Пелам Вудхаус - Дживс и феодальная верность; Тетки – не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом! Страница 80

– Стало быть, догадывались?

– Да, сэр.

– В таком случае я вас поздравляю – ваша догадка блестяще оправдалась, – сказал я, делая очередной глоток черного китайского чаю.

– Но мне казалось, сэр, будь что будет, все к лучшему.

Я хотел ввернуть пару теплых слов, но он лишил меня этой возможности:

– Я предположил, учитывая ваши взгляды, сэр, что, обстоятельно все обдумав, вы предпочтете, чтобы ваши отношения с сэром Родериком Глоссопом и его семейством оставались скорее сдержанными, нежели сердечными.

– Мои взгляды? На что?

– На матримониальный союз с мисс Гонорией Глоссоп, сэр.

Меня словно током ударило. Дживс открыл мне глаза на оборотную сторону дела. Я вдруг понял, к чему он клонит, понял в мгновенном озарении, как несправедлив был к этому достойному человеку. Я-то считал, что он посадил меня в лужу, а на самом деле он всячески старался вытащить своего господина из этой самой лужи. Прямо как в одном рассказе для детей: однажды ночью некий странник идет куда-то, а его собака вцепилась ему в штанину и не пускает. «Отпусти! Ты чего, Пират?» – говорит он собаке, но она держит его, и ни в какую; он пришел в ярость, кричит на собаку, ругает ее последними словами, но собака будто не слышит; вдруг луна выглянула из-за облаков, и странник видит, что стоит на краю пропасти, еще шаг и… в общем, вы поняли мою мысль: я о том, что точно такая же история произошла сейчас со мной.

Удивительно, как молодой человек теряет бдительность и начинает пренебрегать опасностями, которые повсюду его окружают. Даю честное слово, до этой минуты мне и в голову не приходило, что моя тетя Агата задумала наладить наши отношения с сэром Родериком, чтобы со временем вернуть меня в лоно семьи Глоссоп, а затем сбыть Гонории.

– Боже мой, Дживс! – сказал я, бледнея.

– Совершенно верно, сэр.

– Думаете, я подвергался риску?

– Да, сэр. Огромному риску.

Вдруг мною овладела одна тревожная мысль.

– Послушайте, Дживс, когда сэр Родерик спокойно все обдумает, он поймет, что я хотел разыграть Таппи и что протыкание грелки всего лишь одна из тех шуток, какие все откалывают в сочельник, на них надо смотреть сквозь пальцы и принимать со снисходительной улыбкой и отеческим покачиванием головы, – так ведь? Дескать, молодость, святочное веселье и все такое прочее. Я хочу сказать, если он сообразит, что я не замышлял против него ничего дурного, то все старания пойдут насмарку.

– Нет, сэр. Вряд ли. Возможно, реакция сэра Родерика была бы именно такой, если бы не второй инцидент.

– Какой такой второй инцидент?

– Сегодня ночью, сэр, когда сэр Родерик занял вашу комнату, кто-то туда проник, проколол грелку острым предметом и скрылся под покровом темноты.

Признаться, я ничего не понял.

– Как! Вы думаете, я хожу во сне?

– Нет, сэр. Это сделал мистер Таппи Глоссоп. Сегодня утром я его встретил, сэр, до того как пришел сюда к вам. Он был в очень веселом настроении и поинтересовался у меня, как вы отнеслись к этому инциденту. Мистер Глоссоп не знал, что его жертвой стал сэр Родерик.

– Дживс, какое удивительное совпадение!

– Сэр?

– Ну как же, Таппи пришла в голову та же мысль, что и мне. Вернее, не мне, а мисс Уикем. Очень странно, думаю, вы не станете отрицать. Чудеса, да и только.

– Не совсем, сэр. Оказывается, эту мысль подала мистеру Глоссопу юная леди.

– Мисс Уикем?

– Да, сэр.

– Вы хотите сказать, что после того как мисс Уикем предложила мне проткнуть грелку Таппи, она подговорила Таппи проткнуть мою?

– Совершенно верно, сэр. Юная леди щедро одарена чувством юмора, сэр.

Я был ошеломлен. Когда я вспомнил, что чуть было не предложил руку и сердце девушке, которая способна надуть человека, питающего к ней сильное и благородное чувство, то задрожал всем телом.

– Вам холодно, сэр?

– Нет, Дживс. Просто дрожь пробрала.

– То, что произошло, если я могу взять на себя смелость высказать свое мнение, сэр, подтверждает точку зрения, которую я изложил вчера и которая состоит в том, что хотя мисс Уикем очаровательная юная леди…

Я поднял руку.

– Ни слова, Дживс, – сказал я. – Любовь умерла.

– Понимаю, сэр.

Я сидел в грустном раздумье.

– Значит, утром вы видели сэра Родерика?

– Да, сэр.

– Ну и как он?

– Немного взвинчен, сэр.

– Взвинчен?

– Да, сэр. Возбужден. Он выразил настоятельное пожелание увидеться с вами, сэр.

– Что вы мне посоветуете?

– Если вы выйдете через черный ход сразу, как только оденетесь, сэр, вам не составит труда пересечь поле так, чтобы вас никто не видел, и дойти до деревни, где вы сможете нанять автомобиль и доехать до Лондона. Позже я мог бы привезти вещи в вашем автомобиле.

– Дживс, но разве в Лондоне я буду в безопасности? Там сейчас тетя Агата.

– Да, сэр.

– Так что же?

Он посмотрел на меня своим непостижимым взглядом:

– Я думаю, самое лучшее, сэр, ненадолго покинуть Англию, где зимой погода не слишком нас радует. Я бы не взял на себя смелость давать вам советы, сэр, но ввиду того, что вы уже имеете заказанные заранее на послезавтра места в «Голубом экспрессе», следующем в Монте-Карло…

– Но вы же аннулировали заказ?

– Нет, сэр.

– Я думал, вы аннулировали.

– Нет, сэр.

– Я же вас об этом просил.

– Да, сэр. Нерадивость с моей стороны, но я забыл об этом поручении.

– Вот как?

– Да, сэр.

– Ладно, Дживс. Едем в Монте-Карло.

– Очень хорошо, сэр.

– Как удачно, что вы забыли аннулировать заказ.

– В самом деле, сэр, очень удачно. Если вы немного подождете, сэр, я схожу в вашу комнату и доставлю вам костюм.

Глава 4

ДЖИВС И ПЕСНЯ ПЕСНЕЙ

Стояло утро еще одного жаркого и ветреного дня.

Следуя своей неизменной привычке, я распевал в ванной комнате «Эй, сынок!», когда за дверью послышались шаги и голос Дживса произнес:

– Прошу прощения, сэр.

Я как раз дошел до того места, где поется об одиноких ангелах и где требуется крайняя степень сосредоточенности, чтобы выдать эффектный финал, но тем не менее я прервал процесс и вежливо отозвался:

– Да, Дживс? Что такое?

– Мистер Глоссоп, сэр.

– Что с ним?

– Он в гостиной, сэр.

– Таппи Глоссоп?

– Да, сэр.

– В гостиной?

– Да, сэр.

– Хочет со мной поговорить?

– Да, сэр.

– Хм!

– Сэр?

– Я сказал «Хм!».

Сейчас объясню, почему я сказал «Хм!». Видите ли, в появлении Таппи я усмотрел нечто странное. Ведь он должен знать, что в этот час я принимаю ванну и, следовательно, занимаю выгодную стратегическую позицию – могу, например, запустить в него мокрой губкой. Поэтому я был здорово удивлен его приходом.

Я проворно выскочил из ванной и, промокнув торс и конечности парой полотенец, прошествовал в гостиную. Таппи сидел у пианино и одним пальцем наигрывал «Эй, сынок!».

– Привет! – бросил я не без надменности.

– A-а, Берти, привет! – отвечал Таппи. – Послушай, Берти, я пришел по важному делу.

Мне показалось, что приятель держится скованно. Подойдя к камину, он неловким движением опрокинул на пол вазу, и она разлетелась на мелкие осколки.

– Берти, дело в том, что я обручился.

– Обручился?

– Обручился, – смущенно подтвердил Таппи, смахивая фотографию в рамке на каминную решетку. – Почти обручился.

– Почти?

– Да. Берти, она тебе понравится. Ее зовут Кора Беллинджер. Она обучается классическому вокалу. У нее изумительный голос, черные блестящие глаза и возвышенная душа.

– В каком смысле «почти»?

– Понимаешь, в чем дело. Прежде чем заказывать приданое, она хочет кое-что выяснить. Видишь ли, из-за того что у нее возвышенная душа, она смотрит на жизнь очень серьезно. Чего она совершенно не выносит, так это грубого юмора, всяких шуточек, розыгрышей и всего такого прочего. Говорит, если она узнает, что я на это способен, то между нами все кончено. И к несчастью, она от кого-то слышала про эту шутку в «Трутнях»… Думаю, ты давно о ней забыл, правда, Берти?

– И не мечтай!

– Да-да, конечно. Я хочу сказать, ты же первый смеешься от души, когда вспоминаешь про бассейн в «Трутнях». Я тебя прошу, старик, при первой же возможности отведи Кору в сторонку и заверь ее, что в этой истории нет ни слова правды. Берти, мое счастье в твоих руках, надеюсь, ты меня понимаешь.

Разумеется, если он ставит вопрос таким образом, что мне остается? У нас, Вустеров, свой кодекс чести.

– Ладно уж, – сказал я, впрочем без особого восторга.

– Берти, ты молодчага!

– Когда я познакомлюсь с этой занудой?

– Пожалуйста, Берти, не называй ее «занудой». Я уже все предусмотрел. Я сегодня приведу ее к тебе на обед.

– Как?!

– К половине второго. Чудно. Славно. Отлично. Благодарю. Я всегда знал, что могу на тебя положиться.

Он умотал, а я обратился к Дживсу, который возник передо мною с завтраком на подносе.

– Дживс, обед на троих, – сказал я.

– Очень хорошо, сэр.

– Знаете, Дживс, это уж слишком. Помните, какую свинью подложил мне мистер Глоссоп тогда, в бассейне «Трутней»?