Чарльз Диккенс - Рождественская песнь в прозе (пер.Врангель) Страница 8

— Ты настоящая женщина, маленькая моя сестренка! — вскрикнулъ мальчикъ. Она радостно забила въ ладоши и вновь расхохоталась. Потомъ попробовала погладить, его волосы, но для этого она была слишкомъ мала. Это ее опять ужасно разсмѣшило и она встала на ципочки, чтобы поцѣловать его. Въ своемъ дѣтскомъ увлеченіи, она стала толкать его къ выходу и онъ радостно слѣдовалъ за нею, не испытывая ни малѣйшаго сожалѣнія покинуть эту мрачную комнату.

Вдругъ снизу, изъ передней до нихъ донесся ужасный голосъ:- «Давайте сюда вещи мистера Скруджа, да поживѣе!» — И въ то же мгновеніе въ дверяхъ классной показался самъ господинъ учитель, взглянувшій на мальчика со свирѣпою снисходительностью и неожиданно протянувшій ему въ знакъ прощанія руку, что повергло мальчика въ невѣроятное смущеніе. Послѣ этого онъ провелъ брата и сестру въ низкую, холодную и сырую, какъ погребъ комнату, гдѣ развѣшанныя по стѣнамъ географическія картины и разставленные по нишамъ оконъ земные и небесные глобусы, казались совершенно замерзшими. Онъ поставилъ передъ ними графинъ очень легкаго вина и нѣсколько ломтей очень тяжелаго торта. Угощая собственноручно эту молодую парочку подобными прелестями, онъ въ то же время послалъ человѣка, крайне невзрачной наружности предложить «что-нибудь» кучеру, на что тотъ отвѣчалъ, что очень благодаритъ барина, но что если его хозяинъ угоститъ тѣмъ самымъ виномъ, которымъ его когда-то тутъ угощали, то онъ предпочитаетъ отказаться отъ него. Тѣмъ временемъ успѣли привязать чемоданъ Скруджа на крышку кареты. Молодые люди, очень сердечно простились съ учителемъ и, сѣвъ въ экипажъ, съ легкимъ сердцемъ выѣхали изъ аллей парка. Быстро катящіяся колеса вздымали снѣгъ и иней съ придорожныхъ кустовъ.

— Это было всегда нѣжное, слабое созданье, которое малѣйшее дуновенье вѣтра могло погубить, — сказалъ призракъ. Но какое огромное сердце вмѣщало въ себѣ это маленькое существо!

— Да! — вскричалъ Скруджъ. — Ты правъ, и конечно не мнѣ оспаривать это. Сохрани меня Богъ!

— Она умерла, будучи замужемъ и кажется оставила двухъ сиротъ?

— Одного, — отвѣтилъ Скруджъ.

— Правда, — сказалъ духъ, — твоего племянника.

Скруджу видимо стало какъ-то не по себѣ, и онъ коротко отвѣтилъ «да».

Хотя они только что оставили школу, они уже находились въ самой многолюдной части Лондона, гдѣ сновали взадъ и впередъ безтѣлесныя существа, гдѣ двигались тѣни экипажей и телѣгъ, гдѣ все было полно гамомъ и сутолокой городской жизни. По праздничной одеждѣ толпы было очевидно, что здѣсь было Рождество. Наступилъ уже вечеръ и улицы были освѣщены.

Призракъ остановился у дверей одного изъ магазиновъ и спросилъ Скруджа, узнаетъ ли онъ его.

— Узнаю ли его? — воскликнулъ тотъ. — Да развѣ не здѣсь былъ я подмастерьемъ?

Они вошли. При видѣ стараго господина въ парикѣ, сидящаго за такою высокою конторкою, что будь онъ на два пальца выше, то ударился бы головою о потолокъ, Скруджъ сильно волнуясь, воскликнулъ:

— Тьфу ты, пропасть! Да вѣдь это старый Феззнунгъ! Онъ самый и есть, какъ живой!

Въ это время старикъ Феззнунгъ положилъ перо, взглянулъ на стѣнные часы, показывавшіе семь пополудни, потеръ обѣ руки, поправилъ свой обширный жилетъ, расхохотался во все горло, содрогнувшись отъ этого смѣха отъ головы до пятъ, и хлопнувъ въ ладоши, крикнулъ звонкимъ и веселымъ голосомъ:- Кто тамъ? Эбенезеръ! Дикъ!

Другое я Скруджа, теперь ужъ въ видѣ взрослаго молодого человѣка, быстро вошло въ комнату въ сопровожденіи своего товарища, другого подмастерья.

— Это навѣрное Дикъ Вилькинсъ, — прошепталъ Скруджъ духу. — Да, да это онъ! Боже мой! Добрый, милый Дикъ! Какъ онъ любилъ меня!

— Ну, пріятели, — сказалъ Феззнунгъ, на сегодня шабашъ! Вѣдь сегодня рождественскій сочельникъ, Дикъ! Правда вѣдь, Эбенезеръ? Закрывайте-ка магазинъ въ одно мгновеніе ока! — весело кричалъ старикъ, хлопая въ ладоши.

Вы никогда не сумѣете представить себѣ, съ какимъ усердіемъ и быстротою юноши исполнили это приказаніе. Они кинулись на улицу со ставнями въ рукахъ — одна, другая, третья… всѣ поставлены на мѣсто; четвертая, пятая, шестая…. укрѣплены поперечины и винты; седьмая, восьмая, девятая… И ранѣе чѣмъ вы бы успѣли сосчитать до двѣнадцати, они уже вернулись обратно, запыхавшіеся, какъ скаковыя лошади.

— Браво, браво! — кричалъ старый хозяинъ съ невѣроятною живостью слѣзая со стула. — Уберемъ ка теперь комнату и вынесемъ изъ нея все лишнее!

Вынести все лишнее! Да развѣ могло быть что-нибудь, чтобы они не могли или не хотѣли сдѣлать для старика Феззнунга. Въ одно мгновеніе все было кончено. Что только можно было двигать было унесено, какъ бы навсегда спрятано съ глазъ людскихъ. Полъ былъ выметенъ и спрыснутъ; лампы заправлены, уголь подбавленъ въ каминъ; и магазинъ превратился въ такую уютную, теплую, сухую и свѣтлую бальную залу, о какой только можно было мечтать.

Вскорѣ съ нотами подъ мышками явился скрипачъ и устроившись около высокой конторки, загудѣлъ, какъ полсотни разстроенныхъ желудковъ! Затѣмъ появилась въ залѣ мистриссъ Феззнунгъ само олицетвореніе добродушія, за нею три сіяющихъ и очаровательныхъ миссъ Феззнунгъ, въ сопровожденіи шести вздыхателей съ разбитыми сердцами. Потомъ молодые люди, служащіе у хозяина, писцы и приказчики; а тамъ пришла и служанка со своимъ двоюроднымъ братомъ булочникомъ и кухарка съ пріятелемъ своего брата, молочнымъ торговцемъ, и маленькій подмастерье изъ дома напротивъ, котораго подозрѣвали въ томъ, что хозяинъ недостаточно кормитъ его. Онъ прятался за служанку сосѣдней квартиры, которой его хозяйка, что было доказано, надрала уши. Всѣ они входили одинъ за другимъ, нѣкоторые робко, иные смѣло, одни граціозно, другіе неуклюже, но въ концѣ концовъ такъ или иначе, вошли всѣ, желавшіе войти. А ото главное. Пустились танцовать всѣ сразу, паръ двадцать, держась за руки и образуя крутъ. Половина несется впередъ, потомъ возвращается назадъ; теперь очередь однихъ балансировать въ тактъ, другихъ увлекать тѣхъ впередъ; потомъ опять и опять они всѣ кружатся, то группами, то развиваясь длинною лентою. Старыя пары вѣчно путаютъ, а молодыя, очень довольныя этимъ, съ удвоенною быстротою несутся съ одного конца зала на другой. Наконецъ всѣ сбились, всѣ перепутались, не знали что и дѣлать. Пользуясь этимъ блестящимъ результатомъ, достигнутымъ танцующими, старикъ Феззнунгъ, чтобы окончательно прервать танцы захлопалъ въ ладоши и закричалъ веселымъ голосомъ: «Отлично», а скрипачъ погрузилъ свое разгоряченное лицо въ огромную кружку холоднаго портера, спеціально для этого приготовленнаго. Но, когда онъ вновь показался, презрительно отказываясь отдохнуть, и заигралъ еще съ большимъ одушевленіемъ, хотя зала еще была пуста, то казалось, что перваго скрипача обезсиленнымъ вынесли на ставнѣ отъ окна, а это явился новый замѣнить его, рѣшившійся побѣдить или погибнуть.

Опять пошли танцы, потомъ игра въ фанты, потомъ опять танцы, потомъ сладкій пирогъ, лимонадъ, огромныя блюда холоднаго ростбифа, или рожки съ фаршемъ и въ огромномъ количествѣ пиво. Но гвоздемъ вечера, былъ тотъ моментъ, когда музыкантъ (ну и тонкая же, я вамъ скажу бестія; ни вы, ни я не могли бы ему прибавить хитрости) заигралъ «Сэръ Роджеръ Коверли» [3]. При первыхъ же звукахъ этой музыки мистеръ Феззнунгъ поднялся съ мѣста и всталъ вмѣстѣ со своею супругою впереди всѣхъ танцующихъ.

Вотъ гдѣ пошла работа! Я вамъ скажу, это не шутка, вести за собою двадцать три или двадцать четыре пары, да еще такой молодежи, которая ужъ ежели пляшетъ, такъ не ходитъ, а мчится.

Но, еслибы танцующихъ было и вдвое больше, и втрое, и вчетверо, то и тогда ни мистеръ Феззнунгъ, ни его уважаемая половина не ударили бы лицомъ въ грязь. Въ этомъ сомнѣнья нѣтъ! Одно могу сказать, что его супруга была достойной ему парой, въ самомъ широкомъ смыслѣ этого слова. А если это не есть самая высшая похвала, то подыщите мнѣ болѣе подходящее выраженіе в я обѣщаю вамъ воспользоваться имъ. Изъ икръ мистера Феззнунга положительно сыпались искры; при каждомъ его движеніи онѣ сіяли, какъ двѣ звѣзды. Онѣ то появлялись, то пропадали, то становились еще болѣе яркими и не было никакой возможности отгадать во что онѣ обратятся въ слѣдующее мгновеніе. И когда мистеръ и мистриссъ Феззнунгъ исполнили весь танецъ, продѣлали всѣ фигуры:- «впередъ, назадъ, подайте руку вашей дамѣ, балансируйте, кланяйтесь, благодарите», — то въ заключеніе мистеръ Феззнунгъ сдѣлалъ такой смѣшной прыжокъ, что ноги его заболтались въ воздухѣ; по къ счастью ему удалось довольно удачно вновь встать на нихъ…

Когда стѣнные часы пробили одиннадцать, то этой семейной вечеринкѣ насталъ конецъ. Мистеръ и мистриссъ Феззнунгъ встали у дверей залы, дружески пожимая руки, онъ мужчинамъ, а она дамамъ, и по мѣрѣ того, какъ они выходили изъ комнаты, желали счастливаго Рождества. Когда въ залѣ никого болѣе не оставалось, кромѣ двухъ подмастерьевъ, то они и съ ними простились также радушно; потомъ веселые, оживленные голоса замолкли, и молодые люди весело пошли спать и еще долго разговаривали въ постеляхъ.