терзай! Но я восторжествую

И смою черное с души пятно

И кровь царевича святую!

Пусть злобный рок преследует меня -

Не утомлюся от страданья,

И буду царствовать до гроба я

Для одного благодеянья.

Святою мудростью и правотой

70 Свое правление прославлю

И прах несчастного почтить слезой

Потомка позднего заставлю.

О так! хоть станут проклинать во мне

Убийцу отрока святого,

Но не забудут же в родной стране

И дел полезных Годунова".

Страдая внутренно, так думал он;

И вдруг, на глас святой надежды,

К царю слетел давно желанный сон

80 И осенил страдальца вежды.

И с той поры державный Годунов,

Перенося гоненье рока,

Творил добро, был подданным покров

И враг лишь одного порока.

Скончался он - и тихо приняла

Земля несчастного в объятья -

И загремели за его дела

Благословенья и - проклятья!..

1821 или 1822

XIV. Димитрий Самозванец

Читавшим отечественную историю известен странный Лжедимитрий - Григорий Отрепьев. Повествуют, что он происходил из сословия детей боярских, несколько лет находился в Чудове монастыре иеродьяконом и был келейником у патриарха Иова. За беспорядочное поведение Отрепьев заслуживал наказание; он желал избежать сего и предался бегству. Долго скитаясь внутри России и переходя из монастыря в монастырь, наконец выехал в Польшу. Там он замыслил выдать себя царевичем Димитрием, сыном Иоанна Грозного, который умерщвлен был (в 1591 г.) в Угличе - как говорили - по проискам властолюбивого Годунова. Он начал разглашать выдуманные им обстоятельства мнимого своего спасения, привлек к себе толпу легковерных и, с помощию Сендомирского воеводы Юрия Мнишка, вторгся в отечество вооруженною рукою. Странное стечение обстоятельств благоприятствовало Отрепьеву: Годунов умер незапно, и на престоле российском воссел самозванец (1605 г.). Но торжество Отрепьева было недолговременно: явная преданность католицизму и терпимость иезуитов сделало его ненавистным в народе, а развратное поведение и дурное правление ускорили его падение. Князь Василий Шуйский (в 1606 г.) произвел заговор, возникло народное возмущение - и Лжедимитрия не стало. Явление сего самозванца, быстрые его успехи и странное стечение обстоятельств того времени составляют важную загадку в нашей истории.

Чьи так дико блещут очи?

Дыбом черный волос встал?

Он страшится мрака ночи;

Зрю - сверкнул в руке кинжал!..

Вот идет… стоит… трепещет…

Быстро бросился назад;

И, как злой преступник, мещет

Вдоль чертога робкий взгляд!

Не убийца ль сокровенной,

10 За Москву и за народ,

Над стезею потаенной

Самозванца стережет?..

Вот к окну оборотился;

Вдруг луны сребристый луч

На чело к нему скатился

Из-за мрачных, грозных туч.

Что я зрю? То хищник власти

Лжедимитрий там стоит;

На лице пылают страсти;

20 Трепеща, он говорит:

"Там в чертогах кто-то бродит -

Шорох - заскрыпела дверь!..

И вот призрак чей-то входит…

Это ты - Бориса дщерь!..

О, молю! избавь от взгляда…

Укоризною горя,

Он вселяет муки ада

В грудь преступного царя!..

Но исчезла у порога;

30 Это кто ж мелькнул и стал,

Притаясь в углу чертога?..

Это Шуйский!.. Я пропал!.."

Так страдал злодей коварной

В час спокойствия в Кремле;

Проступал бесперестанно

Пот холодный на челе.

"Не укроюсь я от мщенья! -

Он невнятно прошептал. -

Для тирана нет спасенья:

40 Друг ему - один кинжал!

На престоле, иль на ложе.

Иль в толпе на площади,

Рано, поздно ли, но всё же

Быть ему в моей груди!

Прекращу свой век постылый;

Мне наскучило страдать

Во дворце, как средь могилы,

И убийцу нажидать".

Сталь нанес - она сверкнула -

50 И преступный задрожал,

Смерть тирана ужаснула:

Выпал поднятый кинжал.

"Не настало еще время, -

Простонал он, - но придет,

И несносной жизни бремя

Тяжкой ношею спадет".

Но как будто вдруг очнувшись:

"Что свершить решился я? -

Он воскликнул, ужаснувшись. -

60 Нет! не погублю себя.

Завтра ж, завтра всё разрушу,

Завтра хлынет кровь рекой -

И встревоженную душу

Вновь порадует покой!

Вместо праотцев закона

Я введу закон римлян {1};

Грозной местью гряну с трона

В подозрительных граждан.