Джонатан Свифт - Дневник для Стеллы Страница 8

13. Господи, как мало я продвинулся в этом письме! О чем еще Престо тараторить, чтобы развлечь МД? Возобновились слухи, будто в Ирландию пошлют герцога Ормонда, хотя мистер Аддисон говорит, что слыхал, будто его назначат лишь одним из соправителей и что в их числе будет также лорд Голвэй[167]. Поскольку я пищу вам письма на манер дневника, то вы узнаете из них обо всем последовательно, а уж насколько правдиво или ложно то, что я рассказываю, вы сами убедитесь из дальнейших событий, и тогда будет видно, хорошо ли я обо всем осведомлен. Впрочем, меня нимало не заботит, оправдаются ли мои сообщения. — Вечером. Я обошел сегодня весь собор св. Павла и как последний олух взбирался на его купол[168] вместе с сэром Эндрю Фаунтейном и еще двумя джентльменами и в довершение всего, словно лопоухий щенок, уплатил за обед семь шиллингов. Это уже второй раз он мне так удружил, но больше я на эту удочку не попадусь, даже если меня примется уговаривать все человечество, безмозглые ветрогоны! В Лондоне есть один молодой человек, которого мы все очень любим; он только год или два тому назад окончил университет, некий Гаррисон[169] — невысокий, приятный на вид, весьма остроумный, рассудительный и мягкосердечный. Он сочинил уже несколько чрезвычайно славных вещиц: так, например, стихи «Апельсиновая ветка», напечатанные в 6 выпуске «Альманаха»[170], который есть у вас, принадлежат ему. У него нет никаких средств к существованию, кроме сорока фунтов в год, которые он получает, служа гувернером одного из сыновей герцога Квинсбери[171]. Добрые приятели имеют обыкновение приглашать его в таверну и заставляют при этом платить наравне с ними. Хенли[172] слывет его закадычным другом; они частенько пируют в таверне вскладчину, по шесть-семь шиллингов с человека, и всякий раз принуждают беднягу вносить его долю. Нынче вечером полковник и лорд стали наседать на меня и на Гаррисона, пытаясь сыграть ту же шутку, но я решительно воспротивился и, отведя Гаррисона в сторонку, убедил его не идти с ними. Я рассказываю вам об этом, поскольку убедился, что богачи имеют склонность обходиться подобным образом со всеми подряд, нисколько не заботясь, есть ли у человека средства, только со мной это не выйдет, пропади они пропадом. Лорд Галифакс без конца ко мне пристает, зазывая к себе в поместье, а ведь мне придется тогда дать на чай его лакеям не меньше гинеи, да еще истратить двенадцать шиллингов на наемную карету, так что его скорее повесят, чем я это сделаю. Ну не глупость ли — обременять себя заботами о Гаррисоне? Но что поделаешь, когда я питаю слабость к этому молодому человеку и решил заставить кое-кого из моих знакомых помочь ему. Он, правда, виг, а посему я препоручу его кому-нибудь из брошенных мной вигов; сам я решительно покончил с ними, а у них, я надеюсь, покуда мы живы, все покончено с этим королевством. Они были так уверены, что уж от Лондона-то сохранят за собой все депутатские места, и в итоге потеряли три из четырех. Нам стало известно также, что сэр Ричард Онслоу[173] лишился своего места от Сэррея; словом, они потерпели поражение в большинстве округов. Как видите, достопочтенные дамы, когда я пишу длинные письма, мне приходится рассказывать вам политические новости и нести всякую околесицу, чтобы не заполнять их своими стихами, но некоторые из них я просто не осмелился бы послать вам, а стихи «Дождь в Лондоне» я уже отправил «Тэтлеру», так что вы сможете познакомиться с ними в Ирландии. Надеюсь, вы узнаете мою руку в «Тэтлере»: я собираюсь кое-что для него сочинить и, кажется, уже намекал вам о предмете этого очерка. Я получил письмо от сэра Мэтью Дадли, отправленное не далее как нынче вечером; возвратясь домой, я нашел его у себя на столе. Поскольку оно довольно-таки необычное, я приведу его целиком. Вот оно от слова до слова: «Какой дьявол в вас вселился?[174] 13 октября 1710». Я ответил бы на каждую заключенную в нем мысль, да вот только не располагаю временем. Ну, на сегодняшний вечер, пожалуй, достаточно.

14. Что это за пятно в верхней части листа — табачное или какое-нибудь другое? Не помню, чтобы у меня текли слюни. Господи, прошлой ночью мне приснилась Стелла. И до чего же диковинный был сои: мы видели с ней, как декан Болтон[175] и Стерн входят в лавку, и Стелла попросила меня пригласить их к ней, но тут выяснилось, что это два совершенно незнакомых мне священника, а потом я прогуливался по улице, пока она переодевалась, и тому подобная чепуха вперемежку с печальным и тревожным, и все в этом сне было не так, как должно быть, а как должно — я и сам не знаю. Сейчас унылое сумрачное утро. — Вечером. Обедал с мистером Аддисоном у Нэда Саутуэла и гулял в парке, а в кофейне меня дожидалось письмо от епископа Клогерского и пакет от МД. Письмо от епископа я распечатал, а пакет от МД открывать не стал и отправился с визитом к одной даме, возвратившейся на днях в Лондон. А сейчас я уже улегся в постель и собираюсь открыть ваше маленькое письмецо, и пошли мне господи узнать из него, что МД благополучны, счастливы и веселы, и что они любят Престо, как огонь в камине. Впрочем, я пока не стану его распечатывать; нет, пожалуй, распечатаю! нет, все же не стану; нет, все же распечатаю, не могу дождаться, когда допишу эту страницу. Как же мне быть? Прямо-таки пальцы чешутся; я держу пакет в левой руке; вот сейчас в эту самую минуту я его открою. — Вот я взял его обеими руками, срываю печать, и никак не могу взять в толк, что в нем. Боюсь, это всего лишь письмо от епископа, которое в таком случае пришло слишком поздно: я не намерен пользоваться чьим бы то ни было влиянием, кроме собственного. Взгляну, однако, еще разок… Тьфу пропасть, да оно не иначе, как от сэра Эндрю Фаунтейна! Как, еще одно! Ну а это, я думаю, от миссис Бартон: она обещала написать мне, однако у нее почерк получше. Не могли бы вы разузнать, от кого оно — это можно сделать в канцелярии Доусона[176], в Замке. Судя по каракулям, похоже, что от Пэтти Ролт. Бог с ним, я лучше почитаю сначала письмо от моих МД. Ах нет, оно от бедной леди Беркли: она приглашает меня приехать нынешней зимой в замок; а вот то, что она пишет дальше, глубоко меня огорчает: бедняжка выражает надежду, что милорд начнет теперь выздоравливать[177]. Ну, а теперь, наконец, приступим к письму МД. Нет, с ним все в порядке, хотя я было подумал, что тут какая-то ошибка. Дело в том, что ваше письмо, № 3, которое я сейчас получил, помечено 26 сентября, а письмо от Мэнли, пришедшее пять дней тому назад, было помечено 3 октября, выходит, ваше письмо шло на две недели дольше; впрочем, я подозреваю, что оно просто пролежало в канцелярии Стиля, он о нем забыл. Ладно, теперь с этим покончено: он отстранен от должности. Вам следует поэтому передать всем, кто посылает мне пакеты, чтобы они обертывали их в бумагу и адресовали мистеру Аддисону в Сент-Джеймскую кофейню, то есть чтобы это были не обычные письма, а пакеты. Пусть епископ Клогерский при встрече с архиепископом скажет ему об этом. Ну, а что касается вашего послания, так оно меня прямо-таки взбесило: вертихвостки вы этакие. Я веду себя как самый примерный мальчик во всем христианском мире, а вы пристаете с пустяками, коим красная цена пенни. — Но погодите, я загляну в свою записную книжку. Мне показалось, что между моим № 2 и № 3 был какой-то перерыв. Помилуйте, я вовсе не обещал посылать вам каждую неделю по письму, но буду каждый вечер писать понемногу и, когда заполню обе страницы, тогда и отправлю; получится раз в десять дней, и право же, это достаточно часто, если же вы возьмете за правило писать Престо непременно по вторникам или в понедельник, ей-богу, тогда это очень скоро превратится в обузу, уж лучше пишите, когда вздумается. — Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет — Какого черта, какого черта, какого черта, какого черта, какого черта, какого черта! Ни в коем случае, бедняжка Стелла. Растяпа вы эдакая, я желаю, чтобы лошадь была в вашей… спальне. Разве я не приказал Парвисолу беспрекословно выполнять все ваши распоряжения? И разве я не писал в предыдущих письмах, что вы вольны хоть солить и варить свою лошадь, если это вам будет угодно? И вообще, с какой стати вы пристаете ко мне со своими лошадьми? Какое они имеют ко мне отношение?.. Перемены… могут послужить помехой в моем деле? Перемены — мне помеха? Да если бы не эти самые перемены, я бы как раз и не сумел ничего добиться! А теперь, каких я только не возлагаю надежд, хотя, конечно, никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Завтра я должен получить ответ, и мне обещали, что он будет благоприятным. Полагаю, я уже достаточно обрисовал и в этом и в предыдущем письме, каковы мои отношения с новыми министрами; уж если хотите знать — вдесятеро лучше, чем когда бы то ни было с прежними; в сорок раз больше обласкан. Завтра мне предстоит обедать с мистером Гарли и, если он будет продолжать в том же духе, как начал, то ни один из смертных еще не удостаивался лучшего обхождения. Что касается матушки Стеллы, то я уже достаточно писал об этом раньше. Наверно, ее сейчас нет в Лондоне, потому что мне пока не удалось ее повидать. Мою сатиру превозносят до небес, однако никто, кроме сэра Эндрю Фаунтейна, и не догадывается, что это моих рук дело; по крайней мере, мне ничего на этот счет не говорят. Разве я не писал вам об одной важной персоне, принявшей меня чрезвычайно холодно? Так вот, я метил в него[178], но только, пожалуйста, никому не рассказывайте; это была небольшая месть и не более того. Я непременно привезу вам эти стихи. Епископ Клогерский все же смекнул, что очерк в «Тэтлере» насчет сокращения слов и прочего сочинен мной. Но не довольно ли, о господи!