Габриэле д'Аннунцио - Леда без лебедя Страница 82

И наполнила подол до краев. А Иедида взяла два светильника.

Нагнали их мудрые девы и, запыхавшись, сказали:

— Для чего награбили вы столько плодов? Не боитесь разве, что сердитый сторож вас здесь настигнет?

Добытчицы в ответ лишь рассмеялись, направляясь к кипарисовой роще. И шла впереди Фамар без светильника, неся в подоле спелые плоды, глядя на первые звезды, что зажигались тут и там в небесных кущах.

А как дошли они до кипарисовой рощи, то остановились все и взглянули в ту сторону, откуда должен был прибыть жених со свитой певцов. Но ничья тень не появлялась с той стороны, но ни звука оттуда не слышалось. Тогда взглянули они сквозь стволы древних кипарисов, как в просвет меж колонн, и увидели за рощею дом, белеющий, как снежный холм, с дверями из кедра на золотых петлях; и двери те вели в летнюю трапезную, где приближался брачный пир.

Сказала Гомер, поставив у подножия кипариса свой кувшин с маслом:

— Замедлил что-то жених. Надобно подождать.

Сказала Иезавель:

— Присядем вот тут на скамьях и будем ожидать. А едва покажется он вдалеке, выйдем ему навстречу двумя вереницами, как в танце.

И сели все, кроме Фамар, а та ко всем подходила и угощала гранатовыми яблоками.

Но мудрые девы не тронули угощенья, ибо желали сохранить уста в чистоте для брачного пиршества. Сидели они строго, безмолвно, и каждая прижимала к себе свой светильник и свой кувшин с маслом; сидели, подперев ладонью подбородок, поставив локоть на колено, и взирали, не покажется ли долгожданный. А извилистая линия холмов на горизонте была безмолвна, как эти недвижные уста.

Сказала Фамар, разломив самый сочный плод, словно ларец сирийский, полный драгоценных каменьев:

— Воздадим хвалу Господу, даровавшему нам плод сей, самый прекрасный из всего, что породила земля. Восславьте со мною Господа за бесценный дар его!

Сказала Азува:

— Это любимый плод Господа в доме его. Разве не сделал Хирам царю Соломону в доме Господнем сетки плетеной работы для венцов, вылитых из меди, которые были на верху столбов, и не положил разве на венцах рядами кругом по двести гранатовых яблок, чтобы покрыть венцы, которые на верху столбов?

Сказала Иедида:

— А еще сделал Хирам цепочки, как во святилище, и сделал сто гранатовых яблок и положил на цепочки.

Сказала Махалафа:

— И не восхвалял ли царь Соломон ланиты невесты, и не говорил ли: как половинки гранатового яблока ланиты твои под кудрями твоими?

И тронула Иезавель перстами, окрашенными соком гранатовым, струны псалтири. А четыре девы устами, влажными от пьянящего сока, сочащегося из раздавленных зерен, запели псалом Господу Богу Израилеву.

Так пели они:

1. О Господи, прими дар добровольный уст моих, что наслаждаются творением твоим.

2. Дивно знамение, которое возложил ты на ладони рук моих для наслаждения моего.

3. Возблагодари, душа моя, благодать Господню, что питает сладостью язык твой,

4. ибо от цветка огненного создал он гранатовый плод, святилищу подобный,

5. и разделил он цвет гранатовый на две половины, как святилище разделено надвое завесою из яхонтовой ткани, на коей изображены херувимы,

6. и на обеих половинах устроил он столько отделений, сколько было вокруг храма скрижалей каменных, сулящих погибель нечестивым,

7. и сколько столбов возведено было для приношений во дворе Израилевом.

8. И равное число избрал он для святилища и для плода, покрытого оболочкою.

9. И явил он свою мудрость и величие в той и в другой постройке.

10. Благослови Господа, душа моя, ибо сотворил он это чудо для твоих очей, для твоих уст и для твоих дланей.

11. И во дворе Израилевом воздам тебе по обету не сиклями, не горлицами, не деревом, не благовоньями, не золотом, но соком гранатовых яблок моих.

Так пели они. И проснулись от пения того необычайного стаи голубей и горлиц, что расселись спать на кипарисах; и возмутило трепетанье перьев без числа черные кроны дерев над головами дев сидящих.

В благословенной тишине, воцарившейся после пения, сказала Ходеша, внезапно поднявшись на ноги:

— Вот, жених идет!

И все тогда взяли светильники и поднялись на ноги, глядя в ту сторону. Но ничья тень не появлялась с той стороны, но ни звука оттуда не слышалось.

И сказала со смехом Фамар:

— Заснула ты, что ли, Ходеша? Видать, сон забрался под вежды твои. Так спи же, спи, Ходеша.

И вновь уселись девы и опечалились; и смотрели, как блещут созвездия в глубинах Божиих.

Но вскоре великое сияние озарило твердь небесную, соединившись с дыханием жизни их. Разливалось блаженство в тишине ночи, подобно тихому морю цветов неукорененных. С древних кипарисов, чьи ветви отягощены были птицами, спустилась тончайшая завеса сумерек, тоньше, чем покрывала языческие с острова Кос. И слышались по временам трепет крыл и прерывистое воркованье, точно журчала вода из садового источника, наполняя купальни.

Пробормотала Иезавель невнятные слова, склонив лицо, сном размягченное, на спящие кудри и виском уткнувшись в резную слоновую кость, что прижимала она к груди своей. Светильник, возложенный у ног ее, бросал отблески на узорчатые сандальи, и на струны псалтири, и на камни берилла, вставленные в золотые гнезда на поясе ее. И, как роза, росою напоенная, уста ее отверстые дышали покоем.

И все девы одна за другою задремали и уснули вслед за Иезавелью. Поначалу дыхание их перерывалось вздохами, затем же стало ровным, словно ритм, отбиваемый главою певцов. Легла на лица их печать неведомой дали, той, куда сны увлекали невесомые души их, как будто благословенная смерть, поднявшись из глубины вод бездвижных, запечатлела свой поцелуй на устах дев. Горели светильники у ног их, возле края одежд их, подобно бессмертным светилам на верхушках кипарисов. А время тянулось, точно перерывы между псалмопениями.

Но в полночь раздался крик:

— Вот, жених идет. Выходите навстречу ему.

Тогда встали все девы те и поправили светильники свои.

Сказала Фамар:

— Ах, потух светильник мой.

Сказала Махалафа:

— Ах, угасает светильник мой.

Сказала Иедида:

— В моем ни капли масла не осталось.

И Азува с Иезавелью то же самое сказали. И раскаялись, ибо слышали вблизи звуки музыки.

Другие же заправили светильники свои маслом, что принесли в кувшинах, готовые и радостные в лицах.

Неразумные же сказали мудрым:

— Дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут.

А мудрые отвечали:

— Чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе.

Сказала Азува:

— Ночь темна. Где будем мы искать продающих масло?

Но мудрые, не отвечая им, отправились навстречу жениху, грядущему со своею свитой.

Сказала Иедида подругам своим, что отступили в тень со светильниками потухшими:

— Что же делать нам теперь?

И прошел жених с головою, обернутою дымчатым покровом, сквозь который блистали очи, точно драгоценные каменья, оправленные в перстень. И следовали за ним факелы, и звуки, и ветви мирта и пальмы, и благовония. И вся свита двинулась меж кипарисов к дому, что белел в глубине, точно снежный холм, двинулась к дверям из кедра на золотых петлях, ведущим в летнюю трапезную, где приближался брачный пир.

А Иезавель, и Махалафа, и Иедида, и Фамар, и Азува с того места, где прежде задремали они, смотрели, как входит жених на брачный пир, а с ним пять невест с возжженными светильниками. И двери затворились.

Сказала Иедида:

— Что же нам теперь делать?

Сказала Фамар:

— Пойдем постучим у двери, пусть жених отопрет нам. На пиру столько факелов возжженных, нет нужды, чтобы и наши светильники сияние излучали.

И пошла она по кипарисовой роще, наполненной трепетом птичьих перьев.

Сказала Иезавель, у коей волосы были как пурпур, Иезавель, что на псалтири играла:

— Нынче и горлиц любовный хмель объял.

А Махалафа, благоухающая миррою, вздохнула о том, кого любила душа ее.

И подошли они к запертым дверям, большим и светлым, из кедра, на золотых петлях. И стали стучать в двери светильниками погасшими и возопили:

— Господи! Господи! Отвори нам.

И услышали они шаги возле дверей, и возопили все вместе:

— Господи! Господи! Отвори нам.

Он же сказал им в ответ:

— Не знаю вас.

И взмолились они:

— О Господи, отвори нам.

А он:

— Истинно говорю вам: не знаю вас.

И услышали они, как удаляются шаги от дверей, и донесся до них сквозь кедровое дерево гул пиршественного веселья; и прислушались, не признают ли в нем голоса мудрых подруг своих.

Сказала Иедида:

— Какое-то место отвели им на пиру?

Сказала Фамар:

— Какое бы ни отвели, все одно веселиться они не умеют.